–Ну-с, ты как и святой и блаженный?

– Нет.

– Ну, так пей. Это краситель дарует силу и разумение.

Иван угрюмо отодвинул предложенный ему приз.

– Настоящие силу и разумение даруют лишь волшебные яблоки,– проронил некто.

– Какие еще яблоки?

Солдат задумчиво подкрутил свой усишко. Слова о волшебных яблоках сорвались у него с языка нечаянно. Безотложно он был до того огорчен разлукой со своим другом Конфетой, а ему не хотелось ничего пояснять.

– Ну, так как там еще за яблоки такие? – грозно блеснув очами, поторопил его Отон. – Сказывай, если начал.

Иван вздохнул.

– А вот послушай, о, великий солнечный монарх. В краю, откуда я родом, растет волшебная яблоня. Ветви ее доходят впредь до самого неба, и уж какие на ней чудо-яблоки растут…

И Иоанн начал рассказывать о волшебной яблоне, и о том, как попал в рабство к бастардам, а от них – к красным карликами, и обо всем прочем, сейчас известном читателю. Царь внимал ему с жадным любопытством. Порой рассказ подходил к концу, из черного зеркала появилась крыша Сон-ра.

– Фу,– произнес паж, выбираясь из обители тьмы в августейший чертог и отряхивая свое платье. И забубнил, кружась волчком:

 

В черных безднах странниц ночи

Проглядел я сини очеса.

 

С гостем царевым блуждал,

Путь дороженьку искал

 

В беспредельной глубине,

У Лохматого получи и распишись дне….

 

Отон бросил на него острый, наподобие у ястреба, взгляд:

– Ну и? Нашел?

– Нашел, нашел, Ваше величество! И отвел сего молодца прямехонько к сундукам этих воровок,– сказал Сон-Итиль, прекратив кружение. 

– Стало быть, ты полагаешь, зачем игрушка там?

– А где же ей еще и быть? Хлеще и негде,– сказал гном с льстивой улыбкой опытного царедворца.

– А скажи-ка ми, мой верный паж, как ты считаешь, что произойдет с тем горемыкой, тот или другой осмелится прикоснуться к сокровищам этих ведьм?

– Вам ли безлюдный (=малолюдный) знать этого, Ваше сиятельство?

– Отвечай!

– Уж лучше бы этому сорвиголове затискать руку в клубок с ядовитыми змеями.

Иван порывисто вскочил со скамьи.

– Я причитается) идти на выручку своему другу!

– Фу ты, положим ты! Глянь-ка, Сон-ра! Еще один идол выискался. И что за народец нынче пошел такой неусидчивый?

– Но мой друг находится в смертельной опасности! – воскликнул Иванюха, сжимая кулаки. – И как же, по-вашему, я могу находиться тут, сложа руки?

– Сперва ты доскажешь мне свою историю,– сказал негус с какой-то странной улыбкой. – А там поглядим.

– А что произойдет следовать это время с моим мальчиком?

– Чему быть – того безграмотный миновать,– произнес Отон, с невозмутимым видом отхлебывая настойка из своего кубка. – Разве не по своей доброй воле некто отправился в обитель мрака?

– И, все равно, я должен быть с ним!

– Твоя милость будешь там, где тебе велю я,– сказал Отон, пугающе сдвигая брови. – Или тебя постигнет участь Титанов, и твоя милость уже ничем не сможешь помочь своему приятелю.

– Да как же так, о, великий царь? А вдруг с Конфетой приключилась катастрофа? 

– А это мы сейчас поглядим. Лон-са! Подай-ка ми мой волшебный изумруд.

Второй паж взмахнул рукой, точно фокусник на манеже цирка, и с поклоном протянул Отону ощутительн зеленый камень.

– Ну-ка, ну-ка,– сказал Отон. – Идеже ж этот рыцарь? Ага, вот он! Гляди!

Солнечный властитель положил руку на стол так, что его ладоши, в которой он держал волшебный изумруд, оказалась перед Иваном. Жолнер впился взором в зеленый кристалл. В нем он увидел своего друга. Кека стоял на дне какой-то полой горы. С птичьего полета, в жерло кратера, сочился мутный свет. Неподалеку от рыцаря стояло двушник сундука, оббитых кованым железом. Конфеткин приблизился к одному с них и поднял крышку. Сундук был до краев наполнен драгоценностями. Миннезингер протянул к ним руку.

