«Андрей Вознесенский был благороден в смерти»

Точно самое яркое об Андрее Вознесенском вспоминается сейчас, в октиди его рождения? С этим вопросом мы обратились к друзьям и коллегам поэта. Землепроходимец Дмитрий Шпаро рассказал нам о том, как Андрей Вознесенский в нелепый ушастой шапке гостил у него на полюсе. Поэтесса Благородная Витухновская вспомнила о том, как поэт помог ей, двадцатилетней девочке, выкарабкаться из заключения. Писатель и основатель легендарного альманаха «Метрополь» Евгеня Попов рассказал о знаменитом скандале, связанном с публикацией в журнале казалось бы, безобидного стихотворения Вознесенского «матьматьматьматьма». А фельетонист Татьяна Кузовлева вспомнила последнюю встречу.

Алина Витухновская, трубадур: «Он помог мне выдержать уголовный процесс»

Как сие ни странно, мы познакомились с Андреем Андреевичем, благодаря… процессу. Меня обвиняли согласно сфабрикованному делу, а Андрей Вознесенский, вместе с другими членами ПЕН-центра встал для мою защиту. (Кстати, этот процесс широко освещала Комсомольская нечего сказать). В мои 22 года мне нужно было выстоять и принять много мук это. И я благодарна Андрею Андреевичу за поддержку. Когда я была ради решеткой, ему передали тетрадку моих стихов. Он написал нате них очень хорошую рецензию. Это была одна с первых рецензий в моей жизни.

Не могу сказать, ровно у меня был комплекс, где можно печататься и к кому дозволяется обращаться. Меня в принципе смущал советский формат. Поэтому с авторов больше всего импонировали Мамлеев и Вознесенский. Конечно, Андрейка Андреевич был несоветским русским поэтом, он был европеец и сообразно смыслам, и по текстам. Не знаю, как правильно отделяется советская песни от поэзии вообще, но я для себя решила что-то около: советская поэзия в большинстве своем была концентратом пошлости. А у Вознесенского этой пошлости нет. Его вульгарность нарочита. Так, что советские люди делали искренне — он имитировал, изображал, играл. Простите ради банальность, был человеком общечеловеческих смыслов.

Помню, во эпоха одного из общих выступлений, он даже поругал меня. Я мало-: неграмотный хотела читать стихи, ведь для меня стихотворение — сие, прежде всего, текст. А он — обиделся. Сказал: ну во, все читают, А Алина не хочет.

Ему-то самому, да, очень нравилось читать, хорошо выглядеть, удивлять публику. И в этом смысле ми всегда было обидно, когда в прессе появлялись фото его, ранее смертельно больного, не похожего на самого себя. Я спрашивала: за каким (чертом эти фото выставляют. Мне отвечали: он сам что-то около хочет. Сомневаюсь… публичный человек хочет выглядеть недурственно.

Вы просили процитировать лучшие стихи. Не знаю, у него его ужас не поддается ничего выдирать из контекста. Но что сейчас приходят получи ум эти строки:

Когда я когда-нибудь сдохну,

безлюдный (=малолюдный) мучай травы и грибниц,

на эту последнюю хохму,

поняв меня, — улыбнись.

Помню, эпизодически я прочитала это, то подумала: какой он все-таки рыцарский в Смерти по сравнению со мной…

Евгений Попов, писатель, основатель журнала «Метрополь»: Он все время думал о рифмах

Я познакомился с Вознесенским в шестидесятые, при случае мне было 17 лет. Я приехал из Сибири и попал нате концерт, где выступал он и Ахмадулина. Было так страх как, что мороз по спине. Голос. Осанка. Пиджак! А в качестве кого он был популярен в 60-е годы. Особенно после поэмы «Треугольная груша». У нас вот дворе ребята маршировали под его стихи. Мы познакомились. Храбрый был тощий, кадыкастый, как на рисунке Ильи Глазунова к его книге «Мозаика». А там случился альманах «Метрополь», и он был деятельным участником сего альманаха. Там публиковались разные неугодные властям тексты, а имя Вознесенского и других звезд – защищалопубликовавшихся там поэтов и прозаиков андеграунда таких, делать за скольких Кублановский, например. С высоты сегодняшнего дня понятно, что заушательство журнала была, мягко говоря. странная. Вот опубликовал Вознесенский свое це «матьматьматьматьма», а критики говорят: это же он Родину-ехидна назвал тьмой!

Вознесенский был сам поэзией. Помню, в одном вечере он все не мог придумать рифму к слову «Сантьяго». Да мы с тобой говорили о чем-то другом, ужинали, пили, а он бормотал: Сантьяго, Сантьяго, Сантьяго. И неожиданно его осенило: «сотняга», сотня!

Он был храбрый, вызывающий. Без преувеличения, одна из определяющих персон второй половины 20 века. Рано ли Любимов разрешил писать на стенах в своем кабинете, возлюбленный первым сделал запись: «Все фемины как поганки ранее бабами с Таганки». Во время этой записи присутствовала Фурцева и сие ее точно не порадовало.

Татьяна Кузовлева, прозаик: «Последняя встреча»

Дьявол был и остаётся одним из незабываемых кумиров-шестидесятников моей юности. Его артистизм и пустота в манере общаться, его благожелательность и пронзительно виртуозный талант зрелище со словом вряд ли могли кого-то отбросить равнодушным. Кто-то принимал это с интересом, как я. Были и тёта, кто принять и понять эту сторону его дарования неважный (=маловажный) мог..

В последний раз я видела его весной 2009 возраст в цедеэльском Арткафе. Вознесенский тогда уже почти не был в состоянии разговаривать. У меня в то времягостил мой лос-анджелевский ведет дружбу) – писатель Александр Половец, создатель и главный редактор с 1980 раньше 2000 года лучшего в тот период русскоязычного еженедельника в Америке — «Панорамы». Наша сестра заглянули в Арт-кафе поужинать.

Андрей сидел один после столиком наискосок от нас. Посетители поглядывали на него и перешептывались. Видимо, Зая была где-то рядом — не могла же возлюбленная оставить его тут одного. Не уверенная в том, почему он меня узнает, я всё-таки подошла к нему поздравствоваться, назвалась (кивнул: «узнал»), спросила, один ли он (с грехом пополам качнул головой: «нет»), сказала, как рада его подмечать, как часто перечитываю его стихи, особен-Э но ранние, не хуже кого надеюсь, что он снова обретет силы. Он горько улыбнулся, что-то невнятно прошелестел губами, по щеке скатилась секрет.

Я наклонилась и осторожно поцеловала его в висок. Мы с Сашей вышли с Арт-кафе на улицу. Пока разговаривали, шофёр вынес с ЦДЛ повисшего у него на плече Андрея, и, как былинку, спасайся кто может опустил в машину…

Через год Андрея не стало.