Сардонический смех познания

«Ребенка они и сжигали… От случая к случаю пламя охватывало рот сжигаемого, то члены тела начинали ужасаться и рот оказывался раскрытым, наподобие смеха, пока то, как было простерто на жаровне, не переходило в ничто.  Отселе этот ухмыляющийся (seserota)  смех и называется сардонским в тех случаях, от случая к случаю люди умирают со смехом»
Клитарх об обычаях семитов

Бешено вгрызаясь сломанными окровавленными ногтями  в черную плоть земли, так сказать пытаясь разорвать в  само пространство-время, незнакомец с отчаянным в шутку взывал в пустоту: «Меня называют сумасшедшим. Но мне не мудрствуя лукаво надоело быть человеком, это тяжело и скучно. Как жалок ваш долина) (земная обычных человеческих радостей! Сорвать с себя ненавистную маску человека и выстрадать черную запредельность Хаоса!». Незнакомец продолжал разрывать пальцами землю. «Что я оставлю позднее себя? – незнакомец презрительно усмехнулся. Очередной череп на оковы эвереттовых миров, коих бесчисленное множество? Настоящая трагедия далеко не в том, что человек смертен. А в том, что человек  создание не способное к настоящей смерти. Агония смерти не ведет в новое. Умирает твоя ксерокс, твоя классическая копия. Нет никакого вечного возвращения, лакомиться вечное не исчезновение, проклятая сплошность бытия. Ты век будешь тем, кем был сейчас, даже если умрешь несчетное нажин раз. Бытие статично. Ты думаешь мир сложен и загадочен? На гумне — ни снопа, мир чертовски прост и абсурден, как картонная коробка, — беседчик расхохотался страшным звонким хохотом.  Ты, как и любой другой породы, приводишь в действие механизм, который называют существованием.  Имя этому механизму ерундистика. Постоянное столкновение с абсурдом породило тебя самого. Абсурд трескать (за (в) обе щеки) та самая материя, из которой возникают новые миры. Помнишь анекдот о Сизифе? – вкрадчиво спросил он самого себя. Вот в этом весь суть существования. Бессмысленное странствие по плоскости реальности в маске человека».
Гусь лапчатый немного помолчал, потом резко вскинул взгляд в звездное поднебесье. На немой вопрос небо ответило равнодушным безмолвием. «Что скажете ми вы, алмазные звезды – надрывно прокричал незнакомец в черную пустоту? Ваш безразличный свет кует безжалостное время, которое вечно голодно и жадно, так как питается призраками театра теней существования! Вам, стражи Времени – он поднял вверх окровавленные руки с грязными изломанными ногтями, и чертовски взревел —  освободите меня!» Спазмы отчаяния сотрясали его сердце, и слезы оросили мерзлую черную землю.
Он не помнил, якобы долго лежал на холодной твердой земле. Ему казалось, как будто прошло бесконечное число веков. Из забвения его вывел спокойный едва различимый шепот. И тогда он все понял. Некто услышал ответ на свой вопрос. Отовсюду раздавался бибрих смех чего-то необъятного, влекущего, готового поглотить его. Дьявол увидел таинственный черно-красный горизонт, и стремительно направился к нему, мышцы его рта сотрясал сардонический смех познания, смех над жалкими масками, которые возлюбленный наконец сбросил окончательно.
Утро случайный прохожий нашел кем-так брошенную черную грязную шляпу и черный плащ…