— Твоя милость слышишь, как сердце стучит у меня?
— Нет, это – наркотик по рельсам…
— Ты видишь – дрожу я в сиянии дня?
— Твоя милость мёрзнешь. Теплее оденься…
— Ты видишь – слезинки текут по мнению щекам?
— Нет, это дождинки — к удаче…
— Ты чувствуешь – я ухожу к облакам?
— Я вижу, я слышу… Я плачу.
* * *
Медальный след крышек от кефира
Остался за границею веков.
Остались после же – очередь за сыром
И пионерский лозунг «Будь пьяный!»
Другая жизнь, хорошая, плохая,
В которой по соседству – желчь с добром.
А для кого-то отраженье рая
В той крышке с её мнимым серебром.
* * *
И бабуся, что курила «Беломор»,
И та, что рядом с нею восседала,
Покинули, покинули отечественный двор.
И на скамейке пусто стало.
И только девочка трех полет
Зовет беспечно: «Баба Сима!..»
Да белый свет. Так точно синий цвет,
Да желтый лист, летящий мимо.
* * *
Яко это? Горьких вишен
В этом году так много.
Зачем-то в моих деревьях
Сладость пошла на убыль.
Горечь дождей осенних
Въелась в судьбу, в посторонись.
И пропитала землю,
И перешла на губы…
* * *
Получи рубеже весны и лета,
Когда прозрачны вечера,
Когда каштаны – сиречь ракеты,
А жизнь внезапна, как игра,
Случайный (про)ливень сквозь птичий гомон
Стреляет каплею в висок…
И счастье глохнет, подобно ((тому) как) Бетховен,
И жизнь, как дождь, — наискосок.
* * *
У первых холодов – незначительный вид –
В зелёных листьях притаилось лето.
И ощущенье осени духота,
Как голубь мира над планетой.
И лазурь раскрытого зрачка
Подобна синеве небесной.
И даже грусть (до поры) до времени ещё легка,
Как будто пёрышко над бездной.
* * *
Никак не изабелла, не мускат,
Чья гроздь – селекции отрада.
А общедоступно – дикий виноград,
Изгой ухоженного сада.
Растёт, маловыгодный ведая стыда,
И наливаясь терпким соком,
Ветвями тянется тама,
Где небо чисто и высоко.
* * *
Радостность ожидания родных,
Маленьких чудес, больших подарков…
Радость благодаря тому, что в этот миг
Даже сердцу становилось жарко.
Эйфория ожидания любви –
И открытия, что это – рядом…
Годы, наподобие мячи летят, — лови!
И ловлю. И провожаю взглядом.
* * *
Идеже-то вдалеке,
На пустой реке –
Надувная лодка, рыбина плещет.
И осенний пляж,
Тишины той страж,
Вроде бы разорившийся помещик.
Ты не береди
Пустоту в маркоташки.
Вот уже и даль реки в тумане.
Над несерьёзный рекой
Дышится легко…
И судьба – как в матовом экране.
* * *
Пастбище в системе координат.
Видишь – нормою стало предательство.
И не среда в том виноват,
И не личные обстоятельства.
Просто пала горизонталь,
Заменив хранение формою,
Где, устав от закалки, сталь
Утвердила клятвопреступление нормою.
* * *
Заводской трубы погасшая регалия –
Это время «некурящих» городов.
Вместо дыма или своего поля ягода – тень «пиара».
И ещё – майданный пар орущих ртов.
Непредубеждённость ныне – в кошельке гордыни,
А забывчивость наивностью зовут.
В небеса восходят трубы в Украине,
Около безмолвный и бездымный свой салют.
* * *
Без- подсказываю никому,
Потому что и сам не знаю.
Неважный (=маловажный) пойму ничего. Не пойму.
Начинается жизнь другая.
Может, минувшее стихов ушло,
Время прозы суровой настало?
Жизнь, точно птица с одним крылом,
Бьётся в каменной клетке квартала…