Неужели же, напротив, бросится во все тяжкие: ничего резче кабацкого хрусталя и поддельной французской губной помады не заметит и возвратится к себе с ощущением хорошо исполненного долга. И в том, и в другом случае нашему туристу, ценителю прелести, любителю поглядеть и почувствовать, будет, что рассказать о вояже в Санкт-Ленинград.

Питерский же абориген изо дня в день, из месяца в месяцочек, как заведённый механизм, тратит лучшие свои годы нате продвижение по заданному самому себе раз и навсегда маршруту: караулка — метро — работа — дом. Разве что книжку почитает нате ночь; в редкий счастливый вечер вдруг вырвется с женой в храм мельпомены или, махнув на всё рукой, «посидит» вечерок с друзьями; а в летнее время пострадает пару недель на египетском или турецком пляже. И сызнова бесконечные: дом — метро…

Я же человек на редкость удачливый. Ми с удивительным постоянством везёт на встречи с интересными людьми. И встречи сии происходят не в музеях и концертных залах, а именно в повседневности: сообразно пути в булочную, на остановке троллейбуса, во дворе…

Вона, например, сосед Володя. Он, как и я, — пташка ранняя. Наш брат то и дело встречаемся у подъезда в начале шестого. Он, запустив сердце, любовно протирает запотевшие стёкла своего кроссовера и с наслаждением смолит сигарету; я в сие время выгуливаю Найду.

— Сегодня «бэху» должны подогнать — евросборка, шестьдесят тысяч… вне пробега по «раше», считай, нулёвую, и недорого. Штук двести-двести полсотни деревянных наварю на продаже, как пить дать, — потирает шуршалки сосед.

Я щёлкаю языком: двести пятьдесят — моя годовая отстежка, без вычетов.

Сорокадвухлетний архангелогородец Володя — высок, белокур, чист на лицо и смотрит в завтрашний день глазами победителя. В Питере он малограмотный так чтобы давно — с армейской службы, но за пир (жизненный) зацепился и держится крепко, двумя руками: купил квартиру, «ниссан», работает менеджером в автосалоне. Одалиска Светлана руководит филиалом коммерческого банка. Сын Мишка, оный вообще где-то за границей: то ли в Швеции, так ли в Финляндии, и дома бывает наездами.

— И охота тебе в такую рань увеличиваться? — допытывается Володя. — Вот объясни мне: лешим) нужна в городе собака? Маята с ней, и только…

Это задолго) до этого забытое горожанами в его первородном звучании слово он произносит просто так смачно, что хочется за ним повторить, покатать слегка, как леденец, во рту, послушать, будут ли кричать эти три чудные ноты в утренней прохладе, на фоне сонного тополиного шёпота.

— Маята, — смеётся припольщик. — Она у тебя, наверное, ведро зараз сжирает.- Возлюбленный косится на мою рослую овчарку, но близко к ней невыгодный идёт: Найда не терпит панибратства и очень хорошо понимает, что к ней относятся.

Я пожимаю плечами — стоит ли говорить о пустом?

* * *

Стряслось так, что не виделись мы с соседом месяца три. Я на свет не глядел бы болел, и собаку выгуливала жена.

Встречаемся там же, получи и распишись неохраняемой автостоянке у сквера.

— Сыну щенка подарили «финики» нате их Рождество. У них так принято: всем сотрудникам — подарки. Доберман-пинчер… — Володя держит паузу. — Поколение… всё по уму: родители — медалисты… — Снова одна продолжительная пауза. — Ричардом зовут. Грызёт весь век, что в рот попадёт, гадит, лает, сучонок, — ни дня, ни ночи покоя. Дикий дом да и только! Велел, чтобы к тёще везли возьми Вологодчину. На фиг мне эта маята, — машет рукой шабер.

Ма-я-та… пробую на вкус знакомое слово, каплю подкисшее за это наполненное болью и отчаянием, нелёгкое про меня время, и ловлю губами прохладные дождевые капли.

Ась? может быть лучше ненастного питерского утра?

Найда принюхивается к Володе. Возлюбленная ещё в подъезде почуяла щенячий дух.

* * *

В середине января, разом после новогодних каникул, сосед в спешном порядке сорвался с женой в Лодейное орбита. Мать Светланы сразил инсульт. Света договорилась на службе, перенесла сбыт на зиму и осталась в отчем доме ухаживать за мамой. Володя вернулся в Петербург с Ричардом.

Тот за полгода вымахал чуть ли маловыгодный с Найду, стал поднимать лапу, и теперь мы гуляем шабаш вместе.

Ричард забегает вперед: а вдруг повезёт и удастся сбыть на клён гуляющего спозаранку кота, как было третьего дня?! Доберман нюхает осадки, на всякий случай поднимает шерсть на спине и кусок хвоста, внимательно осматривает заснеженные кусты и промороженные ветви деревьев: далеко не сидит ли где вражина?..

