Людмила Петрушевская: «Я вышла на сцену как певица в 69 лет»

Симпатия рисует картины, обаятельно поёт и она всегда неповторимо элегантна. Сие интервью мы взяли еще ранней зимой, когда изо печати вышло сразу несколько ее книг. Из новостей: книги в) такой степени и продолжают выходить. На днях в Столешниковом переулке, в центре Гиляровского открылась ее персональная салон. А в театре «Практика» аншлагом прошла премьера спектакля «Йелэна» точно по сказке «Новые приключения Елены Прекрасной».

О КАРТИНАХ И СИРОТСТВЕ

— Милуся Стефановна, давайте начнем с картин.

— Эти работы я делаю ради продажи. В пользу своих подопечных инвалидов-сирот в маленьком городке Порхов Псковский губернии. Я продаю работы, получаю деньги, чтобы тотчас послать в Порхов. Иногда получается 200 тысяч, а иногда ноль… Об этом детдоме я узнала с бизнесмена Алексея Михайлюка. В начале этого века он поехал тама как волонтер. И увидел там такое, что на всю существование (бренное) у него поселился в душе ужас. Потому что лето, сооружение, черника и земляника. И детский дом зияет открытыми окнами, а в каждом окне висит намокший матрас. И запах чудовищный. Дети были одеты в отрепья, босые и лысые. Они были искусаны безвыездно равно, потому что клопов никто не отменяет. Они носились, словно заключенные у Ван Гога. Им привезли конфеты и печенье, карандаши и альбомы. Ребятня не знали, что такое карандаши… Две девочки, которые были в волонтерском автобусе, зараз ушли, потому что запах был невыносимый. Одна институтка ползла на локтях, потому что у нее были ото рождения искривлены суставы. Алеша взял ее на грабли. И все дело – в свои руки впоследствии. Он купил во (избежание них все необходимое, нанял педагогов. Когда я приехала тама, меня поразила чистота, порядок. Сейчас это мечта Чернышевского. Община Фурье. Очень хорошо вяжут из шерсти. Поступил инда заказ от «Икеи» — медвежатам вязать кофточки. Теперь многие ребята получили квартиры, многие живут в семьях, которые их адаптировали. Знаете, чисто такое для человека, у которого никогда никого не было, — кое-что такое для него родители? Все это я пережила самоё. Я была в детском доме, меня мама оставила… И я помню, сиречь она приехала за мной, когда мне было 9 планирование. Я даже какое-то время жила на улице (Об сих эпизодах подробно – в книге «Никому не нужна. Свободна» — ред.)

Понимаете, у умственно отсталых людей воспитано художественное мастеровитость. Искусство для них – единственная форма существования. Однажды автор этих строк жили на даче с моими детьми (Федором и Натальей – ред.), дачка стояла на берегу оврага с ручьем. А по ту сторону был в забросе пионерский лагерь. Люди выносили оттуда рамы, двери… Засим поселили детский дом для олигофренов. Это был 77-й бадняк. И в этом лагере остался один музыкальный инструмент – горн. Они выучились гореть на нем «Битлов». У них был музыкальный руководитель, безгранично продвинутый парнишка.

— Как это вы в детстве жили нате улице?..

— Мы жили в Куйбышеве. Уехали в 41-м году в теплушке в эвакуацию в Самара из Москвы. Моя мама, которая успела закончить четверик курса ИФЛИ, мечтала продолжать образование. Без образования ей оставалось сбивать ящики держи заводе шарикоподшипников, чем она и занималась. И ей пришел предписание из ГИТИСа. А тогда в Москву вернуться эвакуированным просто в такой мере было нельзя. Должен был прийти вызов с места работы, учебы и просто так далее. Она получила этот вызов. И уехала в одном сарафане. Я осталась получи руках бабушки и тетки, которые совершенно к этому были без- готовы. У меня были подозрения, что они видели закачаешься мне обузу, и я стала жить на улице… Я просила милостыню, я была все во вшах. У меня вот здесь не было кожи (показывает предплечье), затем что насекомые все съедали.

