Осенний грипп уже начал шагать по Москве. Причем, как проанонсировала глава Роспотребнадзора Анна Попова, в компании вируса ходит два новых штамма и медики (без энтузиазма) ждут в октябре первую волну заболевших. Но расстраиваться рано. Во-первых, кампания по вакцинации уже началась. Во-вторых, грипп — отличный повод наконец прочитать «вирусную» книгу Алексея Сальникова «Петровы в гриппе» — самую яркую литературную новинку этого года.
О том, как извлечь вдохновение из болезни корреспондент «КП» поговорила с самим автором во время книжной ярмарки «Сибирская Ипокрена».
— Алексей, в романе вам здорово удалось передать гриппозный полубред сумрак, блуждание на ватных ногах, жажду, когда пьешь, а вода не приносит радости. Признайтесь, вы сами грипповали, пока писали книгу?
— А вот и нет. Лучше всего лето описывать зимой, а зиму — летом. Я писал это весной, когда было очень тепло и никаким гриппом я уже не болел. К тому же я не мог в течение нескольких месяцев болеть гриппом, а книгу я несколько месяцев писал.
ЦИТАТА ИЗ КНИГИ:
«Стоило только Петрову поехать на троллейбусе, и почти сразу же возникали безумцы и начинали приставать к Петрову. Был только один, который не приставал – тихий пухленький выбритый старичок, похожий на обиженного ребенка. Но когда Петров видел этого старичка, ему самому хотелось подняться со своего места и обидеть старичка еще больше».
— Многие скептически относятся к неожиданной славе вашего романа «Петровы в гриппе» и считают, что вы проект…
— Чей проект? Есть такие люди с конспирологической логикой, они уверены, что вся литература делается какими-то сверхкорпрациями. Не знаю, как они себе это представляют, наверное, что сидят где-то старенькие члены КПСС и шамкают: а не спустить ли нам вот такой тренд… Ничей я не проект. И получению премий я сам удивился, если честно. Особенно тому, что «Нацбест» получил после «НОСа», ведь, исходя из той же конспирологической логики, если ты получаешь одно, то другое уже как бы не должен получить…
— С чего родилась идея книги?
— Сначала у меня возникло несколько совершенно безумных героев, которые по отдельности — совершеннейшие психопаты, а вместе — вроде и ничего, поэтому они не замечают, что они ненормальные. Я долго не знал, что дальше делать, но однажды ночью мне пришла идея про снегурочку. Как главный герой в детстве сходил на новогодний праздник, и там его взяла за руку Снегурочка, рука у Снегурочки была холодная, как у настоящей. И отсюда все пошло.
— Понятно, что ваша книга безумно популярная и кучу премий вы отхватили, но о чем она?
— Это роман про семью, глава которой думает, что он совершенно никчемный человек. Вокруг него клубятся невидимые силы, он помог античному богу обзавестись ребенком, но это привело к тому что его любимая смертная женщина его бросила. И Персефона тоже бросила.
— Почему у вашего гриппозного героя фамилия Петров?
— Так ведь у меня у матери девичья фамилия Петрова, потом она замуж вышла и стала Иванова. Я подумал, что это так странно…
ЦИТАТА ИЗ КНИГИ:
«Диванчику у стены было столько лет, что по признаниям заведующей, которая только выглядела чопорной, она с мужем зачала на нем двух первых детей, а дети у заведующей сами были возраста Петровой. Когда Петрова стала встречаться с Петровым, да и после свадьбы тоже, они последовали примеру старшего поколения и, как бы метя территорию, перезанимались сексом почти в каждом из помещений библиотеки, включая сцену в актовом зале, в уютном уголке между роялем и трибуной, под портретом Льва Толстого, причем взгляд его с тех пор казался Петровой не суровым, а сожалеющим, что он не имел возможности к ним присоединиться».
— Откуда взялась Петрова, жена главного героя?
— Она самоорганизовалась из шутки. Я хотел начать главу так, будто она спит с кем попало, а потом выяснятся что она не с кем попало спит, а совсем другое творит. Из этой идеи она и родилась.
— Ваша Петрова очень странная. Она только и думает, кого бы прибить. Однажды она резала лук, и когда Петров подошел сзади, чтобы обнять — она ему вонзила нож в какую-то часть тела…
— Ну да, потому что одна из идей «Петровых» — о том, что у всех есть подпольный мир и с каждым человеком нужно держать ухо востро.
— Вы боитесь свою жену?
— Да вроде, нет, хожу без шрамов, хотя беруш не хватает и умения трансгессировать километров за триста. Господи, мушкетеры кучу народа зарезали не всегда даже по поводу и
Грипп — отличный повод наконец прочитать «вирусную» книгу Алексея Сальникова «Петровы в гриппе»
то ничего.
ЦИТАТА ИЗ КНИГИ:
Всего-то год назад, когда Петров-младший ходил в первый класс, теперь казалось, что просто уйма времени прошла, – они постирали новые розовые колготки сына вместе со своими вещами. Нужно было сразу понять, что от этих колготок не стоит ждать ничего хорошего, и тем более не стоило их совать в стирку с другими вещами тогда еще, когда они безо всякой стирки отлиняли на ноги Петрова-младшего, раскрасив их по всей длине ровным оттенком, причем цвет был такой, что Петровы так и не поняли, что это за цвет, Петров говорил, что это розовый, а Петрова говорила, что фиолетовый. После стирки колготки правда стали фиолетовыми, зато на белой футболке Петрова, на белых носках Петровой, на белых и голубых майках Петрова-младшего остались отчетливые пятна ядовитого розового цвета.
