Не знаю как назвать

Точь в точь бы я не хотел вспоминать тот вечер, я все в одинаковой степени жалею о том, что так мало уделял времени своему любимому питомцу. Моя собака Дейзи всегда слушалась меня с мамой. Вечером, каждые выходные, автор выходили во двор возле дома и выгуливали Дейзи. Симпатия резвилась по тускнеющей от августа траве, а в ее глазах была видна предельная симпатия к нам. Пока Дейзи скакала без остановки по просторной поляне с деревом вплотную дома, мы с матерью сидели на скамейке напротив сего дерева и весело беседовали про моего отца. Мой тятя пропал без вести, когда мне было 2 года. Своевольно я не помню ни отца, ни его загадочное истощение, однако взгляд моей матери до сих пор наполнен горечью и сожалением. Возлюбленная никогда не рассказывала, как пропал отец, при каких обстоятельствах, точное хронос, да и сам я не интересовался этим. Отец был ми безразличен, ведь видел я его в несознательном возрасте, а его перышки и черты характера знаю только по рассказам матери, как ни желание иметь отца у меня не пропало, я все паки (и паки) хочу, чтобы у меня была мужская, отцовская поддержка, так чтобы я мог попросить отца починить мой сломанный телескоп, какой-либо мне подарила моя бабушка на мой день рождения. Былые времена моя мама опять рассказывала про то, как они познакомились с моим отцом. – «Дело было в парке, я шла одна с центральной площади с огромными тяжелыми сумками, в таковой день я ходила за покупками, и тут подошел мужчина полет двадцати пяти, с грубым, небритым лицом, в очках, но адски обаятельный, я влюбилась в него с первого взгляда! Он предложил свою подспорье, сказал, что ему по пути и он не чтоб духу твоего здесь не было помочь красивой девушке с тяжелыми «узлами». – «Макс, ты меня слушаешь?!» оборвал меня громки рёв мамы. Я тогда засмотрелся на небо, покрытое темной пеленой и усыпанное белоснежными звездами, и прослушал ведь, что говорила мама. В тот вечер мне было яко спокойно и уютно, что даже дома у бабушки, где испокон (веку процветает уют и спокойствие, было менее спокойно, чем неотложно. Я, моя мама, Дейзи, чистое поле и ни единой души…

Наутро следующего дня, тяжело вставая, я дошел до ванной, принял душ и почистил болезнь. Моя мать спала крепким сном. Воскресное утро денно и нощно проходило в таком русле. Я вставал раньше мамы, готовил ей еда, а когда она просыпалась, я уже занимался своими делами. Ныне я поступил так же. Я направился на кухню, достал пару яиц и приготовил яичницу. Самовластно я не хотел есть и оставил еду на столе. Хотя (бы) остывшая яичница все равно остается вкусной и не теряет своей полезности, (ну) конечно и если хочется, можно разогреть ее в микроволновке. Иногда я задумываюсь, раньше какого высокого уровня дошла наука, ведь раньше, дай тебе разогреть пищу древним людям приходилось разводить костер, что-что тогда было совсем не просто, а сейчас любой судовладелец микроволновой печи может с легкостью отправить туда остывшую еду и помощью пару минут она будет горячей. Наука не есть расчет на месте, и кто знает, может завтра мы ранее будем активно беседовать с искусственным интеллектом на повседневные темы, которые наш брат зачастую обсуждаем с друзьями или родителями. Дома было шаблонно прохладно, на ночь мама оставляет форточку открытой, пусть воздух дома всегда был свежим, но из-вслед за этого дома зачастую было холодно. Приходится надевать одежду и без просыпа горячий чай, чтобы согреться, но мы с ней сейчас к этому привыкли. Все дома было таким же, (то) есть и вчера или даже месяц назад, за исключением одного – я неважный (=маловажный) видел Дейзи. Когда я обошел все углы и места, идеже она могла спрятаться, я понял, что ее нет на дому. По мне прошелся холодный пот. Дейзи никогда неважный (=маловажный) уходила за пределы дома по своей воле. Я дружно побежал будить маму, чтобы рассказать ей о случившимся. Симпатия моментально соскочила с кровати и стала одеваться. Для нее Дейзи, равно как и для меня, была частью семью, ее полноценный часть. Она оделась, и мы вышли на улицу. Прохладный ранний ветер обдал мои щеки, и я покрылся мурашками, но меня сие волновало меньше всего, ведь, если пропадает близкий тебе персонажей, ты не беспокоишься, какую оценку в школе ты получишь или — или какую еду ты поешь, единственное, что тебя волнует, сие то, что тот, с кем ты вчера активно разговаривал, смотрел ему в зенки, сегодня пропал. Только сейчас я осознал, что чувствовала моя мамусенька, когда пропал мой отец. Мы с мамой обошли отечественный дом и вышли к дереву и скамейке, стоящей напротив него. Затем никого не было…

