Путь.

Шеф 1.
Ночь. Страх. Ужас, продирающий до костей. Такие мемуары забираются глубоко под корку и остаются там на долгие годы, хотя (бы) в старости, вспоминая такие дни, покрываешься мурашками. Мы бежали из всех сил, в след доносилось только:
-Ненавижу, вернитесь, твари. Дрянцо, я тебя еще достану.
Да, таков был мой основоположник, человек он был, прямо скажем, незаурядный, не бессчётно не такой как все остальные отцы, у него никак не было чувств, вообще никаких. Возможно, это последствия аварии, хотя, не считаю, что это оправдывает все его грехи и проступки. Та нокаут была первым моим воспоминанием. Отец снова нажрался и кричал держи мать. Их ругани обычно кончались тем, что отчим уходил к новой бабенке, но в этот раз зародилась выбор. Думаю, всем известно, что сумасшедшие, блаженные, в общем ебн*тые род (человеческий имеют очень большую физическую мощь. В тот вечер батюшка не стал сраться, он просто схватил мать из-за волосы и потащил ее, как куклу, в комнату. Она кричала. Вслед за этим был удар. Еще удар. Все затихло. Чудовище вышло изо комнаты и закурило.
-Вы следующие, пездюки,-сказал он с улыбкой и ушел бери улицу.

Мы с сестрой рванули помочь нашей матери. В слезах возлюбленная сказала, что нужно выбираться из этого дерьма. Наша сестра вылезли в окно, но мимо всевидящего алкаша пробраться было бешено. И тут мы помчались, не знаю сколько мы бежали, насколько раз падали, вставали, снова бежали. Когда силы кончились, наша сестра прижались к изгороди, в надежде, что он не заметит. Чисто он встал в полуметре от нас, его прерывистое дуновение заставляло все мои органы сжиматься, а глаза… они были пустыми, у него безвыгодный было глаз животного, не было даже глаз человека, сие были просто стеклянные шары, которые свели бы с ума самого Фрейда. Некто повернулся в нашу сторону, но ничего не увидел, было ли сие чудо или его глаза затуманила водка?! Неизвестно. Симпатия резко вдохнул, как принюхивается ищейка в поисках наркотиков, рванул первое дело и был таков.

Глава 2.
Солнце слепило меня. Я поднялся с кровати.

-В таком случае что было ночью – сон? Всего лишь сон?-спрашивал я себя.
В детстве один кто может отличить сон от реальности, а реальность от сна. Утром мое сознание отказывалось принимать всю тварь, произошедшую несколькими часами раннее, но все же я дым, смог понять, что было истинным. Дома было секретно. Такая тишина наступает после великого сражения или предварительно битвой. Войдя на кухню, увидел записку от мамы: «Гренки получи и распишись полке, я ушла на работу. Не злись на папу. Спирт у тебя самый лучший. Люблю тебя.»
Эти слова симпатия всегда говорила мне, когда отец бил, орал; матусенька шептала:
-Злись на меня, не ненавидь отца… Злись нате меня… Злись на меня…
Мои глаза намокли, также в детстве я был еще той тряпкой, скорее из- вслед за своей беспомощности, мне было 5, невозможность защитить матуся и сестру бесила меня. Завернув, гренки в салфетку, я вышел возьми улицу. Стояла чудесная погода, щебетали птицы, петухи сообщали округе о приходе нового дня. Нате глаза мне попался мой единственный товарищ – Мишка. Его пап был невероятно талантливым, красиво пел, играл на гитаре, писал подтекстовка.

-С творческими личностями всегда трудно, говорил мне Мишка, улыбаясь.

Вроде, трудная жизнь сближала нас, и мы находили отдушину (подруга) в друге. Мишка высокий, худощавый, но очень крепкий, с голубыми зыркалы — мечта любой девочки. В этот день он позвал пиликнуть меня в футбол. Приехав на поле, я увидел ЕГО. Белокурые пряди свисали с головы, спирт был выше и шире меня в пару раз, таких детей называют «золотыми», у них было и старый и малый, счастливая и беспечная жизнь, добрые родители, но им маловыгодный доставало одного…хорошего воспитания. Все в нем бесило меня, инда его тупое имя – Юра.
-Эй, длинный,- кричал возлюбленный мне, каждый раз, когда видел.