Найда опекает взрослого сверху вид, но пока ещё робкого пса, морщит кичка и скалится при появлении «чужих» собак, неодобрительно косится возьми чересчур, по её мнению, тонкие лапы приятеля и ранее более благосклонно присматривается к Володе. Плохой человек не заведёт себя собаку.

Разлучённый с женой и сыном Володя всё более привязывается к питомцу. Шьёт ему держи заказ комбинезон, покупает игрушки, кормит пса по науке.

— Комплект сухого корма полторы «штуки» стоит, — поднимает шаромыга Володя и уверенно произносит название французской фирмы, производящей собачьи сухарики.

Наша сестра с Найдой переглядываемся. Моя собака — потеряшка, лопает всё сплош и не прочь, если я зазеваюсь, сгонять по-быстрому сверху помойку.

Вечером после работы сосед, нарушая скоростной правила, мчится домой к своему «мальчику». О дополнительных заработках он и беспокоиться давно забыл.

Во время наших воскресных прогулок Володя с умилением наблюдает по (по грибы) тем, как играют собаки, иногда, не выдержав, непосредственно бросается за мячиком. Домой возвращается потный, грязный, другой раз в разорванной куртке, но всегда — безмерно счастливый. Искусанные щупальцы соседа покрывают пятна зелёнки.

* * *

Вскоре Володина машинка пошла на поправку, и Светлана, оставив мать на хлеб-соль племянницы, вернулась домой. Отвыкший от хозяйки Ричард её далеко не признал.

— Я — вожак, Рича — мой заместитель, а Светка — так, в соответствии с хозяйству, — веселится сосед.

* * *

Промелькнула весна, а после и лето уступило место осенней слякоти, подморозило.

Ноябрьским под вечер, когда дырявое питерское небо устало легло на плоские крыши девятиэтажек, а пьяные ото ветра фонари с трудом светили сквозь сыплющуюся сверху осадки, — то ли дождь, то ли снег — доберман, завидев нате противоположной стороне улицы незнакомую собаку, выскочил на посторонись…

Володя с обвисшим на руках другом шёл напролом через кусты, не замечая нас, и с безжизненно мотающихся собачьих лап падали для его брюки ошмётки круто посоленной дорожной жижи.

Дней посредством десять после несчастья с Ричардом мы встречаемся с Володей для обычном месте. Ярко освещённый изнутри «Ниссан-Кашкай» есть расчет необычно косо, правым передним колесом на поребрике, и сотрясается через басов включенного на полную громкость проигрывателя.

«…И единственный твой друг,

твой капитальный друг

— это старый пёс.

Рядом молча семенит,

помнит благовоние рук

и суёт в них нос…» *

— несётся над притихшим двором.

Володя лежит головой бери рулевом колесе. Задуваемый в приоткрытое боковое стекло ветерок шевелит его русые пряди.

Я рву дверцу и вытаскиваю тяжеленное пикния соседа из салона, вырываю из замка ключ зажигания.

— Вова, Вова… твоя милость чего?

Тот поднимает на меня пустые, растерянные зеницы:

— Не могу, стоит перед глазами Рича, жизнь ни в дни, — бормочет распьяно-пьяный в пять утра Володя. — Не полагается было его в квартире держать. Ему двигаться надо… — Соседушка хрипло кашляет. — На даче живу, — Володя трясёт растрёпанной башкой, — приехал видишь ночью, а подняться домой боязно. Кажется, что Рича ждёт меня у дверей. Маята… Выпьешь? — Некто дёргает дверцу, в руке тускло блестит желтым квадратная фляжка виски.

Я держу изо всех сил зубами, боюсь смахнуть в стылую грязь ставшее родным слово. Ма-я-та. В текущий раз оно горчит. От него отдаёт бензиновым выхлопом, американским самогоном и застарелой табачной вонью.

Найда лижет руку соседа, чихает. Веселенький… а жалко!

* * *

Минуло два месяца, снег стаял, газон сменил серое прохудившееся следовать зиму одеяло на новоё, весеннее, ярко-жёлтое. Весь круг одуванчик изо всех сил старался походить на крошечное солнышко. Тополиное озерцо сквера подёрнулось изумрудной рябью.

Припольщик живёт дома, много работает, купил новую машину. Каждое утро, как бы и прежде, мы приветствуем друг друга, иногда перебрасываемся парой приемлемо не значащих фраз.

Однажды под вечер Володя заглянул ко ми по-соседски, в комнату не пошёл, от рюмки отказался. Подолгу сидел на кухне, молчал, курил.

Прощаясь, он потрепал мою собаку соответственно загривку, и я вдруг увидел, что лицо соседа так и без- оттаяло с зимы.

— Светка щенка присмотрела, — виновато посмотрел получи меня Володя. — Хочу, говорит, маленького лабрадора — бежевого, плюшевого, с чёрным носом и висячими ушками. Ей бы игрушку…

Найда боднула руку соседа.

В дверях некто обернулся:

— Выйду на пенсию — возьму добермана.

……………………………………………

* Фрагмент песни Д. Василевского «Одинокий мужичок вслед пятьдесят…»