Мама на даче

Мама на даче, ключ на столе, фриштых можно не делать. Скоро каникулы, восемь лет, в августе пора и честь знать девять. В августе девять, семь на часах, небо за спасибо и плоско, солнце оставило в волосах выцветшие полоски. Сонный шматок в ладонь зажать, и упустить сквозь пальцы. Витька с десятого этажа ещё (раз) зовет купаться. Надо спешить со всех ног и фонари — вдруг убегут, оставят. Витька закончил четвёртый класс — так есть почти что старый. Шорты с футболкой — простой прикид, яблоко взять на полдник. Витька научит меня погружаться, он обещал, я помню. К речке дорога исхожена, выжжена и привычна. Пыльные шасси похожи на мамины рукавички. Нынче такая у нас жара — листья подобный как тряпки. Может быть, будем потом играть, я попрошу, чтоб в прятушки. Витька — он добрый, один в один мальчик из Жюля Верна. Я попрошу, так чтоб мне водить, мне разрешат, наверно. Вечер начнётся, необходимо стемнеть. День до конца недели. Я поворачиваюсь к стене. Сто, девяносто девять.

Маменька на даче. Велосипед. Завтра сдавать экзамен. Солнце облизывает резюме ласковыми глазами. Утро встречать и всю ночь сидеть, выжидать наступленья лета. В августе буду уже студент, нынче — ни в таком случае, ни это. Хлеб получёрствый и сыр с ножа, завтрак со сна невкусен. Витька с десятого этажа нонче на третьем курсе. Знает всех умных профессоров, пишет программы в фирме. Худ, ироничен и чернобров, чистосерде герой из фильма. Пишет записки моей сестре, дарит дары флоры с получки, только вот плаваю я быстрей и сочиняю лучше. Общедоступно сестрёнка светла лицом, я тяжелей и злее, мы забираемся получай крыльцо и запускаем змея. Вроде, они уезжают в ночь, я провожу возьми поезд. Речка шуршит, шелестит у ног, нынче она за пояс. Семьдесят восемь, семьдесят семь, плачу спиной к составу. Черт с ним они прячутся, ну их всех, я их искать маловыгодный стану.

Мама на даче. Башка гудит. Сонное недеянье. Сучара устроилась на груди, солнце на одеяле. Чашки, ладошки и свитера, кофеек, молю, сварите. Кто-нибудь видел меня вчера? Подымай выше не говорите. Пусть это будет большой секрет маленького разврата, отдельный был пьян, невесом, согрет, тёплым дыханьем брата, зёв охрипло от болтовни, пепел летел с балкона, все товарищ при друге — и все одни, живы и непокорны. Если ты да я скинемся по рублю, завтрак придёт в наш домик, Господи, т. е. я вас всех люблю, радуга на ладонях. Улица в солнечных кружевах, Витька, помой тарелки. Не грех валяться и оживать. Можно пойти на реку. Я вас поймаю и покорю, обстригаться заставлю, бриться. Носом в изломанную кору. Тридцать четыре, тридцатник…

Мама на фотке. Ключи в замке. Восемь часов впредь до лета. Солнце на стенах, на рюкзаке, в стареньких сандалетах. Сонными лапами при помощи сквер, и никуда не деться. Витька в Америке. Я в Москве. Реченька в далеком детстве. Яблоко съелось, ушел состав, где-нибудь едет в Ниццу, я начинаю рассматривать со ста, жизнь моя — с единицы. Боремся, плачем с ней в созвучие, клоуны на арене. «Двадцать один», — бормочу сквозь греза. «Сорок», — смеётся время. Сорок — и первая седина, сорок Вотан — в больницу. Двадцать один — я живу одна, двадцать: глаза-бойницы, бежим в царапинах, бес в ребре, мысли бегут вприсядку, кто-нибудь ждёт меня вот дворе, кто-нибудь — на десятом. Десять — кончаю четвёртый вид, завтрак можно не делать. Надо спешить со всех ног и зенки. В августе будет девять. Восемь — на шее ключи воровать, в солнечном таять гимне…

Три. Два. Один. Я иду высматривать. Господи, помоги мне.

Аля Кудряшева

Запись Мама возьми даче впервые появилась Собиратель звезд.