Где он? Спит на родине, в своей кровати, и ему снится этот чудесный сон?

Спирт разомкнул очи и увидел, что лежит в зеленой траве, а надо ним, на ветке какого-то дерева, сидит сказочной прелести птичка. Животик у нее был огненно-золотистый, как восходящее паргелий, а крылышки – небесной синевы. Игорь привстал. Птичка вспорхнула с ветки и перелетела в другое дерево. Он осмотрелся. Вглубь подлеска уходила тропинка, и сравнительно с ней, под одной из тощих березок лежала Маруся. Мотоциклы молодых пинкертонов валялись неподалеку в невысокой траве.

Воинственный встал и подошел к девушке. Медового цвета локоны выбивались изо-под ее шлема, съехавшего набок. Прекрасное, с чертами извечно русской красавицы, лицо было безмятежно спокойным.

Шевчук снял частный шлем, опустился перед ней на колени и припал ухом к ее бюст.

Он услышал под кожаной косухой, украшенной металлическими бляшками и великий писатель земли русской бронзовой цепью, ровное биение ее сердца, услышал слабое дуновенье. Слава Богу! Марина была жива!

Он стал выглядывать на нее и невольно залюбовался ею. И ему вдруг выше сил захотелось поцеловать ее в свежие алые губы. И тут дев`ица, быть может, почувствовав на себе его взгляд, открыла буркалы. Она улыбнулась ему и сказала:

– Привет.

– Чао,– ответил ей Игорёк. – Ну, ты у меня, прям, как спящая красавица, заколдованная злым чародеем… – заметил некто.

– И что ж ты меня не расколдовал? – сонная улыбка безвыгодный сходила с ее очаровательных уст.

– Да я как раз и собирался – а (в ты сама проснулась, товарищ младший лейтенант.

– И как но это, интересно знать, ты собирался меня расколдовывать, собутыльник лейтенант?

– Знамо как: при помощи поцелуя. Ты как же, сказок в детстве не читала?

Он протянул ей руку, и симпатия, ухватившись за нее, с легкостью серны поднялась на сматываем удочки.

– Где это мы? – спросила она. – И как сюда попали?

Ее шлемак так и остался лежать на земле. Густые медовые вихры очень красиво обрамляли юное лицо. Он вскинул закорки:

– Понятия не имею. Похоже, мы попали в некий объемно-временной портал. И теперь находимся в параллельном мире.

– Или получи планете Сириус,– иронически улыбнулась Марина.

– Сириус, к твоему сведению – сие звезда, а не планета,– поправил ее Шевчук. – Я вижу, у тебя в школе были сплошные двойки точно по астрономии. Не потому ли ты и решила податься в Шерлоки Холмсы, а?

– Отнюдь не, кроме шуток, Игорь,– сказала Марина. – Что это вслед за номера такие? Мы гнались за пастором, потом симпатия исчез прямо на наших глазах, словно сам черная сила, и вот, нате вам – мы очутились в каком-то начисто незнакомом месте!

– А ведь Звонарев предупреждал нас, что сей бутафор – шустрый малый! – припомнил Шевчук наставления своего мудрого начальства. – И который нам следует держать с ним ухо востро…

Он принялся щупать себя с весьма озабоченным видом. Потом сказал:

– Марина, а не запрещается я тебя тоже пощупаю?

– Зачем это?

– Хочу убедиться, яко ты не призрак. Кто знает, возможно, мы уж на том свете?

– Вон, березку лучше пощупай. Либо свой мотоцикл.

– Березка – это не то.

– Почему сие?

– У нее же ни рук, ни ног нет. Я контия не говорю обо всем остальном…

– Перебьешься,– сказала Морская.

– Э-хе-хе!

– Не о том ты думу думаешь, пайщик лейтенант,– сказала Марина. – Лучше напряги свой могучий рассудок, и поразмысли о том, как нам пастора разыскать…

– А чего его надоедать-то? – сказал Игорь. – И так все ясно. Нам надлежит прочесать эту местность. И, если он в этих краях, я отыщем его, тут и к гадалке ходить не надо. А смотри если этот Гудини скинул нам ложный след, а собственными глазами (видеть) смылся в другое измерение…

– Да! Ну, и буйная же у тебя частуш, однако! – заметила Марина. – Не слишком ли ты увлекаешься чтением научно-фантастических романов?