Я был выше его держи голову.
Сегодня он перешел черту. Он подошел и толкнул меня, повалил меня получи землю одним толчком, природа наделила его не всего на все(го) красотой, но и тупой силой, такого я не ожидал, Юра рассмеялся и отошел.
— В духе твоя жирная мамаша? Вчера я ей не плохо присунул.- вырвалось у меня.
Ото отца наслушаешься и не такого дерьма. Кто тянул меня по (по грибы) язык?! Не знаю. Завязалась драка. Его удары были мощными, же медленными, их траектория была слишком предсказуема. Мои удары далеко не отличались силой и уверенностью, но они были быстрыми, что плеть. Я попадал в цель. Ушло очень много времени и сил. Я повалил его… Достижение… ПОБЕДА! Неужели я сделал эт… Удар в висок, его подружки, решили, аюшки? я жульничал… Еще удар… Песок, грязь, отец, мать, Юра – тутти перемешалось. Потом пошли удары ногами, их я не чувствовал, вследствие минут 10 они успокоились и бросили меня. Мишка ввек не отличался храбростью, да и ничем помочь он без- смог бы. Дома меня ждала еще порция вкусного говна. Батяня был пьян, снова. Он работал полицаем, поэтому помощи нам медлить было неоткуда.

-Сегодня слишком не обычный день, для того чтоб он меня побил.-подумал я.

Взглянув на мое распухшее через ударов лицо, на мои синяки… Он обнял меня… Сие был единственный раз, когда он сделал это, ошеломляюще, подумал я. Что происходит?
-Мой сын, стал мужчиной.-с гордостью сказал симпатия.

Глава 3.
Точно не помню, когда я познакомился с НЕЙ. Главное в человеческом обличие, повидавшее целое море хуев и спермы в молодости… моя «бабушка». Моя матерь заставляла ее так называть, на языке вертелось точию гарпия, фурия и прочие интересные словечки. Ее разговоры привычно сводились к тому, что моя мать – шлюха, а мы с сестрой детям чужих хуев. Гарпия носила человеческое имя, которым ее кликали всего делов местные собаки – Алина Февровна. Ее отца звали Февор, Феврон, как за ужас. Отец ненавидел ее больше чем я, все-таки его детство не было столь прекрасным, как у Юры. Дьявол рос бок о бок с чужими мужчинами и пустыми бутылками алкоголя. БАБУЛЯ обожала пенисы, в них возлюбленная видела смысл своей жизни, но ненавидела всего лишь только один… дедушкин. В тот день как обычно мы навещали эту чудесную мудмазель. После всего очередных:
— Вов, а ты знаешь, что твой отец тебя усыновил?! Твоя милость должен им восторгаться и целовать ему ноги, а мать не выносит, она же проститутка.
Мы ушли, я никогда не воспринимал ее стихи в серьез, Алиночка была не в себе, тяжелая жизнь… бла- бла- бла…

Пап не любил навещать дедушку, в отличие от меня. По сию пору лето дедушка копался в огороде, ухаживая за саженцами, я есть его там. Он выпустил изо рта густой мираж и сказал:
— Сынок, покуришь с дедушкой?
Не успев ответить, я почувствовал кайфовый рту вкус бумаги и табака. Дедушка поджег папиросу, и я вдохнул. Буханье, ужасный кашель, заставлял меня выплюнуть легкие.
— Слишком крепкие,- подумал я.
— Поди еще, — сказал дедушка с безубой улыбкой.
Вторая затяжка пошла до-другому. Я чувствовал, как мои легкие наполняются дымом, мое тор становилось ватным и легким, все проблемы покидали мою голову… сие было чудесно. Мой дедушка носил невероятно красивые усы и значит русское имя – Иван. Когда я называл его дедушкой возможно ли Иваном Васильевичем, то получал по лбу.
— Я еще преувеличенно молод, чтобы такие сопляки, как ты, называли меня дедушкой,- говорил возлюбленный, смеясь до слез.
Этот прекрасный человек носил страшную маску, привычно ее называют лицом. Шрамы, ссадины, морщины покрывали его. Так разве это было важно?! Для меня дедушка был, подобно ((тому) как) отец… нет… он был моим единственным отцом.

Главноуправляющий 4.
Шел 7 год моей жизни. Наконец настал тот отрезок времени… школа. Я не любил общаться со сверстниками, боялся их, всемерно избегал, но многих ко мне тянуло. В основном сие были такие же дрыщи, как и я. Послать их из-за бугор было легко, побить тоже. Я отличался от них, был смышленее, колотушки отца научили молча улыбаться боли в лицо.

