Глава 6. Всеобщая таблица цепочек в «Уловке-22» Джозефа Хеллера

Потребление — capellini и Клер, специально для Сочинитель.ру

Наша страдная) пора над таблицами цепочек подходит к кульминации вместе с восстановленным планом Джозефа Хеллера, сделанным нет слов время работы над романом «Уловка-22».  Мы знаем точь-в-точь, что он называл его планом; но мы будем перечислять это таблицей цепочек, потому что это она и пожирать. Она захватывает дух. Некоторые писатели поднимут руки вира, когда перевернут страницу и скажут, что это слишком каверзно. Один друг сказал мне, что это очень слыхать на бухгалтерский баланс. Другие писатели будут очарованы и захотят перелопатить полную транскрипцию, доступную на BookArchitecture.com и узнать, как работает каждая черепок, когда внимательно прочитают книгу.

Вы можете остаться посредине, не хуже кого и я сам. То, что помогло мне изучить данный указивка, так это знание того, что Хеллер был бомбардиром изумительный время Второй мировой войны, как и его главный смельчак – Йоссариан. Они держали свои карты в порядке, ведь в тетечка времена не существовало GPS, и таким же образом автор достигал своих целей.

Я безлюдный (=малолюдный) ожидаю, что вы сможете разобрать это изображение. Гляди для чего делается транскрипция. Но мне просто нравится вылупиться на него. Мне повезло увидеть оригинал в библиотеке Университета Брандис: сие четыре части афиши, скрепленные скотчем. Хеллер выполнил его карандашом, и дьявол теперь весь в следах от ластика, ведь таблица цепочек – сие инструмент, а концепты изменяются по мере приближения к завершению.

Инда с такого расстояния мы видим множество пустых ячеек. Сие показывает, что внутри каждой цепочки есть итерации, только также есть и длинные промежутки времени, когда цепочка безграмотный используется, создавая эффект предзнаменования и напряжения. Мы также видим, какими судьбами не все цепочки начинаются одновременно, а некоторые заканчиваются встарь других.  Это все — часть многообразия текстуры таблицы и повествования, которое возлюбленная поддерживает. Если вы были одним их тех людей, который возражал против таблицы цепочек в начале книги, сравнивая ее с заданиями с средней школы, вы, возможно, делали это полагая, аюшки? ваша книга слишком сложна для такой таблички. Расположение справедливая, но, по факту, вам просто необходима сильнее сложная таблица.

В работе такого размаха как «Уловка-22» Хеллеру понабилось каким-так образом отслеживать, когда и как должны происходить события, в особенности благодаря чего, что он был из тех немногих писателей того времени, которые представляли перипетии в повествовательном порядке в противоположность прямому хронологическому порядку. (Важное замечаньице: даже с учетом того, что роман представлен в повествовательном порядке, в таблице цепочек построение – хронологический). Данная таблица помогала воображению Хеллера. В интервью The Paris Review симпатия сказал:

«Существует эссе Т.С. Элиота, в котором он восхваляет писательскую дисциплину, утверждая, по какой причине, если один пишет в определенных рамках, воображение напрягается перед предела возможного и выдает богатейшие идеи. При совершенной свободе, вместе с тем, велики шансы, что работа получится размытой».

Это вас уже слышали от меня раньше: разумное планирование — маловыгодный враг творческого гения.

Центральная цепочка в «Уловке-22»

В столбцах 1 и 2 находятся центральные цепочки Хеллера. Я сие не выдумал. В этих столбцах есть и другие вещи – возьмем, исторические сенсации вроде заголовка «Союзники входят в Рим» — хотя это лишь напоминания для автора, чтобы не забрасывать исторический фон, на котором происходят события – на самом деле ни Вотан из них не появляются в книге. Проскальзывают и некоторые даты: «День благодарения», «Декабрь 1944», да ни временные штампы, ни хронология войны не влияют нате прочтение читателем книги.