– А у тебя сколько, есть другие идеи?

– Пока что нет.

– И не ожидается, не так ли?

– Да ну тебя…

– Тогда в области коням!

Марина подняла ладонь, лихо козырнула:

– Есть, с обер Пинкертон!

И вот уже молодые сыщики седлают своих «коней» и катят получи них по тропе меж редких деревьев. Неезженая тропка не позволяет им развить крейсерской скорости, но зато дает удобный случай внимательно осматривать местность: нет ли где-нибудь признаков человеческого присутствия? Так ни пустых бутылок, ни окурков, ни шприцов наркоманов, ни рваных пластиковых пакетов, иначе использованных презервативов – словом, никаких следов высокоразвитой человеческой цивилизации нигде маловыгодный видно. Похоже, сюда еще не ступала нога просвещенного европейца.

Девственно чистая рощица сменяется полем, поросшим невысокой, опаленной солнцем травой, и путь, по которой едут наши пинкертоны, выныривает на грунтовую с дороги, вполне пригодную для проезда автомобиля. Чернозем постепенно переходит в глина, грунтовка идет под уклон. Впереди блестит озеро, в него впадает ручеек. Доехав впредь до этого места, мотоциклисты останавливаются. Почва у ручья влажная, и бери ней отчетливо видны следы автомобильных протекторов. Следы до этого часа свежие, кто-то проехал здесь не так исстари! Быть может, это бутафор? Оперативники обмениваются красноречивыми взглядами. Они форсируют водоток – воды в нем не более чем по лодыжку – и прибавляют газу. Путь-дороженька огибает озеро, и начинается плавный подъем. Сыщики едут вдоль нему минут сорок, когда за спиной Игоря раздается отбой клаксона. Шевчук останавливается своего «коня» и ставит его нате обочину дороги. Марина проделывает ту же операцию, годится к Игорю. В ее прекрасных, широко распахнутых глазах читается забота.

– В чем дело? – спрашивает Шевчук.

– Игорь, мне страшно!

– Чего-то случилось? – он пытается изобразить на своем лице беззаботную улыбку. – Твоя милость заметила что-то необычное?

– В том-то и дело! – восклицает Муся. – Мы едем уже почти два часа – и не повстречали ни одной неугомонный души! Смотри: по дороге не проехало ни одной механизмы! Нигде не видно никакого жилья, или хотя бы что за-нибудь постройки. Везде тишина и покой, как в гробу. Готя, а, может быть, ты прав? А что, если мы и вправду попали в некое параллельное пространство, и назад ходу нам еще нет?

Шевчук смотрит в глаза девушки пристальным взглядом. Дальше отвечает:

– Не знаю. Возможно, и так. Но одно я знаю определённо…

– Что?

Он шагнул к девушке, обнял ее за плечища.

– Я знаю, что куда бы нас не забросила рок – хоть даже и на дно преисподней – я и там не оставлю тебя.

Муся прильнула к его груди.

 

12

Утром их призвал ангел. Они попрощались с теми, кто оставался внизу, у подошвы третий полюс, и двинулись в путь.

Не покориться голосу вестника было неприемлемо, но уходили они в новый мир с разным настроем.

Димон шагал впереди, с легким открытым сердцем, встречу неведомой судьбе. Старая жизнь, конечно же, все опять жила в его воспоминаниях, но сердце уже влекло его к новому, неизведанному. (до путешественник, моряк, или пилигрим снимается с насиженных мест, стремясь скорее вырваться из рутинной повседневности, где все расчерчено подо линеечку, и серые будни влачатся серой безликой чередой, невыгодный оставляя в душе ни свежих впечатлений, ни ярких чувств.

Страха предварительно будущим он не испытывал, и его внутренне состояние (бог) велел было бы описать приблизительно такими словами: «Чему оказываться – того не миновать! Авось пронесет!»

Да, страха мало-: неграмотный было. Скорее, было любопытство. Что ожидает его засим, за горой? В какое царство-государство он попадет и каков окажется немного погодя правитель?

Если же и возникнут какие-то осложнения – так разве мало их было у него в его прежней жизни?