О ДОЧЕРИ И МУЗЫКЕ

— Все средства отправляете в интернат?

— Почти. Но у меня есть еще близкие, которой я помогаю. Это семья моей дочери. За капустник Наташа получает тысячу рублей, потому что гонорар делится нате целый оркестр.

— Ваша дочь – очень талантливая певица, известна не хуже кого Smitana на клубной сцене. Поет очень проникновенно, владеет разными стилями. Я познакомилась с ее творчеством, другой раз сама начала петь. Ваша наследница, потому что вас тоже поете.

— Я пою как певичка кабаре, у которой визг не самое главное.

— Но он у вас достаточно двужильный.

— Как говорил один мой знакомый: сильный, но встречный.

— Вы интересным образом переделываете тексты знаменитых шлягеров. Изо песни Salut Джо Дассена, сделали целую историю.

— Ага, историю про женщину, которая все равно любит мужчину, с которым рассталась в навал лет назад. Он от нее ушел, она родила через него дочь, вышла замуж за другого. Недавно нате концерте сидели две женщины, увидели меня, сказали: «мээ…», а эпизодически услышали песню, они стали мои.

— А почему сказали «мээ…»?

— Понимаете, партнерша в шляпе, пожилая. Что-то, наверное, не совсем нормальное.

О СЦЕНЕ

— А расскажите относительно ваши шляпы. Откуда они?

— Дети мои, покупается основа. Весь, что есть дома — тряпочки, кружавчики, тюль, перышки — целое компонуется. Но самые трудные шляпы делают для меня двум подружки во МХАТе. Это мой театр, у меня инде шло 8 пьес. Олег Николаевич Ефремов меня любил.

— А что вы сами вышли на сцену?

— История смешная. Я основания петь в 69 лет. До этого… Я пела лет двунадесять в разных академических хорах. Могу читать с листа ноты, пусть даже была запевалой в хоре Локтева. Правда, одну песню, только все равно. И я собиралась по окончании школы идти в консерваторию. У меня был осязательный диапазон три с половиной октавы и довольно сильный голос. Так тогда не сложилось… А теперь дело было так: муж сын Федя (Федор Павлов-Андреевич – журналист, художник и порнограф) познакомил меня со звукорежиссером Володей Клыковым, который меня нате коленке и записал. Я, как могла, спела. А потом эта куплет вошла в спектакль. И все решили, что это пластинка. (год) спустя этого я поняла: алё, я же могу! И стала записывать под своей смоковницей себя на двух магнитофонах. Я работала на радио большой лет — умела монтировать звук. А потом устроилась моя первая паноптикум. Я шла по Цветному бульвару со своей новой книжкой – с собрания сочинений. На всех томах, на задней обложке, были мои акварели. И написано «Букет №1», «Букет №2». Девять томов. И я с «Букетом №3» шла. Смотрю – цепочка Шишкина. Зашла туда, чтобы замолвить слово за мою подругу Катю Григорьеву, симпатия замечательный художник. Решила попросить, чтобы они устроили ей выставку. Зашла. И неожиданным образом они встретили меня, точно родную. Они не могли меня знать, я не выступала точно по телевизору, моих портретов нигде не было. Говорю оборона Катю. Они увидели у меня книжку под мышкой. А сие что? Я говорю: это моя акварель. Они: а давайте вашу выставку сделаем. И сделали!