Вместо этого читателей по повествованию ведет цепочка «Количество миссий», которые совершил Йоссариан. Сколько) (на брата офицер в эскадре Йоссариана, базирующейся на вымышленном острове в Средиземном град, должен вылететь на определенное количество миссий, прежде нежели получит право вернуться домой. Центральная цепочка романа отображает, вроде требуемое количество миссий растет с двадцати пяти до сильнее чем восьмидесяти по воле садистки глупого полковника Кошкарта, и во вкусе количество миссий, которые отлетал Йоссариан, всегда душераздирающе, тягостно ниже необходимого.

Разбор столбцов 1 и 2

Даже в вымышленной вселенной получи грани хаоса мы можем продолжать отслеживать количество миссий Йоссариана. Ровно по факту, из-за того, что центральная цепочка в такой степени сильна, она позволяет нам перепрыгивать со строки получай строку, подразумевая любой месяц в 1944 году и при этом в ведении, где мы находимся относительного того места, где исключительно что были.

Поскольку Хеллер представляет события в повествовательном порядке, возлюбленный не начинает с того, как Йоссариан призывается в армию неужто получает свою первую миссию. Напротив, книга начинается с полевого госпиталя, идеже Йоссариан симулирует заболевание печени. Его близкий друг, Клевингер, как что умер. Йоссариан выясняет, что необходимое количество миссий составляет всего ((и) делов лишь сорок, несмотря на то, что эту информацию опровергают некоторые.

«— Значит, я могу отправляться домой? У меня ведь уже сороковуха четыре.

— Ты что — псих? — осадил его рядовой экс-первого класса Уинтергрин. — Пустое место с тобой даже и разговаривать не будет об отправке до дому.

— Да почему?

— Поправка-22.

— Поправка-22? — изумленно переспросил Йоссариан. — Симпатия-то тут при чем?

— А при том, — стиснув зубы разъяснил ему доктор Дейника, когда Обжора Джо доставил его вспять на Пьяносу, — что ты всегда должен выполнять по мановению своего непосредственного командира.

— Но ведь в штабе армии якобы, что после сорока вылетов я могу отправляться домой!

— Во-первых, насчет дом они ничего не говорят. А во-вторых, по мнению уставу ты обязан выполнять каждый приказ командира. И хотя (бы) если полковник Кошкарт самоуправствует, ты все равно следует) что-то сделать ему подчиняться, а иначе тебя обвинят в невыполнении приказа. И раз такое дело уж тебе несдобровать, штаб армии об этом позаботится, прощай уверен.

Йоссариан сокрушенно сник.

— Стало быть, мне придется проживать до пятидесяти вылетов? — с горечью спросил он.

— До пятидесяти пяти, — поправил его уролог Дейника.

— Каких еще пятидесяти пяти?

— А таких, которых требует ноне от вас полковник Кошкарт (стр.58)»

В отрывке вне, центральная цепочка также служит теме «Уловке-22», которую Хеллер два раза доверил страницам книги:

«Где тут, спрашивается, логика наград и наказаний?» (с. 170)

«Безнравственная логика непрерывно загоняла его в безысходные тупики» (с. 387)

В главе четвертой я выступал в поддержку талант выразить чью-либо работу в одном выражении. И по большей части, кое-когда мы делаем это, мы не можем сопротивляться искушению заложить это утверждение в саму книгу. Знание своей темы – далеко не конец работы, это только начало. Джо Хеллер, якобы называли его друзья, необязательно был бы согласен с тем, ась? наличие темы – основная задача книги. «По факту, — говорил дьявол в ранее упомянутом интервью, – любое послание становится частью полотна, вплетаясь таково сильно, что становится незначительно, как чайная ложка соли в ощутительн порции рагу».

Но представьте то же рагу вообще-то без соли…

В данном рагу тема «безнравственной логики» сообщается нам лишь лишь дважды; остальное время она оживляет цепочки в «Уловке-22». Йоссариан пытается отклонить от дальнейших полетов своего друга Орра, убеждая Знаток Дейнику сделать это на основании его умственного здоровья.

«— Ну а Орр — сумасшедший? — спросил он.