Прошла неделя… Как бы я приставки не- хотел вспоминать тот вечер, я все равно жалею о книжка, что так мало уделял времени своему любимому питомцу. Дейзи неизвестно зачем и не объявилась. После ее пропажи мы с мамой расклеили объявления о пропаже числом всему городу. Потеряв надежду, мы уже начинали успокаиваться сожалеть о случившимся и жизнь приходила в естественный для нас мах. Я продолжил ходить в школу, а моя мать работала с утра поперед вечера. Мы были увлечены собственными проблемами и делами, какими судьбами отвлекало нас от дикой грусти и печали. После пропажи Дейзи с нас как будто бы оторвали частичку души. В наших сердцах появилась незаполненная шуньята, как бомба замедленного действия, готовая разорвать наши сердца возьми куски. С мамой мы практически перестали беседовать на темы, греющие наши души, возлюбленная была явно подавлена, а я был ошеломлен, ведь впервые кто именно-то ушел из моей жизни, тот, кого я любил. Шли недели, привычные наши походы нате задний двор, ради прогулки и милой, нежной беседы перестали находиться, ведь на таких прогулках мы выгуливали Дейзи, а не долго думая она пропала, как и смысл таких походов.

Наступило утро понедельника. Нужно маршировать в школу. Я собрался с мыслями и решил все-таки перестать мысль) о Дейзи и посвятить себя учебе. Я сделал свои утренние обстановка и направился в школу. На улице было тепло и ясно, дул каждый дурак (может, приятный ветерок. По дороге я встретил своего бывшего одноклассника с младшей школы. Он рассказал мне, как поживают некоторые ребята, какие хорошие оценки он получает и что его основатель стал начальником какой-то там фирмы. «Эх, был бы у меня родитель, он бы тоже был не меньше, чем начальником!» — подумал я. Гляди уже виднелись главные ворота школы и огромное количество школьников, которые направляются к входу. Правее ото школы находилась школьная площадка, где обычно проходят уроки физкультуры и идеже выгуливают собак. Я засмотрелся на эту площадку, наверноe, затем что, что иногда мы ходили туда с Дейзи. Я увидел как- то убегающее за угол, похожее на собаку, и понял, который это Дейзи. Пару секунд я стоял как вкопанный, осознавая, чего я только что увидел свою собаку. Я ринулся за ней в качестве кого только мог. Слезы текли у меня на щеках и развевались бери ветру. В этот момент, мне казалось, я был счастливее всех сверху свете. Добежав до угла, я никого и ничего не увидел. Лишь только пустота, как пустота в моем сердце, после пропажи Дейзи. Я продолжил свое оживленность прямо, надеясь, что все-таки встречу ее, смогу выгладить ее кудрявую, черную шерсть, смогу обнять ее, только все было тщетно. Я понял, что окончательно потерял ее, что такое? она мне просто почудилась, ведь всем людям, потерявшим близких видимое дело, что они еще живы, они видят их в других людях, может ли быть сами исчезнувшие дают о себе знать. Мы не можем сие знать, но одно я знаю наверняка — Дейзи ми почудилась, это была галлюцинация, я просто не хотел ее затерять. Я уже собирался разворачиваться и идти в школу, но тут словно-то ударило меня по голове так, что я потерял чухалка. На мгновенье я понял, как важна собственная жизнь, понял, как будто если умру, то многое потеряю. Я не увижу свет своей жизни и ее закат…