Перегар через отца был жуткий, рядом шла и мать. Обычная школьная правило, все нарядные, радостные, полные жизни, но не я. Ободранные штанцы, рубашка в желтых пятных, меня это не особо тревожило, маловыгодный было у меня цели понравится кому-то. После линейки ,после традиции, нас провожали старшеклассники до класса.
— Пойдем малявка, провожу тебя задолго. Ant. с твоих друзей,- сказал парень, затмевавший своей макушкой упек.
— Они мне не друзья, да и ты иди комок всем чертям,- огрызнулся я.
Мой нос намок, вкус краски чувствовался во рту. Он ударил меня. Кулак был размером с мое лик, но боли не было.
— Бьешь как девчонка,- с улыбкой проворчал я.
Его шарам влетело. Моя коленка угодила ему прямо в промежность. Его яйца стали крутыми. Возлюбленный согнулся пополам, а я закурил и плюнул на его рыжую макушку.
Сборише нищебродов, потомство шлюх, мои… одноклассники. Типичные дети, которым необходимо аюшки?-то сломать, повизжать, побегать. Они выглядели жалко. Так тут я увидел ее. Марина Николаевна… стройное тело, торчащие маленькие дойки, облегающее платье. Она была прекрасна.
— Здравствуйте класс. В ее голосе чувствовалась чувство, он был чудесен. Она говорила много чего, хотя весь мой разум был занят ее телом и небесного цвета глазами.
Такие бабье заполняют собой все мысли и дают силы для продолжения твоего ничтожного существования. Задним числом школы я снова застал своих родителей орущих друг в друга, отец оторвался по-полной не только возьми матери, но и на своем любимом сыне. Его битье заканчивались вместе с моими криками.
— Сегодня ты их никак не услышишь, животное,- прокричал мой разум.
Очнулся я глубокой ночным делом, сил встать не было, все тело ныло, нет слов рту чувствовалась кровь. Нос опух, кажется, он был сломан.
— Я крепче своего отца,- подумал я и уснул с гордой улыбкой.

Глава 5.

Настало век поговорить о самом чудесном человеке в моей жизни, моем Отце. Может пригрезиться, что я его не очень-то недолюбливаю, так оно и глотать. Его имя никогда не будет упомянуто, даже в некрологе. С виду вничью не примечательный, статный, красивый, голубоглазый мужчина, с большим шрамом бери правом виске. Эта отметка напоминал всем его самую грандиозную вечеринку с морем секса и алкоголя. В заключении этой вечеринки возлюбленный и его друзья решили прокатиться.
-Хули так медленно! Жми держи газ!- не унимался батя.
Через пару минут послышался знаменитый визг тормозов и сильный хлопок. Столб вырос из ниоткуда. Святой отец пролежал год, как овощ, за ним ухаживала всего лишь мама, больше никому он был не нужен. До самого аварии отец был спокойным алкашом, который любил вступать в любовные отношения, пить и курить травку. Вышел из больницы он не такой с большими пустыми шарами, за место глаз, с противным шрамом и с никакой головой. Сносило крышу постоянно, особенно после алкоголя. Для следующий день после выписки он опять надрался и решил сразиться с домочадцами, потасовка выдалась на славу. Один против женщины и детей, возлюбленный чувствовал себя героем. Как упоминалось ранее, ОТЕЦ был полицаем, сие осложняло ситуацию. У него был травмат, который он бывало пускал в дело. Оправдывать его деяния аварией, ужасным детством возможно ли другими этапами в его жизни нельзя. Но он был моим отцом… при всем желании угодить моим критикам я его никогда не считал таковым. У меня был папаня-мой дедушка. Зачастую доставалось и Ивану, который был маловыгодный так молод, чтобы отбиться. У матери никогда не хватало сил исчезнуть от отца, да и идти было некуда. Мы пытались, а он находил нас везде. Жизнь в поселке этим и ужасна, чего где бы ты ни был, все об этом знают.

Корифей 6.
Август 2005 года. Отца отправляют в командировку в Афганистан в (видах миротворческой миссии.
— Ура, это случилось. Неужели Бог услышал наши молитвы?!-кричал я.
— Бог (видящий?! Разве Бог допустил бы, чтобы он над нами приближенно измывался?! Разве Бог не милосерден?! Разве он отнюдь не всемогущ?!- восклицала сестра с непонятной ухмылкой.
До отъезда оставалось ряд часов. Они тянулись целую вечность.
— Слушайте сюда,- спокойным тоном сказал папоротник.- Берегите свою мать и себя тоже. Не скучайте.
Возлюбленный встал и ушел. Ушел. Наконец-то. И вот пришла бабье лето.