— Разумеется, псих, — ответил доктор Дейника.

— И твоя милость можешь освободить его от полетов?

— Разумеется, могу. Хотя он сам должен меня об этом попросить.

— Так с каких щей ж он не просит?

— А потому что псих. Его тем не менее уже несколько раз сбивали, а он продолжает летать. Подлинный псих. Разумеется, я могу освободить его от полетов. Однако он сам должен меня об этом попросить. Такова правила.

— Значит, по инструкции ты можешь его освободить?

— Не просто-напросто могу, но просто обязан.

— И ты освободишь его?

— Нет. Безлюдный (=малолюдный) получится.

— А что, есть какая-нибудь закавыка?

— Да полоз не без этого. Поправка-22. «Всякий, кто хочет отвлечься от выполнения боевого задания, нормален», — процитировал на мнемозина доктор Дейника.

Была только одна закавыка — Поправка-22, — а этого вполне хватало, потому что человек, озабоченный своим спасением пизда лицом реальной и неминуемой опасности, считался нормальным. Орр летал, благодаря тому что что был псих, а будучи нормальным, отказался бы с полетов — чтоб его обязали летать, как всякого нормального пилота, в соответствии с долгу воинской службы. Летая, он проявлял себя психом и получал откуп не летать, но, реализуя это право, становился нормальным и откреститься от полетов не мог. Пораженный всеобъемлющей простотой Поправки-22, Йоссариан предупредительно присвистнул.

— Да, поправочка что надо, — сказал он.

— Лучше далеко не придумаешь, — подтвердил доктор Дейника». (с. 46)

Тем временем на базе доля миссий было увеличено полковником Кошкартом до шестидесяти в стремлении запечатлеть свою бригаду для снимке в газете The Saturday Evening Post. Безнравственная логика наград и наказаний становится до сего времени мрачнее, когда пилот Маквот, устроив беспорядки на базе, в конечном счете слишком близко к новому рекруту Крохе Сэмпсону и перерубает его полма на пристани. Уничтоженный тем, что он наделал, Маквот салютует крыльями Йоссариану и остальным, (год) спустя чего намеренно направляет свой самолет в скалу. Реакцией получи и распишись ужасное убийство Крохи Сэмпсона и последующее самоубийство Маквота у полковника Кошкарта становится подъём количества миссий до шестидесяти пяти.

Есть и множество других примечательных итераций центральной цепочки, через эмоциональной речи жадного до власти Кошкарта, что, должно, количество миссий еще недостаточно высоко и «норму надо расширить до семидесяти, восьмидесяти, сотни, тысячи или, лучше токмо, сразу до шести тысяч вылетов!» (с. 214) до осознания того, кое-что Кошкарт сам отлетал всего четыре миссии (а его приспешник Мило Миндербиндер только пять), и до кульминационного момента, поздно ли Йоссариан отказывается совершать еще какие-либо миссии. Ключевой персонаж окончательно изменился под влиянием центральной цепочки, тем самым приближая развязку романа.

Другие столбцы в таблице цепочек Хеллера

Вертикальная часть таблицы цепочек Хеллер расположена в хронологическом порядке, с акцентом нате центральной цепочке по количеству миссий, отработанных Йоссарианом, же как же оно организовано по горизонтали? Что находится в верхней строке?

Числом большей части, Хеллер располагает здесь персонажей, но невыгодный всегда. Например, столбец 21 называется «Жертвы». При работе с цепочками основная истина:  если вы хотите привлечь к чему-либо внимание читателя, вы необходимо это повторить. А если вы очень-очень во всю мочь хотите привлечь внимание к чему-то настолько невообразимо жестокому, что война, вы повторите это семнадцать раз – именно столько главных персонажей умирает в «Уловке-22».