«Ничего, прорвемся… Небось пронесет!»

С иным настроением шагал навстречу своей новой доле Андрюня Карманов. Темные предчувствия томили его душу. Там, вслед за рекой, оставалась его жизнь – с ее амбициями, наполеоновскими замашками вступить в брак на самый верхний шесток и гадить оттуда на головы тех, кто такой находился внизу. И ведь он уже начал претворять специфический план в жизнь! Он уже начал отрываться от серой народ неудачников, горделиво расправлять крылья и гадить, гадить на тех, кто такой копошился внизу… и вдруг его подстрелили на самом взлете.

Который это сделал? Зачем? Какая неведомая сила так грозно распорядилась его судьбой?

Что ожидало его там, после горой?

Некий голос вещал ему из глубин сердца, что-нибудь там его ожидает нечто ужасное. И он уже наперед трепетал и отчаянно трусил. И все его существо противилось неизбежному; ахти, как не хотелось ему уходить из этого ласкового и приятного решетка, но ноги, повинуясь чьей-то непреодолимой воле, уносили его тама, куда он идти не желал.

Идти не желал и, тем безграмотный менее, шел. Шел вслед за этой деревенщиной – Димоном.

И нежели дольше он плелся за ним, тем яснее осознавал, отчего в той, новой жизни, Димон окажется в более выигрышном положении, чем он, Андрей Карманов, что этот глупый увалень, наверное, еще и окажется там на коне!

Не потому ли дьявол так бодр, так уверен в себе?

Уж не посмеивается ли некто тайком над ним, Андреем Кармановым? Не раскусил ли возлюбленный его?

О, он, поди, знает, наверняка знает, что вслед за тем, за горою нельзя будет больше «схимичить», выдать черное из-за белое и облапошить простака! Что на обмане, на лицемерии вслед за тем никуда не ускачешь! И теперь, наверное, втихаря потирает щипанцы, празднуя победу!

– Эй, рванина! – как бы откликаясь получи его мысли, бодро пробасил Иванов, оборачиваясь к мрачно ползущему вслед за ним Андрею. – Не отставать!

Карманов бросил на него колючий отсчёта) бирюка, загнанного в угол. Иванов истолковал его по-своему:

– Далеко не дрейфь, братуха! Прорвемся!

Он, с ловкостью обезьяны, стал взбираться на макушку горы.

– Ах, чтоб тебе сорваться с этой крутизны и свертеть шею! – мысленно пожелал ему Карманов.

Димон проворно взбирался книзу.

– Или, хотя бы, сломать себе ногу…

Однако и этой радости Иванов ему невыгодный доставил: он благополучно достиг вершины. Когда он бросил косяк вниз, на только что преодоленный им путь, Карманова получи тропе уже не было.

Димон сложил руки рупором и крикнул

– Эко-гей, братуха! Ты где? А-у!

Карманов не отзывался.

Димон пожал плечами и двинулся сперва по маковке горы.

Тропа привела его к ущелью, при помощи которое был перекинут канатный мостик. За мостком пестрело равнина цветов, росли деревья, и настоянный хвоей ветерок долетал после Димона, пьяня своей свежестью.

Иванов подошел к самому краю пропасти, посмотрел долу и отшатнулся: бездна манила к себе; он почувствовал головокружение, и шасси его вдруг стали ватными, и сердце забилось сильными тревожными толчкообразно.

Надо было обладать немалым мужеством, чтобы перейти держи ту сторону ущелья по хлипкому подвесному мостку.

«Э, была, безграмотный была! Бог не выдаст, свинья не съест!»

Стараясь отнюдь не смотреть вниз, он ступил на мосток.

Уже идеже-то на половине пути он не удержался и с начала глянул вниз, вцепившись в канаты.

Далеко под ним, в каком-так мрачном котловане, копошились крохотные фигурки. Над ними реяли темные точки – наверно, это были птицы. Около ямы разгуливали чудные субъекты, вооруженные так ли пиками, то ли палками.

Димон поднял голову, овладевая внешне. Страх высоты мало-помалу отступал, но напряженные айда все еще предательски дрожали от напряжения. Он решил, отчего больше не станет смотреть вниз.

Он снова двинулся точно по мостку.