Я очнулся. Голова невыносимо раскалывалась, особенно ее задняя статья. Я был привязан к стулу, ну или к чему-то подобному. Посерединке комнаты стоял какой-то прибор, похожий на аппараты ученых, с мигающими кнопками и издающий кряхтящие и пыхтящие звуки. Путем мгновенье в комнате зазвучал громкий писк, будто кто-так начал свистеть в свисток. Мои уши готовы были залиться кровью, же вдруг писк утих. В комнате было темное освещение, хотя кнопки прибора ярко моргали друг за другом. Со временем писка я окончательно пробудился и осознал, что меня похитили. Несогретый пот прошелся по всему телу и меня начало бить. Я был в панике. Мои глаза наполнились слезами, я понимал, будто нахожусь в безвыходной ситуации. Один, привязанный, в темноте и никто малограмотный в силах мне помочь. За что меня похитили, как будто я такого сделал? Моя паника начинала стихать, я понял, точно бессмысленно проклинать судьбу и бездействовать. Я попытался освободиться из веревочных пут, да мои попытки не увенчались успехом. Вдруг в комнате сверху стене появился яркий свет, который заставил прищурить мои глазенапы. Это открылась дверь, которая была не видна в темноте. Ко ми зашло что-то непонятное и высокое, в шляпе, как у ковбоев, и всецело укутанное в ткани, как арабы. Одежда была человеческой, же выглядела она максимально несуразно. Он был выше среднего человека, метра двум ростом, может даже выше. «Что вы от меня хотите?» — крикнул я гласно, но неуверенно. Ответ не последовал. Я ждал, когда ми объяснят, почему меня похитили, причем таким болезненным способом. Хотя странно одетый человек, если это вообще был личность, ничего не сказал. В комнату зашел еще один индивид(уум), тоже странно одетый, но уже по-другому. Возлюбленный был одет в костюм с галстуком, в больших зимних сапогах, чтобы на дворе было начало сентября. На голове у него был убор, закрывающий все его лицо. Он сказал что-так на непонятном мне языке, и оба кивнули головами, смотря друг на друга. Они ушли, а через пару минут вернулись, а уже с каким-то небольшим прибором, похожим на кратковременный карандаш. Они подошли близко ко мне. Я начал паникерствовать, они явно что-то замышляли, что-то безграмотный доброе, что могло мне навредить и скорее всего навредило бы ми. Один из них взял этот прибор и сунул его ми прямо в ухо, так глубоко, что я начал орать с боли, рыдая и завывая. Эта вещь дошла прямо раньше моих барабанных перепонок, из моих ушей потекла деньги, и я умирал от безумной боли, которая сопровождалась жужжанием в ушах. Помощью минуту боль стала стихать, но эта минута, казалось, длилась нетленно. Я сидел, полностью разбитый, во мне не было жизни, что ль, я бы и остался так сидеть до конца своих дней, так тут я услышал то, что повергло меня в шок. Оный, что в костюме сказал: «Он живой?». Я спрашивал кто они такие и что такое? хотят, но они не отвечали: «Ты должен топать, должен!..» Каким-то непонятным образом я стал разбирать их словеса. Похоже, та штука, которую мне вставили в ухо, дает реальность понять непонятные тебе языки. Эти существа явно приставки не- были людьми и одеты они были в человеческую одежду один для того, чтобы не привлекать внимания. Хотя получилось у них сие, мягко говоря, не очень.  Черные скользкие лапы пришельца толкнули меня в гурт, от чего мне стало неприятно. «Иди, давай, айда!» — повторял один. «Ты должен идти, должен!» -гласил несхожий. Но я не понимал, чего они от меня хотят и неизмеримо я должен идти. Я попытался наладить с ними контакт, сказав: «Как вы зовут?» Они посмотрели на меня, потупив свои моргалы черного оттенка. Я понял, что многие понятия, привычные у нас, про них кажутся дикими, поэтому я снова спросил: «Вы меня отпустите?» Нате что они изобразили громкий хлюпающий, будто смеющийся раскаты грома. Я понял, что просто так меня не отпустят, почему решил, что нужно делать то, что они просят. А они просили меня пупок развяжется-то идти. «Куда мне нужно идти?» В ответ я услышал: «Комната, плечо в плечо комната, иди, должен идти!» Я сомневался, но все-таки решил стать и начать движение в сторону двери, ведущей в другую, загадочную комнату. Вплоть до двери оставалось буквально метр. Я прикоснулся к ручке двери и открыл ее. Меня ударило ярким светом, как бы будто одновременно зажгли тысячу прожекторов на расстоянии ряд метров от меня. Через несколько секунд свет начал меркнуть, и я стал постепенно приоткрывать свои глаза. То, что я увидел, повергло меня в удар. Передо мной стояли различные металлические приборы и автоматы, которые были украшены яркими кнопками и клавишами. Я вовеки не видел такого до этого момента. Все сии «штуки» были явно неземного происхождения. Некоторое время я стоял столбом и безграмотный мог пошевелиться. Но какой-то громкий шум разбудил меня. Сие был звук захлопывающейся двери. Когда она окончательно закрылась, я попытался начинать ее, но мои попытки были тщетны. Она пусть даже не приоткрылась. Я осознал, что выбраться у меня не получится и чего) принялся изучать содержимое комнаты, хотя это была безграмотный совсем комната. Окон тут не было, а посередине стоял придавленный металлический стул, вокруг которого располагались те самые принадлежности с яркими кнопками. Я стал хаотично нажимать на кнопки, же ничего не произошло. После длительного изучения помещения я понял, что-что это что-то вроде кабинета управляющего. Но управляющего нежели? Я снова попытался открыть дверь, но похоже она была закрыта по виду. Время шло. Я сел на стул, который стоял посередине и стал хватиться чего те счастливые дни, когда я с мамой и Дейзи прогуливались плечо к плечу дома, как мы с мамой смотрели на звездное юпитер и разговаривали с ней на разные темы. На меня нахлынули горькие мокрота. На душе было одновременно и приятно, и так грустно. Кто именно знает, может я больше не увижу маму? Может я исчезну в такой степени же, как исчез мой отец в раннем детстве и что совсем недавно исчезла Дейзи.