Что только мы определили «жертвы» как цепочку в процессе чтения, видоизменения приходят момент и яростно. Солдат, который видит все дважды, умирает ото загадочной болезни. Солдат в белом объявлен мертвым прямо в больнице. Сноуден замерзает до смерти «на свету», Маквот разрубает Кроху Сэмпсона напополам получай своем аэроплане, а затем убивает себя. Данбар «исчезает», горничную убивает Аарфи, а Нетли и Доббс терпят столкновение в воздухе. Клевинджера мы никогда больше не увидим. Повторения существуют для того того, чтобы никто не упустил сути. К концу этой баснословно смешной книги читатели сами могут ощутить себя капелька больными и перегруженными, поскольку все на самом деле на волос) не смешно.

Большинство оставшихся столбцов названы именами персонажей. Такого рода выпуклый герой как Йоссариан, который претерпевает полное подвижка, имеет целых три столбца (с 3 по 5), плоские а персонажи получили по одной колонке или продублированы в ранее имеющихся поскольку выполняют одну и ту же функцию, примем, Док Даника, доктор Стаббс в колонке 13, и полковник Кошкарт и полковник Масса в колонке 17. При использовании таблицы цепочек вы можете следить насколько выпуклые персонажи развиваются (или деградируют), или не хуже кого продвигаются отношения, когда мы постоянно видим этих персонажей в одной строке.

У выпуклого персонажа вроде цепочек

Как выпуклый персонаж, Йоссариан имеет несколько цепочек, с через которых мы можем увидеть изменения, через которые дьявол проходит. Вот почему я люблю использовать слово «цепочки»: оно побольше применимо к персонажу, чем слово характеристика. Хеллер дал кое-какие характеристики в таблице: Йоссариан — «городской» и «ассирийский», так это ничего не говорит нам о персонаже.  Или, побыстрее, это все, что оно делает – говорит нам.

Напор Йоссариона показан цепочками, которые представляют его нам. Ты да я знаем его относительный стаж из цепочки «Количество миссий», которые дьявол отлетал. Мы знаем, на хорошем ли он счету у руководства с через цепочки «звания», которое меняется с ведущего бомбардира на флангового, по времени его восстанавливают в звании ведущего, затем его вновь понижают в должности. Однако нигде мы не узнаем его лучше, чем в цепочке «голый».

Первая повторение цепочки «голый» появляется, когда Йоссариан ухаживает за смертельной раной Сноудена. Йоссарион раздевается, пытаясь помочь хвостовому стрелку, кто постоянно жалуется: «Я замерз».

Затем Йоссарион оставляет свою одежду. Дьявол идет на похороны Сноудена голым и избегает выговора, залезая для дерево. Йоссарион все еще голый в третьей итерации, в отдельных случаях становится в строй, чтобы получить свою медаль за миссию получай Феррарой. Начальство пытается объяснить генералу, что на борту аэроплана Йоссариона был убит народа над Авиньоном неделей ранее и истек кровью на его руках, и Йоссарион олимпийском) одеянии, потому что его униформа до сих пор мало-: неграмотный вернулась из прачечной, и его остальные униформы тоже в прачечной, не хуже кого и все его белье.

« — Ох и бредовая же трепотня, — проворчал папаха Дридл.

— Именно бредовая, сэр, — подтвердил Йоссариан». (с. 218)

Цепочка «Голый» показывает нам человека бери пределе прочности лучше, чем любая дискуссия о пределе прочности. Сии эффекты намеренные, но не верьте мне на вывод. Вот увеличенный фрагмент таблицы, где Хеллер собственноручно записал цепочку «голый». Коль (скоро) это не итерации цепочки, я не знаю, что сие!

У плоского персонажа одна цепочка

Хороший пример плоского персонажа с одной цепочкой – сие Сноуден, новый стрелок-радист, с которым никто по-настоящему отнюдь не знаком. Он появляется на своей первой миссии, в какие-нибудь полгода чтобы получить серьезную рану в этом же полете. Сноуден (подобный) появляется только в одной сцене, но из-за того, как Хеллер выбрал повествовательный порядок представления событий, он может вдругорядь посетить ту же самую сцену еще четыре раза в стрежень книги, каждый раз при этом выясняется больше подробностей.

В первой итерации, у нас общей сложности две линии диалога, после чего Сноудена поражает вражеский с.

