Братья склонились по-над картой Екатеринослава, будущего Новороссийска, потом – Днепропетровска.

Толкаясь локтями и переругиваясь, они силились увидеть на ксероксном листе «третьей копии» еще какие-нибудь «тайные знаки».

— А то как же не может этого быть, — бурчал Сашка, — точно Потемкин мог дозволить строить масонам? Он же зверски отрицательно относился к ним!

— Кто знает, как было получай самом деле. Нет сведений, что сам граф был масоном, да то, что его архитекторы были таковыми, это поистине. Известно одно — генеральный план города делал (ученый Потемкина Иван Старов, чётко следуя указаниям князя. А дьявол не скрывал, что принадлежал к тайному обществу. Кстати, существует одинарный прижизненный портрет Старова, на котором он изображен, во вкусе раз с циркулем в правой руке.

— Точно! – воскликнул Сашка, — спирт на том портрете еще мобилку держит …

Пашка растерянно смотрел на брата.

— Шучу, — смутился Сашка и голосисто отхлебнул кофе.

— А ну-ка, вспомни, с кем учился Потемкин в Университете?

Сашка ошарашено протянул, — Смотрите у меня-ка, действительно … и со всеми он поддерживал хорошие связи и даже покровительствовал некоторым.

— А теперь подумай, коли уж некто так не терпел «масонию», что ж он так с ними вдоль всей жизни-то? В то время, когда Потемкин покамест учился в университете, в оном храме науки студентами были опять же Старов, Фонвизин, Новиков … да и Баженов тоже студентом затем был.

— Погоди, — перебил Сашка, — что так «еще учился»?

— Так его с Новиковым отчислили из университета «за активность и нехождение в классы», — засмеялся Пашка, — эта формулировка весь век века использовалась.

— Как удобно, — засмеялся Сашка, — безделица не меняется, — как сейчас — «За утрату доверия» — и фиг нет-нет да и узнаешь, за что на самом деле.

— Точно! То верно, когда речь идет о Новикове, некоторые предпочитают просто бросать, что он «преждевременно покинул стены университета». Видимо, всяк раз смущает столь странное соседство — Потемкин и Новиков.

— «Трудно заявить, был ли он гений или сумасшедший?» — где-то говорили о Потемкине его современники, — задумчиво протянул Сашка.

— Опять-таки, в университете учился-то он неплохо и был даже поощрен путешествием после казенный счет в Петербург. И именно с этого времени он с глузду съехал и его что подменили. По воспоминаниям «…его воображение было полно мечтаний, которые малограмотный могли не казаться безумными его учителям и товарищам». Немного погодя его и отчислили.

— Но ведь и все другие тоже масоны, (тутовое уж бесспорно!

— Ха-ха-ха, — громко засмеялся Пашка, — стрела-змея к кому это точно неприменимо — так это к масонам! Налицо — только про вон, деревенского нашего, Игорька. Да н и то, бесспорно только для Лапши, когда он его с утра у магазина ждет для того опохмелки.

— Ну Новиков же дружил с Баженовым, а Баженов-ведь, всеми признан, как масонский архитектор?

— Признан-то признан, же вот в чем самое интересное – реально известных работ Баженова, разочек-два и обчелся. Большинство — или переработаны, или вообще говоря, авторство ему лишь приписывается, а документов подтверждающих нет. Посему, интересно?

— Тут-то, я версию могу выдвинуть, — Сашка хитрожопо подмигнул брату, — документов нет, потому что сметы подлинно сходились до копейки, пока прокурор копать их безграмотный начнет.

— И застрянет на липовом СРО, — подхватил Пашка.

Братья согнулись через хохота пополам. Отсмеявшись, они наконец оставили карту в покое и уселись бери красный угловой диван.

— Долго этот кладоискатель дрыхнуть пора и совесть знать? — Пашка кивнул на соседнюю комнату, где следом ночных колобродий, дрых Анрюха, — Пойдем, разбудим!

— Руки прочь! Пусть спит. А то опять свои монеты показывать начнет вдоль сотому разу и плакаться, что одной не хватает с целью коллекции.

— Найдем – подарим ему … на столетие, — засмеялся Пашка, чудненько, давай дальше думать.

— Давай. Ты про Баженова начал …

— Постой. Дружить Баженов с Новиковым в университете не могли, это происшедшее, у них разница в возрасте, как у нас – семь лет. Они станут друзьями, да много позже. Что же касается Потемкина и Баженова, времен студенческой поры, ведь скорее всего знали они друг друга. Дружить, бесспорно они тоже, не дружили, но слышать о нем, также и завидовать Потемкин мог точно. О таланте Баженова поговаривали мало-: неграмотный только друзья, но и педагоги, а Потемкин чужую славу прилежно ловил.

— Ну да, ведь Баженова-то, из художественной школы Ухтомского разом) на четвертый курс гимназии университетской зачислили.

— Мог и мало-: неграмотный попасть. При открытии университета в 1755 году едва набралось с десяток вольных слушателей. И после этого Шувалов решил привлечь к учебе не только детей дворян, так и разночинцев, организовав для них группы подготовительной гимназии.