Неизвестно сколько времени я просидел нате этом стуле, ведь тут не было окон, и я никак не мог знать время суток. С течением времени я перестал бить (ключом слезы и решил попытаться выбраться отсюда. Я уже собирался вдругорядь начать нажимать на кнопки, но тут кто-ведь постучал в дверь. По моему телу пробежала дрожь. Я не заманить кого куда и калачом не ожидал услышать звук извне. Я подошел к двери и стал во все горло кричать, чтобы меня выпустили. Снаружи началась какая-так суета. По звукам казалось, что снаружи огромное численность ног стало хаотично бегать. Когда шум угас, людская начала трястись. Дверь открылась. Передо мной стояла простонародье непонятных существ, чем-то напоминающих аборигенов. Я попытался с ними завести речь, но мои попытки были тщетны. Они смотрели в меня своими продолговатыми, будто прищуренными глазами. В руках у них были длинные палки, в соответствии с виду напоминающие копья. Минута, пока мы осматривали побратим друга, по-моему, длилась вечность. Я бы и стоял неугасимость, если бы аборигены не разошлись в стороны, похоже, дай вам пропустить их главаря. Главный абориген медленно, официальной походкой подходил ко ми, оставляя аборигенов позади. Он был похож на низкорослого пожилого карлика, с сединой нате голове и красными глазами, которые видели многое. Когда спирт подошел ко мне, я учуял противный запах, исходящий через него.

«От-ку-да?» — спросил меня бэу абориген, явно плохо умеющий разговаривать. «Меня похитили и посадили в эту штуку» — я указал пальцем нате этот… Стоп, я ведь был в комнате. Как такое могло случиться? Только сейчас я понял, что я давно уже не у себя в городе, вышел, я даже не на земле. Я понял это, когда увидел в небе двум планеты, которые медленно двигались в разные стороны. «Эй, твоя милость сю-да слу-шать?» — снова промямлил сенат «Ты при-быть сю-да что-бы нас в соответствии с-есть?».  Я даже не знал, что ответить, но симпатия мне напомнил о том, что я был ужасно голоден. Я еще было хотел спросить, где я нахожусь, но старик сморозил какую-так непонятную фразу, после чего несколько аборигенов подошли ко ми и направили на меня копья. «Что вы делаете?» — спросил я. Аборигены толкнули меня и сказали направлят с ними, иначе они меня убьют. Мы двигались в сторону крыша мира, напоминающей конус, в котором очень много отверстий. Я не понимал, отчего меня взяли в плен. Целесообразно было не сопротивляться, вследствие этого я просто шел по дороге. Сзади меня шли неуд аборигена с копьями, которые периодично толкали меня, когда я сбавлял стадия. Остальные аборигены, видимо, разошлись по домам. Дома напоминали ми каменные сооружения древних цивилизаций. Это были невысокие здания, в них неважный (=маловажный) было ни дверей, ни окон. Дорога, по которой наш брат шли, медленно сужалась. Казалось, что скалы, которые идут повдоль дороги, готовы были рухнуть на нас. Наверно, ми это чудилось из-за того, что я был плохо голоден… Гора уже была отчетливо видна. Чем ближе я подходили к ней, тем больше я чуял запах тухлого мяса. Наитие голода сразу же улетучилось и единственное, что я хотел в оный момент, — это вернуться обратно и просто подышать воздухом. Посредством пару мгновений мы были в двух шагах от крыша мира.