– И вот он, момент истины! – провозгласил Отон. – Ну, солдат! Увидев такие багатства, всякий забудет о какой-так там тряпичной игрушке.

Конфета медленно отвел руку.

– Колеблется,– пояснил погожий царь. – Ну, все равно: его судьба уже предрешена. Дьявол ослеплен блеском сокровищ странниц ночи.

Царь повернул смарагд другой гранью, и Иван увидел в его глубине мрачное вертеп. На полу спало огромное мохнатое чудище. Над ним свисали с потолка черные хлопья каких-то отвратительных тварей.

– Кто это?

– Странницы ночи. Без задержки они спят. Но как только твой друг коснется их сокровищ – они учуют его и ожить.

Царь снова покрутил в руке изумруд, выбирая новый перспектива. Затем дал посмотреть на него своему гостю. Сейчас в волшебном кристалле была видна гора, омываемая морем-океаном. По-над ее кратером стелились грязные полосы туч. Под ними нависал очерствелый уступ, с которого был прорублен крохотный вход в гору. Ванюся заглянул в него… За темным проемом вилась узкая каменная автолестница, уводящая в недра горы. Взгляд Воина Света пробежал соответственно ее ступенькам. Лестница оканчивалась площадкой, лежащей ниже уровня моря, и раньше ней находилась стена, в которой зиял проем. Иван заглянул в таковой проем и увидел в нем каменную складку в полой горе, два портрета с одной газеты на изгиб гигантской шторы. Что там, за этой каменной складкой? Возлюбленный вытянул шею, и… Отон чуть изменил наклон кристалла.

За некоторое время до Иваном снова возникла пещера. У сундука с сокровищами стоял его корефан Конфета, и на его лбу лежала тень глубоких раздумий.

Конфетина медлил.

Коснется ли рука его товарища сокровищ странниц ночи?

Вишь его друг простер руку над сундуком, и… Отон отнял ладоша с волшебным кристаллом, сунул его в карман плаща и сказал:

– Следственно, с твоим приятелем все кончено. Как только он дотронется давно драгоценностей – к нему слетятся все твари из бездн мрака. Что-то около что спасения ему нет.

– О царь! О, великий солнечный порфироносец! Позволь мне придти ему на помощь!

Тонкие цедилка царя тронула снисходительная улыбка:

– А зачем? Чтобы разделить его планета? Твой друг пошел на верную гибель, и это – его извлечение. Но почему ты – существо другого мира – должен следовательно за ним? Ему все равно уже ничем безлюдный (=малолюдный) поможешь, а себя – лишь погубишь. Тебе это надо? Иль, может быть, это надо ему?

– Это необходимо ми,– сказал солдат.

– Зачем?

– Чтобы остаться человеком!

– Красивые фр! – сказал Отон. – Но что стоит за ними? Ну-кась рассуждать здраво. У тебя дома остались жена и дети. Твоя милость что же, желаешь оставить детей сиротами, а жену – вдовой? Умереть и не встать имя чего эта бессмысленная жертва?

– Во имя воинского долга! И изумительный имя дружбы!

– Слова! Слова!

– Нет, не слова,– с жаром возразил царю нижний чин. – В краю, откуда я явился, существует такое понятие, как воинская отважность! И нет для воина большей чести, чем сложить голову по (по грибы) други своя.

– А у меня к тебе другое предложение имеется, учтивый-человек,– усмехнулся Отон, прихлебывая вино из кубка. – Единица-то у тебя, небось, одна, не так ли? Запасный ведь нету. А друзей – валом. На всех, поди, голов-так и не напасешься. Так вот, если ты правильно себя поведешь – ведь сможешь не только сберечь свою жизнь, только и воротиться на родину. И, заметь себе, никто не посмеет попенять тебя в трусости. Всякий благоразумный человек скажет, что твоя милость поступил мудро. Подумай об этом. 

– Я уже подумал.

Властитель властным жестом вскинул руку, унизанную драгоценными перстнями:

– Безвыгодный спеши! Сначала выслушай мои условия.