Я стала шлепать в эту галерею просто в гости. Однажды там сидела хорошая кодла за столом. Витя Пузо-Буравкин, как он ми представился, музыкант. У нас, говорит, своя группа «Инквизиторум». В общем, они ми послали первую пластинку. Один играл на детали ото выхлопной трубы мотоцикла, кто-то на стиральной доске. Кто именно-то на на трубе. Мне они страшно понравились. И да мы с тобой записали с ними «Лили Марлен» на французском. А потом моя полудружница Ира Паперная, которая руководит художественной частью в кафе «Китайский летчик», Возлюбленная говорит: «Люся, день театра. Я хочу, чтобы ты выступила». Народу было полностью! Я волновалась. Пришли мои ученики пришли из мультипликационного училища «Шар», актеры. И неожиданно я увидела, что на одной песне они качаются. Знаете, выше- весь ужас прошел. Когда зал отвечает, тебе так и быть такая волна! Дружбы, тепла и поддержки. Вот такое было на первом месте мое выступление. Мне было 69 лет. А потом меня пригласила Камбурова к себя в театр выступить.

ДЕТЕКТИВ И Страшная книга

— Что вас подвигло на «криминальное чтиво» (У Л.С. вышел пинкертон «Странствия по поводу смерти»).

— Как человек пишет? Находит сверху него. Я лежала почти с гриппом в маленьком городе Пула в Хорватии. Меня пригласили в книжную ярмарку. Плохо топили, конец октября, гостиница. Без (слов (дальних у меня стукнула в голову история. И я начала ее лихорадочно выписывать. Не пошла ни на завтрак, опаздывала на ушла на базу. Через много времени я подумала: какой хороший сюжет. И ранее будучи в Шри-Ланке, куда меня привез Федя (некто там на волнах прыгает), я это дело добила. Получились «Странствия за поводу смерти»

— И еще книга «Нас украли. История преступления».

— Сие триллер, а не детектив. В детективе должны быть следователи. А у меня через некоторое время следователь и его помощник — самые главные преступники. Это в один присест понятно. Там нет никакой загадки.

— У меня с детства, планирование с 14-ти, два любимых ваших текста – это «Новые робинзоны» и «Гигиена». Плохо апокалиптических рассказа-фантазии. Это истории про страшные перипетии. Вы сейчас могли бы написать апокалиптический рассказ такого будто?

— Мистика продолжается. Недавно я написала рассказ «Колокол в горах». Может, описание. И только заканчивая, поняла, что повторила сюжет Дафны Дюморье. Только я его повторила совершенно с другими персонажами. Сюжет о спрятанном в горах монастыре. Чудесно удаленном от жизни, где обитают души погибших. Ми этот сюжет бился между ушами. У Дафны рассказ о любви сильный пол к женщине, которая уходит в этот монастырь, а у меня другой – о любви матери, у которой девушка ушла, закончив школу. И кончается на том, что сезон, холод, и мать с рюкзаком, полным теплых вещей, таскается в третий полюс и скалы. И все время кричит, зовет дочь. И обезумев, оставляет рюкзачок получай последнем этапе тропы, где уже хода нет. Дорожка упирается в скалу. И уходит. Сдается. Но на следующий октиди идет, а рюкзака нет. И она счастлива. Девочка одета. Сие рассказ для всех матерей.

— А сказки «Пуски бятые». Пишете ли ваша сестра подобное сейчас?

— Всякому овощу свое время.

— Вы писали их для того своих детей изначально?

— Нет. Я писала, как ни загадочно, для забавы, для себя. Ведь какие-то багаж писатель пишет для себя.

О СЫНЕ

— Ваш сын Федяша — журналист, режиссер.

— Перформансист. Очень крупный художник. Кстати, возлюбленный в Москве на холоде под дождем стоял на высоте 40 метров, держась из-за трос. Трос был укреплен на кране, а он спускался. Тамо была маленькая площадочка, на которой он стоял. А вверх огромный красный, как сказать, как лозунг. И там было написано «Свободу рабам!». Сие о трудовых мигрантах. Он семь часов висел под обильно.

— Он обнаженным проводит свои перформансы. Вас это приставки не- смущает?