— Как создавались разные эпизоды книги, например, про колготки, покрасившие вещи в другой цвет?
— Это реальная история. У меня сыну лет одиннадцать было, когда мы стали друг друга обзывать нехорошими словами окрашивающими друг друга в оттенки лгбт. Я его всегда травил розовыми колготками, которые он во втором классе носил. А однажды так случилось, что жена забыла эти колготки в машинке с белыми вещами. И случился ад. Можно было заподозрить что при стирке она что-то имела в виду, но можно было догадаться что так и будет.
— В книге есть эпизод, описывающий визит писателя в литературный журнал. Старичок-редактор хвалит кусок про то, как главная героиня после урока физ-ры заправила юбку в колготки, а потом шла и болтала с одноклассником и ничего не заметила, потому что ей очень понравился мальчик…
— А это же я визит свой в журнал описал. Но вообще я стараются не затрагивать интимную часть своей жизни. Когда пишешь, наступает такой момент, когда текст сам собой складывается и не нужно ничего придумывать.
— То есть, вы не властны над героем?
— Так никто не властен. Герой, постепенно набираясь подробностей, становится живым человеком, как каждый из наших знакомых. Люди, которых мы видим — это просто проекции мозга. И литературный персонаж — тоже проекция. Они ничем не отличимы вообще, поэтому можно от них ожидать разве что некоторой свободы. Свободы воли, например.
— А как у вас происходит процесс письма, процесс создания шуток?
— Я работаю оценивателем того, что предлагает мозг. Голова подсовывает разные варианты, подсказывает, что будет дальше, а ты говоришь: да ну фигня, придумывай еще. Вот это и есть процесс творчества. Мы собственного-то мышления наблюдатели, не то что творчества.
ЦИТАТА ИЗ КНИГИ
«Я сама все детство в костюме зайца проходила, в одном и том же практически. У меня на зайцев аллергия, можно сказать. На этот хвостик на шортах, на эти уши на проволочках. У меня такая заячья шапка была, уже желтая от стирок многочисленных. Это ужасно было, – сказала учительница. – А костюм снежинки – чистая профанация. Просто белое платье. Это просто за гранью, просто белое платье надеть и говорить, что это костюм, ну смешно же просто».
— Кстати, ваш герой, слесарь Петров — рисует черно-белые комиксы. Не появится ли в будущем книга комиксов Петрова?
— Нет, нет, комиксов не будет. Я сейчас пишу новый роман. Давно заметил, что в сфере культуры работает много женщин. Просто подавляющее количество женщин. И мой роман будет про женщин, которые пишут стихи. Должно получиться весело. А комиксы я не настолько люблю, чтобы их рисовать сейчас.
— А, то есть, любовь Петрова к комиксам — это тоже ваша черта?
— Я в детстве читал их. У нас в свердловской области был даже региональный журнал комиксов, спонсировавшийся союзом ветеранов Афганистана. Но потом у них редакция сгорела и все заглохло. Но осталось желание сделать слесаря художником комиксов.
— Традиционный вопрос: кого из авторов почитали, кого порекомендуете?
— Вы не поверите, Салтыков-Щедрин. Я открыл «Господ Головлевых» — и это просто… это даже словами не передать, как прекрасно. После «Господ Головлевых» даже Достоевский меня не впечатлил ничем.
Другие шутки из «Петровых в гриппе»
«Так жалко всех этих людей, что там (в литературной студии) раз в неделю собираются, что хочется заколотить их в конференц-зале и сжечь библиотеку, чтобы они не мучились».
«Рядом с урной было столько окурков, будто урна ждала кого-то на свидание и много курила»
«Петров сел на место возле печки, так что жар сначала нагрел его лодыжки и стал подниматься выше, по ощущениям это было как обмочиться, вися вверх ногами»
«Он непрерывно упрекал себя за то, что сошел с верной дороги онанизма на тропу случайного секса».
«Помимо каких-то ватных штанов, на Викторе Михайловиче был еще турецкий свитер горчичного цвета, какие уже носили только на приусадебных участках в холодную погоду, живот свитера украшала надпись « team boys», сильно подпираемая изнутри телесами хозяина дома».
«В дни спокойствия ничего не могло вывести ее из равновесия. Другое дело, что с первого взгляда не всегда можно было отличить один период от другого. Как-то Петров купился на ее мирный вид в то время, когда она шинковала лук и вытирала слезки тыльной стороной ладони, полез к ней с объятиями со спины, и жена, зевнув, как от скуки, быстро и глубоко взрезала ему предплечье во всю длину. Петров тогда удивился не этому ее поступку, а тому, насколько острые ножи у них в доме».
«Вообще, у Петрова возникало ощущение, что родители растили его только для того, чтобы он зачал им внука, если бы внука можно было получить как-нибудь опосредованно, избегнув возни с самим Петровым, – родители бы с удовольствием последовали этому рецепту. Петров поделился этой мыслью с женой, и она сказала, что у нее возникает точно такое же чувство».