Три года твоя милость будешь служить мне верой и правдой. Играть со мной в останки, рассказывать мне всякие забавные истории. И, когда выйдет предел, ты уплывешь в страну Титанов. При этом я снабжу тебя подробной картой, с через которой ты сумеешь пройти через страну рогатых карликов и исчерпаться к Лысой горе. Там тебя будет ожидать мой публики. Он проведет тебя через страну Бастардов, до чертова распадка. А ужак оттуда, я думаю, ты и сам сумеешь добраться домой. Давай как, идет?

Где-то звякнул колокольчик.

– Кто после того? – проворчал Отон.

– Ее величество Селена,– раздался невесть из каких мест торжественный глас, сопровождаемый глухим раскатом грома.

И тотчас в одном с черных зеркал появилась дама в золотистой накидке. У нее были тонкие, бледные внешний вид лица, а с головы, обрамленной волнистыми прядями льняных волос, ниспадала для плечи воздушная фата, закрепленная на макушке золотым обручем. Львица величаво подплыла к трону царя, и за ней, подобно маленьким звездочкам, следовали три девушки в зеленых одеяниях.

– Вячеслав тебе, о, мой великий царственный брат,– певучим голосом произнесла Луна, усаживаясь за стол по правую руку от Отона и расправляя плиссе своего пышного платья. – Я вижу, у тебя гость?

Девушки, свита свою повелительницу, остались стоять у нее за спиной.

– Да н. Заглянул вот, мил-человек из иных сфер, для огонек к старику. А ты, я погляжу, все хорошеешь, сестренка?

– Я – не более того отражение твоего величия, купающееся в лучах твоей славы, о, мои блистательный солнечный брат,– скромно ответила Селена.

От нее исходило какое-так томное, неповторимое очарование, обволакивающее душу. Солдат потупился. Отон бросил возьми Лон-са острый взгляд, и тотчас перед Селеной возник чаша, наполненный вином, и появились блюда со сластями и орехами.

– Только почему твой гость ничего не ест и не пьет? – завораживающим голосом произнесла единомышленница Отона, и посмотрела на Ивана глубоким обжигающим взглядом. Солдата бросило в жарища. Отон усмехнулся.

– Да все как-то не было подходящего повода. Же сейчас, я думаю, он не откажется выпить с нами,– с этими словами приам поднял кубок. – За мою красавицу-сестру, божественную Селену!

(то) есть тут было не выпить?

Иван протянул руку к кубку, поднялся с-за стола, и царский чертог огласил звон целующихся бокалов. Военнослужащий осушил свой кубок до дна и снова сел возьми скамью. Вино оказалось довольно приятным на вкус. В его яички разлились волны хмельного тепла, оно поползло в голову, окутывая разумение сладостным дурманом. После выпитого зелья Селена показалось Ивану вдобавок прекрасней.

Красавица томно улыбнулась солдату и обратилась к брату:

– Представь себе же мне своего гостя.

– Это Иван,– сказал Отон, и цирик в почтительном поклоне склонился перед божественной дамой. – Он приплыл к нам хором с Титанами.

– Но ведь он не Титан?

– О, нет. Некто наш гость из верхних миров. А у титанов был в плену, а сбежал от них с помощью одного ловкого парня.

– И на века вы к нам, Ваня?

Солдат сдвинул плечами. На его губах играла блаженная смех. Думы о Конфеткине, своей далекой родине, жене и детях отступили много-то на задний план.

– Он еще не решил,– сказал приам. – У него дела к Странницам Ночи.

Из бездонных очей Селены струился неясный, завораживающий свет, и в душе солдата подняли головы доселе спящие змеи. Они стали всасывать его сердце. Щемящая, сладострастная тоска по этой луноликой царевне овладела храбрым воином.

– В таком случае, выпьем снова,– предложила Селена. – Ведь истина, как утверждают мудрецы, лежит получи и распишись дне бокала.

Лон-са наполнил кубки. После нового возлияния логос Отона послужить у него три года перестало казаться Ивану таким контия неприемлемым. Неотразимая Селена влекла его к себе все сильней, и дьявол уже был готов повиноваться любому ее капризу.

– Зачем-то скучновато у тебя за столом,– сказала царевна. – Идеже же твои паяцы, брат?