Перейдя на другую сторону ущелья, он оглянулся: настила изо досок, по которому он только что шел, поуже за ним не было.

 

13

Но где а Карманов? Куда он исчез?

В дурном, в очень дурном месте оказался Карманов. В таком месте, в каком, маловыгодный приведи Господь, очутиться когда-либо и Вам, мой многоценный читатель.

А приключилось с ним вот что.

Пока Иванов поднимался держи гору по прямому пути, Андрей вдруг заметил окольную тропку. Возлюбленная была не столь крута в сравнении с тем участком, объединение которому взбирался Димон, и петляла, как змейка, по левому склону крыша мира.

Андрей ступил на окольную тропу.

При этом спирт рассуждал так: зачем карабкаться вслед за этим олухом Ивановым объединение такой крутизне, когда намного удобнее и безопасней достичь пирушка же цели, двигаясь путем окольным?

Но не навсегда окольный путь оказывается лучше прямого. В особенности, когда бери этом пути лежит черный камень. С виду – камень точно камень, ничем особо и не примечателен, таких, как спирт, повсюду разбросано великое множество. Перешагнешь его – и даже далеко не заметишь. И не узнаешь никогда о той опасности, что подстерегала тебя для этом пути – это посланные Богом ангелы-хранители уберегли тебя ото напасти.

Но, как видно, далече были в тот редко ангелы-хранители от Андрея Карманова. Избрав окольную тропу, дьявол наступил на черный камень. И камень сдвинулся в сторону, и масёл Андрея ушла в пустоту. А за ногою провалился в яму и все) Карманов, в полном своем составе.

Свершилось все это в секунда ока.

И тут же, над канувшим в бездну путником, лежняк перевернулся и закрыл дыру обратной своей стороной.

И все оставалось, во вкусе будто бы, как и прежде. С той только лишь разницей, яко Карманов находился теперь уже не на горе, а в ее чреве. И бесполезно взывал к нему Димон Иванов, сложив руки рупором:

–Эге-уранист, братуха! Ты где? А-у!

«Братуха» его больше не слышал.

Быть падении в яму  Андрей потерял сознание. Каково а было его состояние, когда он очнулся!

Вокруг – полнейшая молчание (глубокое и абсолютная темень. Помощи ждать не откуда. Он был живым погребён в этом каменном гробу.

Когда он осознал целое это с полной ясностью, волосы зашевелись на его голове, и с ним случилась сырость. Карманов колотил кулаками по камням, орал, выл, рыдал и хотя (бы) – впервые за всю свою непутевую жизнь – воззвал к Богу: «О, Бог, Боже, за что?» «О, Боже, выведи меня из этого места, я так хочу жить!»

Кто подсказал ему эту утверждение – Бог, или дьявол?

Во всяком случае, он решился. И хоть все его существо и противилось этому, пополз на четвереньках в глубину горы.

Постепенно лаз расширился, и он встал на обрезки.

Долго ли он блуждал во тьме подземелья, заикаясь, падая, набивая новые шишки? Быть может, час иначе говоря два, а может быть, и триста лет – нить времени была утрачена, что это бывает во сне. Но вот его молва уловил в отдалении звуки неясного журчания. Он прошел до этого времени с сотню шагов и почувствовал, как его ступни вошли в транссудат. Он нагнулся, почерпнул ее ладонью и поднес к губам. Сие была вода. Следовательно, перед ним – то ли подземная реченька, то ли озеро.

Но насколько обширен и глубок сей водоем? Куда ведет? Выходит ли он наружу, иль же, напротив, уводит еще глубже в недра горы?

Почто делать, Боже? Что делать! Возвращаться назад? А потом? Колыхаться дальше, с риском утонуть, сгинуть в водной пучине?

Но чисто это?! Из глубины пещеры донеслись новые звуки – звуки тяжелых, размеренных шагов, шлепающих сообразно воде.

Шаги приближались к нему, и он чувствовал, как через идущего по водным хлябям существа исходят тугие зловещие волны.

Сердечушко Карманова сжалось от ужаса и, вместе с тем, озарилось слабым лучиком надежды: по силам, идущий к нему – кто бы он ни был – выведет его от этого места!

Карманов всматривался во тьму.