— Мне холодно, — стонал Сноуден. — Мне холодно.

— Ничего, нисколько, — пытался утешить его Йоссариан. — Ничего, ничего». (с. 166)

Во дальнейший итерации у нас появляется больше информации об этой сцене. Сие случилось на миссии в Авиньоне. Вместо того, чтобы веселиться «пробежкой за молочком» (жаргон, означающий легкий полет, любое равно, что сходить за молоком), их бомбардировщик встречает интенсивное резистанс: они обстреляны, они стремительно теряют скорость, тела витают в невесомости (во)внутрь самолета, пока пилот Хапл снова не выравнивает моноплан. Но необходимо совершить много больше, чем просто создать вновь контроль над самолетом, потому что теперь они должны проникнуть сквозь вражеский огонь, чтобы сбежать, в то время точь в точь непоправимый урон был уже нанесен.

«Воткнув штекер и вынырнув с безмолвия, Йоссариан услышал рыданья Доббза.

— Помогите ему! — всхлипывал Доббз. — Спасите!

— Кому? Кому? — заорал Йоссариан.

— Бомбардиру! Бомбардиру! — прорыдал Доббз. — Возлюбленный не отвечает! Он не отвечает!

— Я бомбардир! — заорал Йоссариан. — У меня трендец в порядке! У меня все в порядке!

— Так помоги ему! Помоги ему! — взмолился Доббз.

— Кому? Кому? — заорал Йоссариан.

— Стрелку-радисту! Стрелку-радисту!

— Мне бессердечно, — чуть слышно жаловался Сноуден измученным голосом. — Мне дубарь! Помогите!» (с. 225 – 226)

В этой третьей итерации мы узнаем, что-что Йоссариан действительно пытался помочь Сноудену, покинув бомбовый коффердам и пробравшись в хвост самолета. Там Йоссариан перерывает вверх дном всю аптечку и лечит Сноудена с раны «широкой и длинной, размером с руку, и слишком страшной, чтоб получай нее глядеть или, тем более, определять глубину. Порванные мышцы в кровавой траншее шевелились что-то вроде ожившего фарша». (с. 331 – 332)

Извините за наглядное описание. Поход – это ад. Йоссариан зарабатывает посттравматическое психическое расстройство, которое прогрессирует точно по ходу романа и выливается в то, что он начинает вышагивать повсюду задом наперед с оружием на бедре, непрерывно оборачиваясь, с тем чтобы убедится, что никто не крадется за его задом. Нам не нужно беспрестанно задаваться вопросом о том, ась? же вызвало такое расстройство; во второй с конца главе раскрывается последняя повторение Сноудена.

Мы знаем, что Сноуден испытывает холод, пишущий эти строки знаем, что Йоссариан с улыбкой успокаивает его, что по сей день будет хорошо. Но Йоссариан лечит не ту рану – разрушительное истачивание бедра ничто по сравнению с тем, что Йоссариан видит сейчас. Огромный осколок зенитной ракеты прошел сквозь тело Сноудена, предрешив его ладан дышит (он близок к смерти). Я избавлю вас о того, чему затем стал свидетелем Йоссариан, как я погляжу вы уже читали это или еще прочитаете. Незабываемая отрывок завершается:

« — Мне холодно, — пожаловался Сноуден. — Мне холодно.

— Ничего, от жилетки рукава, — отозвался Йоссариан и дернул кольцо. — Ничего, ничего. — Он накрыл пустое — то, чем был Сноуден, — раскрывшимся парашютом, словно шелковым саваном.

— Мне равнодушно. Мне холодно.

— Ничего, ничего». (с. 440)

Повторения и видоизменения цепочки Сноудена выполнены классно, и да, я отношу его к цепочкам, а не персонажам. Никто о нем пусто не знает! Повторение состоит в представлении одной и той но сцены четыре раза, видоизменение состоит в увеличении количества слов пользу кого каждой итерации: от 44 до 540, и назад к 308 словам, потом к кульминационной итерации в 1792 слова.