— Конечно, жалко ребенка, холодно. Видите ли, Федя борется со своим детством, ввиду этого что я над ним была, отец, две бабушки. А ему нужна была воля. И я ему разрешила уходить. Где-то в восемь лет симпатия уже ездил сам. Муж был против, но автор этих строк давали ему монеточку, чтобы он звонил из автомата.

— Маньяков безлюдный (=малолюдный) боялись?..

— Вы знаете, тогда это не так было. На певом месте: не было прессы. Мы не знали о преступлениях. Автор этих строк ничего не знали. Сейчас любой случай и все знают.

— А точно вы относитесь к тому, что СССР вспоминают с ностальгией? Теперь косяком идут сериалы про 70-е годы.

— Я не смотрю брехун и не буду его смотреть никогда. Я смотрю только для котят.

— А у вас есть дома кошки?

— У меня умерла царапка Муся. У меня умерла собака. 5 лет прошло, а я вспоминаю. Лайка очень преданное существо. А Муся меня считала служанкой, которая «подай, прими и вымой тарелки». Наташу считала сестрой. А соответственно семидесятым у меня ностальгии нет совсем. Я была запрещенный сочинитель. Я голодала. Мы жили с Кирюшей и моей мамой. 35 рублей 71 деньжата в месяц.

— Чем вы доставали эту копейку?

— Это была обеспечение Кирюше по умершему отцу. И вот тут мы хлебнули, натурально.

О ПУШКИНЕ

— С Пушкиным меня связывает очень многое. Мы родились в Водан день – 26 мая. Его день теперь празднуется в июне – так он не знал такой даты. Он праздновал своеобычный день рождения 26 мая.

— И вы написали про Пушкина очерк в учебник «Литературная матрица».

— Я писала довольно долго эту работу. Ми сказали, что эта книжка — «писатели о писателях», рассчитана получи старшеклассников, которым плевать на классику. Тем более, какими судьбами в школе сейчас один урок литературы в неделю. И я знаю, ась? подросток очень сентиментален, несмотря на свою жестокость. В 15 планирование все плачут. Хотят уйти. И я решила рассказать о последнем месяце Пушкина. Что (а что слышалось птиц!) я слез пролила, передать не могу.

— Это самый звериный период его жизни.

— Я решила, что создам апокриф. И я стала запасать(ся) сплетни, слухи, письма и дневники. И нарыла там такое, ровно семь раз заканчивала эту вещь и семь раз рыдала храбро.

Когда его везли в сене на санях, его закутали сеном, клетушка его, Никита…

— Это его лакей. Вспомним письма Пушкина последних месяцев. И его взаимоотношения с окружающими. И эту историю с семейством Геккернов, которые, по сути, приняли значительное внимание в его уничтожении…

— Понимаете, Пушкин был «самиздат». Его стихотворения ходили в народе. В книжка числе, его чудовищные, жестокие, непристойные эпиграммы. Они мороз по спине продирает веселили, но и создавали ему армию убийц. Его хотели порешить. Многие эпиграммы даже не зафиксированы, потому что возлюбленный их сочинял моментально, на ходу. Он был, к тому же всего, великий ниспровергатель, революционер и борец за правду.

«СТОЮ На пороге КОМПЮТЕРОМ, КАК ПЕРЕД НАЦИОНАЛЬНЫМ ЗНАНИЕМ»

— Хочется с этой высокой темы ободраться на популярную: как вам удается поддерживать великолепную форму?

— Слушайте, я невыгодный хожу в парикмахерскую уже 15 лет вообще. Я сама стригу близкие волосы.

— Вы, наверное, что-то едите такое.

— Я, наизворот, не ем. Мясо, масло. И не курю, не пью ранее много лет. И работаю. Компьютер для меня – это оный объект, перед которым я всегда стою, как перед национальным знаменем.

«Комсомолка» рекомендует: Хрестоматия произведений Людмилы Петрушевской «Глюк» из серии «Юношеская книгохранилище» на shop.kp.ru и в фирменных магазинах «КП»