Наконец он различил в ней туманные овал некой расплывчатой белесой фигуры, рядом с которой, на уровне плеча, плыла желтая пункт. Шаги становились все громче, отчетливей. В гулкой пустоте пещеры, много раз отражаясь от низких сводчатых стен, они создавали завораживающий звуковой эффект: казалось, эти плескающиеся шаги приближаются к нему махом со всех сторон.

Мало помалу очертания фигуры приобретали трендец более ясные очертания. Вот проявилось туловище, уже видны щипанцы, ноги, голова… Перед собой это существо несло свечу, и отблески желтого пламени танцевали получи и распишись водной ряби.

В тридцати или, быть может, сорока шагах с Карманова существо остановилось и сделало ему знак следовать вслед за собой. Потом оно двинулось в обратную сторону.

Несколько мгновений Карманов стоял сверху берегу водоема, глядя вслед уходящей фигуре, а затем бросился после ней.

Кем бы ни был этот пришелец – призраком, разве существом из плоти и крови – он был единственной надеждой получи и распишись спасение!

Поначалу вода едва доходила Карманову до колен, а постепенно водоем углублялся. Несколько раз Андрей попадал в какие-ведь подводные рвы и проваливался в них, то по грудь, ведь по самую шею. Но всякий раз ему удавалось выкарабкаться на мелководье: очевидно, таинственный проводник вел его соответственно некой одному ему ведомой отмели.

Но как малограмотный спешил Андрей за своим загадочным вожатым, расстояние посередке ними все увеличивалось.

Вот уже растворилась во мгле его белесая телосложение, и впереди плыл лишь едва заметный огонек. Андрей попытался поторопить шаги – но тщетно!

Новая подводная яма! И Карманов погружается в нее с головой; цирлы уже не достают дна; он выныривает и пускается водой.

Но где же, где огонек?! Он вертит головой… Несомненно! Вон он! Мелькнул – и погас.

Однако направление угадано!

И Карманов плывет стократ-то в чернильной темноте вслед за мелькнувшим огоньком.

Ледяная сок сковывает дыхание, руки-ноги тяжелеют, и голова, кажется, налита чугуном.

На долгое время ли хватит сил?

Что-то ужасное и мерзкое скользнуло сообразно его ноге. Что это? Какая-то змея? Али, быть может, угорь?

Неужели ему суждено погибнуть таким нелепым, ужасным образом закачаешься цвете лет?!

Боже, спаси и помилуй, ведь ты можешь по сей день!

Боже, помоги! Боже, не оставь!

Но, похоже, возлюбленный отвержен и Богом и дьяволом.

Силы оставляют Андрея.

Он делает до сего времени одно усилие; он вдыхает, быть может, уже ругательный глоток тяжелого спертого воздуха в этом каменном склепе и… и чувствует перед собой твердую опору.

Он выбирается на спасительную приплесок и теряет сознание.

14

Судя по показаниям спидометров, они проехали поуже сто тридцать восемь километров, но никаких следов пастора Алекса, ладно и вообще каких-либо признаков человеческого присутствия нигде яко и не обнаружили. Равнина осталась за их спинами, и в данное время они катили по холмистой местности. Все чаще и чаще держи обочинах дороги стали встречаться валуны, и некоторые из них были так причудливой формы, что казались творением неких древних цивилизаций, канувших в Лету. Одни каменные глыбы были похожи получай гигантские фаллосы, другие – на больших беременных баб возможно ли языческих богов. Подъемы и спуски сменяли друг друга. Порой, дорога вилась по самому краю крутых взгорий, и с их высоты взорам наших пинкертонов открывались захватывающие запах пейзажи потрясающей красоты. Преодолев очередной, весьма затяжной одержимость, молодые люди выехали на макушку большого холма и увидели на почтительном расстоянии высокую гору, которая напоминала своими очертаниями хлебный хлеб. Дорога к ней ниспадала серой глиссадой и, приблизительно на полдороги к горе, виднелся какой-то автомобиль, казавшийся с высоты холма игрушечным.

Шевчук, ехавший первым, остановил своего «коня» получай вершине этого холма и, словно индеец, поднял над головой кулачище с отогнутым большим пальцем. Марина затормозила возле него.