В изображении выше я выделил три строки (M, N и P), идеже появляется Сноуден. Помните, эта таблица была сделана в хронологическом порядке, же Хеллер представляет свой материал в повествовательном порядке. Другими словами, действие в указанных строках происходят в июле 1944 года, как и посланничество над Авиньоном или чуть позже. С точки зрения читательского опыта, тем безлюдный (=малолюдный) менее, Хеллер располагает четыре итерации Сноудена по всей книге: со страницы 166 к 226, к 331 и к 437. Чуть-чуть появляется вторая итерация, показывая нам, что это кое-зачем значит, большие промежутки между итерациями обеспечивают напряжение.

Говоря о хронологии, массовка Сноудена – на минуточку – появляется в середине книги. Гений Хеллера заключается в часть, что он взял середину, ту самую точку, в которой авсень из «скитальца» превращается в «воина», или где, как в данном случае, Йоссариан превращается с «недумающего воина» в «бывшего воина», и распространил на всю книгу. Таким образом средняя часть наступает постоянно, и это способствует созданию взрывного эффекта куда ни кинь глазом: и в прямом и переносном смыслах. Если бы существовала формула на создания романа в 3D подобно этому, то это была бы поторапливайся одна из тех физических формул, которая занимает совокупность страниц и вызывает головную боль при одном лишь взгляде получи и распишись нее. Вместо того, чтобы прибегать к помощи формул, на худой конец и самых сложных, мы можем использовать таблицу цепочек, чтоб развивать сильные цепочки, такие как центральная цепочка «Количество миссий», говорящие цепочки выпуклого персонажа, такие ровно Йоссариан становится и остается «голым», и такие душераздирающие простые цепочки о плоских персонажах что «Сноуден». Если мы делаем все это, наши читатели познакомятся с происходящим стократ ближе, что даст нам еще больше шансов сверху успех.

Польза таблицы цепочек

Надеюсь, что теперь табель Хеллера выглядит немного менее пугающей. Я могу представить, сиречь работаю над подобной таблицей для своих секретных мемуаров, которые выйдут к 2027 году, и использую ее, с тем чтоб установить, где цепочки начинаются, повторяются, соединяются – где они сталкиваются! Заполняя такую таблицу, я буду отведывать в каких главах происходит слишком много, а какие нужно починить или вовсе вырезать. Я могу использовать ее, чтобы удостовериться, что мои цепочки представлены таким образом, что они имеют дух, достаточно и должным образом используются, поскольку раз они такой степени) важны, что я включил их, я должен, по крайней мере, (в)стать с ними, по справедливости.

Я могу представить, что такая биллборд цепочек действительно поможет, ведь я не собираюсь бросать работу редактора, с тем чтоб завершить свои мемуары. Скорее это займет у меня ряд лет – точнее, уже занимает (не то, чтобы я работал по-над ними все время – я прервался, чтобы написать эту книгу).

В таком разе возникает вопрос: следует ли вам избавляться от вашей таблицы цепочек в конце работы?  Я имею в виду, осанна Богу, что Хеллер не избавился. Это дает выдающийся взгляд на построение сложного повествования. И также включает заметки Хеллера, которые симпатия бы никогда не включил в книгу в текущем виде, взять: «Шлюха Нетли становится символом вины Йоссариана и ответственности ради невмешательство в те несправедливости, которые, как он знал, происходили повсюду». Добро, возможно, нам и не нужно знать этого; это больно прямолинейное заявление. Об уничтожении говорил чешский писатель Милон Кундера, когда утверждал, что автор обязан подчищать после собой.

Другой чешский писатель – Франц Кафка – ударился в логическую противность, потребовав от своего друга и душеприказчика Макса Брода нажечь все его неопубликованные рукописи непрочтенными: фрагменты романов, иллюстрации, афоризмы, целое. Существует множество причин, почему нам так повезло и Макс никак не выполнил эту сложную последнюю волю, и лишь одна изо них заключается в том, что иначе следующая глава была бы неизмеримо менее интересной.