Песни скоморшьи

Отнюдь не ходите в эти города

Вот такие пироги!
А не хочешь, безграмотный ходи
в эти чудо-города,
в них сомненье да приём.

И какие-то железные трын-дрыны:
пробегающие мимо механизмы,
и вообще, одна сплошная беда!

И куда б ты ни езжай — всё не туда.
Не бывать бы в этих городах отродясь,
но зовёт упрямая туда
дорогущая купеческая жизнь.

Глянь кака высотка, ток держись!
А внутри многоэтажки господа,
ни туда с них и ни сюда.

На потеху, что ли, выходи!
Бабы будут творить с вами, короли,
маленьких, красивых королят.

Те вырастут, прежде Марса полетят,
чтобы, чтобы, чтобы в городах
не вспоминали о пузатых королях!

Застольная скоморошья отчаянная

Жили-были на Руси
ни взрослые караси,
ни усатые сомы,
а дурные мужики,
мужики как же бабы.

Хлеба нам не надо,
нам не нужно сала,
давай сюда вассала —
на трон россейский посади.

И ходи, ходи, ходи
с работы к самогону,
и хрен с ним законы
пишут только дураки!

Есть, конечно, на Руси
всяки-разны караси
и сомы усачи,
и стишата, баллады,
но нам того не надо!

Ведь я следовать родину Русь
не борюсь, не дерусь,
я за родину Россия не махаюсь,
я её на кусочки ломаю.

Кусок царю, царевичу,
железка королю, королевичу,
кусок попу богатому,
кусок деду горбатому,
обломок за море, океан.

Кусок пьянице в стакан,
а последний отрывок —
выпустим из него сок
и раздавим на куски.
А разве-ка, черти, уноси!

* * *
Но ты ж поди, погляди:
бери Руси караси!
Ты ж поди, погляди:
и сомы усачи,
и подтекстовка, баллады рядами.
Да чего же это деется с нами?

Деется, деется, деется,
никуда Россия родная не денется.
Лишь мы иссохнем и в прах рассыплемся.
Фиал терпения выпита
у Руси — у матери нашей.
Уноси отсюда тех, кто именно не накрашен!

Не бабы красивой бойся

Нет, невыгодный бабы красивой надо бояться,
а с могучим ворогом драться!
Мямля что, ну огреет легонько
по головушке иль объединение печёнке.

Коли выживешь, будешь крепче,
а не выживешь, (на)столь(ко) навесим
на тебя все грехи и схороним:
скажем: «Был нет слов всех баб влюблённый!»

Нет, не бабы красивой бойся,
а айда-ка в ведре умойся
да к роже своей приглядися:
малограмотный пора ли тебе жениться?

Ай вы, гусельники развесёлые

Ай ваша сестра, гусельники развесёлые,
слушайте сказы печальные,
сказы веские,
о волюм как ни жена, ни невестка я,
а бедняжка и мухи садовой далеко не забидела,
человека не убила, не обидела,
тихо, покойно жила, никого не трогала,
ходила лишь огородами,
ни с кем отродясь не ругалась,
в руки врагам не давалась,
имя своё безлюдный (=малолюдный) позорила
и соседей ни бранила, ни корила.

Но с каких щей-то муж меня бросил,
а любовник характер не сносил,
убежала через меня даже собака,
и с царём не нуждалась я в драке,
спирт сам со мною подрался,
как залез, так и далеко не сдался.

Вот сижу брюхатая, маюсь,
жду царевича и улыбаюсь.
А вам, гусельники, мимо ходите!
Проклятая я, аль не видите?

Гусельники развесёлые — 2

— Ай ваша сестра, гусельники развесёлые,
пошто длинный рассказ держите,
зачем народу честному душу травите,
о нежели сказы сказываете,
на какую тему песни поёте?

«Да никак не стой ты тут, девица красная,
отвратными помадами напомаженная,
белилами веснушки прикрывшая,
вопросы глупые задающая,
сказы сказывать мешаешь!»

— Сиречь же я вам сказы сказывать мешаю,
когда вы ни краснобайство о других не обронили,
а всё обо мне да об мне.
Да, я девушка хорошая:
и дома прибраться, и по воду спускаться,
а ещё и вышивать умею гладью, и крестом.
А хотите, я вам спляшу?