Она взяла из блюда коричневато-желтый орешек и отправила его в свой нежный чувственный ротик. Император хлопнул в ладоши:

– Гей, гей, мои шуты!

Из черных провалов зазеркалья в богатый чертог посыпались разные твари. Первым, сверкая зелеными глазами, выпрыгнул огненно-рыжий пушистый кот. За ним, хлопая крыльями, вылетел лимонный петух. Громко квакнув, из черноты зеркала вывалилась бери пол жаба. За нею, весело хрюкая и виляя коротким хвостиком, в пиршественный палата ворвалась раскормленная свинья.

Удалая компания расселась на другом конце стола, и Ванюся увидел, как кот превратился в огненно рыжего дурачину, гомик сделался казаком с малиновым гребешком на бритой голове, ага обернулась зеленым прыщеватым мужланом, а свинья стала дородным господином в цилиндре и звездно-полосатой жилетке.

– Вручить вина артистам! – распорядился Отон.

Лон-са наполнил кубки наново. Ant. ни разу прибывшим гостям, расставил перед ними бюда с мясом. Паяцы выпили следовать здравие царя и его луноликой сестры. Господин в жилетке ударил в череп, и шутовская компания запела, размахивая кубками:

 

Гей! Петух! Гей!

Отон созвал друзей.

 

Кота, свинью, петуха,

И жабу – ха-ха! ха-ха!

 

Недостает у стола,

Едва одного осла.

 

Том, том, том…

Кто хочет основные черты ослом?

 

– Ну? Хочешь стать моим осликом, и веселить меня на моих пиршествах? – спросила Селена, глядя в Ивана ласковыми глазами.

– Да! – воскликнул Иван, пылая страстью к царевне. – Также, да! Я хочу стать твоим ослом, кем угодно, всего делов бы лицезреть тебя, о, прекрасная Селена!

Царевна засмеялась. Шуты запели, размахивая кубками:

 

Томишко, том, том,

Солдат решил стать ослом.

 

Вано подхватил:

 

Бом, бом, бом,

Я буду чудесным ослом!

 

На пороге глазами у него все поплыло. Лица сидящих напротив шутов стали троиться, и еще непонятно было, кто сидит перед ним – господин в жилетке, либо — либо раскормленная свинья? Петух с золотистым гребешком, или казак? Вано махнул рукой, разгоняя наваждение. Жаба квакнула, раздувая грудную клетку. Хаус утер нос пушистой лапой и крикнул «мяу!» Солдат погрузил руку в хашлама с мясом, и вдруг почувствовал на себе незримый взгляд небесной царицы, проникающий в самое движок.

– Что ж это ты, Ваня? – зашелестел в его сердце ее осуждающий голос. – Твой друг подвергается смертельной опасности, а ты тутовник сидишь, пируешь?

Пунцовая волна стыда залила лицо, шею солдата, и его охватило горькое сожаление. «Прости, царевна, бес попутал!» – взмолился Иван в сердце своем. Некто грохнул кулаком по столу:

– Я иду!

– Куда? – пытливо прищурился Отон.

– К своему другу, Конфете!

– А на случай если я превращу тебя в истукана?

–Э! Семь бед – один рецензия! – отмахнулся солдат. – Воля твоя, о великий солнечный царь, только больше меня здесь ничто не удержит.

Иван непременно поднялся на ноги. Они налились тяжестью, и его чуть покачивало от тяжелого царского вина. Отон посмотрел держи своего подвыпившего гостя с добродушной улыбкой.

– Ну, что ж, всего лучшего по-твоему, солдат. Ступай, коли так решил. Отключка-ра, проводи-ка гостя, сам ведаешь куда.

Обожатель, низко кланяясь, сделал приглашающий жест рукой. Солдат мало-: неграмотный вполне твердой поступью двинулся за своим провожатым, и шелковица за его спиной раздался голос солнечного царя:

– Погодь-ка, Ваня!

Служба обернулся. Отон держал в ладони маленький пурпурный мячик.

– Вона, возьми на память. Авось пригодится.

Теперь он смотрел сверху воина с нескрываемой симпатией.

– Что это?

– Малая толика моей силы. Разве это бисово племя станет слишком уж вам делать зло – брось им этот мячик и крикни: «Подарок Отона!»

Доведение на сайте «Планета Писателей»