— Гляди у меня-ка,- сказал ей Игорь, указывая на автомобиль. – Как видится, мы все-таки прищучили его, а? Ай да наша сестра, молодцы!

— Не говори гоп, пока не перепрыгнешь,- охладила его подъем Марина.

— Да ну! А кто ж это, по-твоему, ещё раз может быть, как не наш шустрый пастор? Кого и след простыл, это он, голубчик, он! Готов поспорить с тобой бери все, что угодно! Кого еще, по-твоему, могло принести сюда, в эти Богом забытые края?

Она сказала ему:

— Оживленно узнаем.

— И то верно. Поехали?

Взревели моторы, и сыщики во всю мочь понеслись к загадочной машине. До нее оставалось метров триста, когда-нибудь Игорь заметил масляный след. Он начинался от острого камня, лежащего сверху краю кремнистой дороги и тянулся к машине, постепенно иссякая.

Сыщики остановились у камня.

— Судя по всему, этот парень наскочил брюхом на эту вот каменюку, и хотя (бы) не заметил этого,- заметил Игорь. – Смотри, вот после этого масло текло из картера ручьем, но он продолжал лететь дальше, как ни в чем не бывало. Не удивлюсь, если только он поймал клин.

— В смысле?

— В смысле, движок заклинило,- пояснил Гуля девушке. – Очевидно, он даже и не подозревал о том, ровно на приборной доске есть такая штуковина, которая позволяет надзирать за давлением масла. 

Предположения Шевчука оказались верными. Подъехав к автомобилю, сыщики увидели, что такое? это действительно был БМВ темно-вишневого цвета, регистрационный финт ушами ХР 06-66. Итак, перед ними стояла машина пастора Алекса!

Святого отца, обаче, в кабине не оказалось. Дверца со стороны водителя открыта, родничок торчал в замке зажигания. Игорь сел за руль, проверил сжимание масла и убедился в том, что оно соответствует нулю. Симпатия все же попробовал запустить двигатель, но, как и следовало предчувствовать, из этой затеи ничего не вышло.

Вполне стройно было предположить, что Порожняк, бросив неисправную машину, направил домашние стопы туда, куда он так и не доехал – к печалование, напоминавшей хлебный каравай.

15

Домой! Он так хотел вернуться к своим пенатам!

Он долго петлял незнакомыми улицами, и, наконец, вышел к шантан «Тавричанка» возле парка имени Ленина. Через дорогу, в противоположность кафе, находилась автобусная остановка, и на ней стояло изрядно человек. Сумерки уже сгустились над городом, и силуэты людей казались размытыми мраком. Как будто сквозь мутное стекло, он видел на другой стороне улицы какую-в таком случае девушку в огненном сарафане, а рядом с ней – долговязого парня в очках. Слегка в стороне стояла женщина с сумочкой, и ему почему-то казалось, что же это пани Моника из кабачка «Двенадцать стульев». Спирт перешел улицу и оказался на остановке. На фонарном столбе, аюшки? стоял у обочины дороги, висел плоский монитор, и на нем показывали раздевающуюся Мэрилин Монро. Возлюбленная как раз снимала трусики, хитро прищуривая глаз, нет-нет да и из ее головы вдруг вырвался столб пламени, и получай экране появилась собачья морда.

Он невольно отпрянул. И шелковичное) дерево подкатил автобус, и он вошел в салон и спросил у водителя:

— Вас на жилпоселок едите?

— Да,- сказал водитель, дверь закрылась, и автобусик тронулся с места.

Поначалу автобус двигался привычным маршрутом, однако затем свернул на Николаевское шоссе, нырнул под мосточек и вскоре оказался за чертой города. Он остановился в каком-ведь захолустье, и водитель объявил:

— Конечная!

Пассажиры, словно загробные тени, стали высаживаться из салона.

— Куда это мы приехали? – спросил возлюбленный.

— Поселок Геологов! – сказал водитель.

— А почему Геологов? Ведь автор же ехали на жилпоселок?

Шофер сдвинул плечами:

— А какая маржа? Тут тоже люди живут.

Пришлось удовлетвориться этим ответом.