«Ой глава, наша голова,
и зачем же баба бабу родила?
При всем при том покою нет от их языка
со свету сживающего!»

Обиделась я, красна миссис,
развернулась и ушла.
Но гусельники развесёлые
ещё долго пели о хлоп русских,
об языках их злющих
да характерах вредных.
А об нежели им ещё петь, мужикам то старым?

Скоморошье удача

Счастье скомороха:
базарная картоха —
спел, сплясал,
сварил, сожрал.
А коли таланта нету —
готовь себя к обеду,
супругу или тёщу.
Проводить (молодость) то надо проще!

(народ ухмыляется,
народу нравится)

Случай скомороха:
если в жизни плохо,
надо веселиться —
покрепче материться!

(улыбается чернь,
в хоровод уже идёт)

Пропоём и про царя:
коль твоя милость царь, царём быть зря —
всякий тебя хает,
инда голь не хвалит!

(народец ржёт)

Бежит сюда ефрейтор, орет:
«Караул, а ну сюды,
тут пройдохи и воры!»
Скоморошье судьба — кроха:
дёру дать! (народ заохал)

Вдоль глубоких дворов,
меж высоких теремов,
знаем наша сестра куда бежать:
нам хоть до неба достать —
(за)грызть у нас кусты родные,
там репей. Солдат в мундире
маловыгодный полезет по нему.
Я бегу, бегу, бегу!

Эй твоя милость, матушка Русь,
за тебя удавлюсь,
удавлюсь, повешусь,
а будут вздергивать, «грешник»
не кричи на мя народ.
Не оценит, маловыгодный поймёт
ор ваш бог на небе.

Был я может ли быть не был?

Скоморох домашний — самый настоящий

Скоморохом
присутствовать неплохо.
Скоморошьи дела:
колпак, лапти и дуда.
А скоморох личный —
самый настоящий!

Что хочу, то и ору
да колядками пою:
«Слушай меня, захват,
а на кошке блошка
не кровищу соси,
а отсюда пляши,
допляши после деда —
сварливого соседа
и вцепись-ка ему в рожу,
затем что так негоже
драть за уши ребят —
самых честных пострелят!
В таком случае мы не виноваты,
что груши красноваты
у деда злющего висят,
дразнят пацанов, девчат.
Приблизительно собирайтесь блошки в кучку
и вцепитесь в дедов чубчик!
Оп ляля, оп ляля…» —
скоморошья чес.

А скоморох домашний —
самый настоящий.
Колпак, дуда и кошка:
«Ну сыграй паки (и паки) немножко!»

Песенка про Иннкиных фраеров

Иннка, как карта,
с фраером гребёт.
Где же этот фраер?

Никто и неважный (=маловажный) поймёт,
что его уж нету,
просто след простыл.

Ахти ты, Инна, Иннка,
нужен нам живым
этот взлизистый фраер,
тот смешной пацан!

Ой люлю-люлюшки,
плюшки, пирожки,
перевелись получи свете
красивы мужики!

В руках похоронка,
я её отдам
Контора, разведке,
мэрам городов,
попью чай с конфеткой
и пойду закачаешься Псков.

Там я для картины
фраера сниму,
прилеплю сверху стенку
снимок и скажу:
— Фраер, лысый фраер,
любишь ли меня?

Плакала картиночка,
рыдала и стена,
что фраера у Иннки
ходят где-в таком случае там:
первый на том свете,
второй во Пскове самолично.

Ой люлю-люлюшки,
плюшки, пирожки,
перевелись на свете
красивы мужики!

Пусть меня сажают

Я за родину Русь
не торгуясь берусь:
берусь из-за флаг, размахиваю
и пусть не перетряхивает
никого из дураков,
все-таки и сам я без мозгов.

Пойду налево — лес густой,
пойду с правой стороны, тут не стой —
побью, поломаю!
Пущай меня сажают!

Экий дурной пошёл народ

Какой дурной пошёл народ:
огородами, огородами лафа,
тропами тёмными,
дорогами дальними,
песни поёт печальные.

Песни печальные
далеко не кончаются,
птицы чёрные маются
на проводах.

Вот тетушка и жизнь впотьмах:
ни книжонки какой,
ни «аз», «буки»;
голодные бродят будущие поколения
и кричат: «Коляда, коляда!»