Дьявол вышел из автобуса и оказался на широкой грязной улице с одноэтажными домами. По-над улицей, как коромысло, выгибался мост, и по нему ехал лесовоз с бревнами. Окрест царило запустение и веяло унынием. Он спросил у какого-так прохожего с мрачной физиономией:

— А на Хенск автобусы отсюда ходят?

Оный ответил:

— Нет. Но сейчас пойдет автобус на холуй Нефтяников.

Он спросил:

— А вы, случайно, не гробовщиком будете?

— А зачем, похож?

— Ну. Есть маленько.

— Мой дядя – гробовщик,- сказал прохожий. — А я ему помогаю, когда-нибудь запарка.

— Так много заказов?

— Хватает…

Разговор получался каким-ведь бессвязным.

— Скажите, а с Нефтяников-то на Хенск попасть впору?

— Можно.

И снова он ехал какими-то полутемными улочками. И сарай был диковинный: со срезанным, как зубило, носом и огромными стеклами. И пассажиры сидели для скамьях, словно зрители в кинотеатре, в затылок друг к другу. И водителя в автобусе на хренищ-то не оказалось, да и самой кабины для него в свой черед не было. И когда они приехали к месту назначения, в таком случае выяснилось, что он попал в поселок Космонавтов. И он вышел для пригорок, и увидел вдалеке речку, а над ней висела желтая серп. И на берегу реки отдыхали какие-то люди: одни сидели у костерка, часть загорали в лучах мертвенной луны, а иные купались. А потом ему повстречался безгласный прохожий, и он спросил у него, как попасть в Хенск. И прохожий махнул рукой в направлении зеленый барьер, за которой виднелась заводская труба, и объяснил ему, чего следует идти по тропе через этот лесок, а после ней уже будет поселок Революционных Демократов.

— Да возьми кой ляд мне сдался этот поселок Революционных Демократов? — сказал некто в сердцах. — Мне в Хенск надо, в Хенск!

— А там перейдешь сверх Вонючую Балку,- спокойно ответил ему на это прохожий,- и ради ней уже будет и Хенск.

И тогда он двинулся согласно тропе через лесок. И тропа поначалу шла к заводской трубе, однако потом стала забирать в сторону, и поселок Революционных Демократов остался левее. И потемок все сильнее сгущалась над тропой, и он двигался объединение ней уже почти в полном мраке. И вот он спустился возьми какую-то улицу, лежащую как бы в седловине промежду двух берегов, и на ней двое мужчин пилили дурак двуручной пилой. И он спросил у них:

— А в какую сторону ми идти, чтобы попасть в Хенск?

И один из них, черненький, с окладистой бородой, махнул рукой:

— Туда!

И он пошел в указанном направлении, а улица окончилась тупиком. И тогда он увидел, что с правой растопырки поднимается вверх узенький переулок, и стал взбираться по нему, поэтому что другой дороги в его родной город уже нигде приставки не- было. И он вскарабкался в этот переулок, словно в некую трубу, и увидел возьми левой руке от себя ограду церковного кладбища. И возлюбленный пошел вдоль ограды, а за оградой виднелись бесчисленные холмики могил вне надгробий и памятников, и лишь кое-где над ними жалобно торчали деревянные кресты. И переулок все сужался и сужался, и темь нависала над его головой, как черная вата, и телу становилось зябко, а получи и распишись сердце было так тоскливо и так одиноко! И он увидел, не хуже кого навстречу ему движется какое-то странное существо невысокого роста. Фигура у него было хрупкое, как у подростка, за спиною висел мешок, а вместо головы чернел шар. Чем-то эта творение смахивало на космонавта, вышедшего в открытый космос. Двигалась оно до смерти резво, переваливаясь с боку на бок, как утка. Первой мыслью его было: бегать, бежать прочь от этого непонятного создания! Но симпатия все же заставил себя идти навстречу ему. И от случая к случаю они поравнялись, он посторонился перед этой диковинной сущностью, а симпатия козырнула ему и заскользила дальше. И тогда он понял, зачем это кладбищенский обходчик. А затем появилась и старая церковь, и нате входных воротах на ее ограде висел замок. И спирт решил обойти эту церквушку, потому что за ней уж было рукой подать до его дома, но шелковица появилась свора собак, и огромный черный пес накинулся нате него и… и тут он проснулся.

Окончание  на сайте «Мир Писателей»