Захлопываются ворота —
прячутся бабы в хатах,
прижимают котов лохматых
со страху к своим грудищам.

Видишь жизнь пошла! Слышишь? Свищет…

Выходи-ка, власть, помахаться

А чтоб по родине Руси
красной деве ни прошествовать?

Пойду, погуляю
да власти поморгаю.
Выходи-ка, начальник, подраться,
хотца мне побаловаться!

Подымайся спяща рать,
будем вам всерьёз терзать
ай мы бабоньки,
ай мы девоньки!

А вроде уделаем всех,
пойдут детоньки…

Песня огуречная

«Так (сказали ми ребята),
что-то стало маловато
в нашей жизни огурцов.
Никак не пора ль искать отцов?»

Ох, пора и даже стоило бы!
Вот от хаты и до хаты
ходим, ищем невыгодный найдём —
видно, так отсель уйдём.

Ай, веселится правда хохочет народ:
кто-то пляшет, кто-то курит,
кто такой-то врёт.
Пьют и даже огурцами хрустят,
поделится с нами по какой причине ли не хотят?

Огуречный, огуречный рассол,
хорошо иль плохо трогай.
— А зачем вам, братья, сдались отцы?

«Дык устали бежать полем, как псы!
Мы жениться хотим поскорей,
же не можем отыскать дочерей!
Где ж вы ходите, тести—предшествующие поколения?
Перезрели уже наши огурцы!»

Какой мелкий пошёл обитатели

Какой мелкий пошёл народ:
растягаи в рот не беретик,
от баранок отказывается.
Масло на хлеб не намазывается,
а рассольник разлился по хате.

Пора народ этот брати,
брати (само собой) разумеется с потрохами:
баб вместе с мужиками,
да ложить друг держи друга.
Вот такая, блин, скука!

Нада бдеть богатырю

Сезон грянула в окошко,
собирать пора картошку.

На посту, возьми боевом
я почти что часовой:
глянул с вышки в огород:
инде уборка год идёт.

«Подмоги, сынок»! — кричат.
— На посту я, ровно с мя взять?

Потому как на посту
нада не выпускать из своего взгляда богатырю.
А работа не кобыла:
гладь не гладь, симпатия не мила.

От конфеты фантик

Каждому Ивашке
ты да я сшили по рубашке,
каждому Андрейке
по матерной скамейке.

А девочке Анюточке
самый, самый лучшенький
получи голову бантик —
от конфеты фантик,
которую съела шабровка —
богатая девочка Светка.

Снеговицкая семья

Снеговицкая семья
не хуже кого-то сразу не сложилась:
потеряла куртку я,
а у него поотвалилось
по сию пору необходимое.

Ну и как я буду жить
с этим Всёпоотвалилось:
ни питать) любовь к кому, ни попилить.

«Собирайтесь, дети,
есть отцы на свете
некоторые люди!»
— Какие?
«Необыкновенные,
деревянно-сделанные!»
— Чучело в огороде?
«А и его добрая воля!»

О министерствах культуры

В министерстве стихов,
вроде, не было грехов,
потому как что стихи —
это вовсе не грехи.

В министерстве повестей
задолго) до этого не было вестей,
потому как повестя
не писала ни разу в жизни я.

В министерстве романистов
не хватало нам артистов,
видимо, артисты
далеко не любили романистов.

В министерстве драматургов
шло как раз гнет урков:
что ни пьеса, то аншлаг.
Прям заправдашний гулаг!

В министерстве прозы
сдохли все мимозы:
посто наша обыденщина
стала слишком взрослой.

Ну и всё на сегодня.
Министры ходят голодны
и бери клички не откликаются.

А последствия: байки не баются
в устах трудового народа,
(само собой) разумеется большим таким хороводом
ходят слухи чи сплетни,
насыпь, к церковной обедне
народ выучит «Азы и Веди»
и сразу в макрокосм поедет
на телеге дядьки Егора —
бегом от такого позора!

Непрощение прощательное

Ерунда не ерунда,
а во все стороны пошла
болезнь да попа!

Тролль мой будет хлопать
грустными глазами:
«Прикольно с тобой, Кювета!»

Ой была я не была
Инной Вановной,
но несравнимо-то вдаль ушла,
в небыль канула.

Провожай не провожай,
ранее смеркается.
Обнимай не обнимай,
вам всё прощается.