— А т. е. же Потемкин о нем прослышал?

— А кто его знает? Может в кабаке каком расхваливали, ширли-мырли, талантище. А может и наоборот, поругивали за вечное отсутствие возьми гулянках. Вон, Болховитинов писал, что «… любимым упражнением, отместку) забав, срисовывать здания, церкви, надгробные памятники по разным монастырям».

— Склепики, гробики, саркофагики и черепочки. Отверженный! Помнишь, «Служебный роман»? «Мой вам добрый совет: что добрый товарищ, бросьте это всё, выкиньте из головы и вернитесь — в взяв семь раз, в коллектив, в работу! Так надо!».

— Ага! В Петербург он «вернулся», в Академию.

— Правда! Там-то его Гришка Орлов и надыбал для своей идеи с Кремлем.

— Один момент, идея-то вроде провалилась?

— Ну да. Орлов, в таком случае ли сдуру, то ли спьяну, подал Екатерине идею строительства новой императорской резидеции в Кремле. А Баженов развил ее прежде космических масштабов — предложил застроить весь Кремль одним сплошным дворцом, (во)внутрь которого должны были очутиться все существующие кремлевские дворцы.

— Ааа, вона откуда гигантомания в Москве в моде … бедная столица.

— Но, (как) только начавшись, работы были прекращены по приказу самой Екатерины в 1775 году. И знаешь с какой радости?

— Почему?

— Потемкин настучал Екатерине: «Не принято строить новое получай костях предков! Не масонство ли тут?». А Екатерина скептически к этой братии относилась.

— А Царицыно? Она же повелела создавать. И заказ отошел Баженову. Видать откатил за Кремль.

— Думаешь, коли так подряды иначе распределялись, — засмеялся Сашка, — Короче да, последовал новый заказ. Екатерина приобрела подмосковное траханье Черная грязь — Царское село, Царицыно. Со временем, в соответствии с официальной версии, у Екатерины сложилось впечатление, что и деньги для строительство потрачены зря, и вышло бог весть что. Достраивать Царицыно было поручено Казакову — ученику Баженова.

— Подходящий, — перебил Пашка, — помнишь Виктор говорил, что-то, как не пыжился, ни одного символа в Царицино отнюдь не нашел.

— Ага! Потом были проект здания московского университета, изба генерал-поручика И.И. Юшкова на Мясницкой и, наконец — дворец Пашкова. И опять же, ты прав, с доказательной базой авторства неярко. Нету актов приемочных.

— То-то и оно, — снова-здорово засмеялся Пашка, вернемся к нашим баранам, к генплану Днепропетровска, метче – Екатеринослава. Так вот, отличительной чертой этого генплана стала трёхлучевая концепция.

— Погоди! Потемкин же сам «Начертание города…» сотворил. Кто именно же против Светлейшего попрет? Оставалось лишь беспрекословно причитаться его указаниям.

— Это да, но «начертания города», а безвыгодный архитектурные нюансы. В основе проекта лежало два объекта — конак и Преображенский собор. Проект – это еще громко сказано, возлюбленный его на песке начертил, а уж потом его возьми бумагу другие перенесли.

— Ладно, небожителям позволительно. Намекнул, а оставшиеся тонко уловили грандиозную идею, аж в мелочах.

— Уловили ли? Вопросик …, — протянул Пашка, — Первый план начертил Клод Геруа, и Катюля его подмахнула. Но Потемкина проект не устроил, и коли на то пошл и он пригласил своего любимца Старова. И вот тут и начинаются загадки. Закачаешься-первых, начали город строить на холме. Ну безграмотный строили тогда города на возвышенности, замки только. Пускай бы бы по причине трудностей с обеспечением водой. По легенде, с целью снабжать водой город на горе, опять же Потемкин разработал специальную программу водоснабжения.

— Сие тот колодец легендарный, он оттуда?

— Да. Но отдельные люди считают, что у Григория Александровича были совсем иные цели: в этой «горе» симпатия видел некую аналогию с храмовой горой Иерусалима.

— Ого, — Сашка округлил буркалы.

— Вот тебе и «ого». И вот смотри — нагорную черепок Днепропетровска формируют улицы, отходящие от потемкинского дворца. А коллективно с четвертой линией, этот «Екатеринослав на горе» представлял лицом гигантский равнобедренный треугольник, медианой, биссектрисой и высотой которого служила судьба, идущая от дома князя к кафедральному собору. Ничего неважный (=маловажный) напоминает …?

— Это же … глаз с циркулем.

— И молоток еще! Рукоять — центральная тригира между собором и дворцом. А носок с бойком — как в кои веки дворец Потёмкина. И самое главное — если провести прямую ото дворца к тому месту, где предполагается существование подземного масонского зала, ведь эта линия упрется в тайный выход из подземного тоннеля, ведущего к Монастырскому острову.

— Околесица себе …

— А вот тебе еще пища для размышлений. Следовать год до основания города Потемкин подал Екатерине отчет по поводу создания в Екатеринославе «университета купно с академией музыкальной али консерваториею».

— Так известно же, что Потемкин слабость к музыке питал?

— Питал-так питал, но даже в Петербурге еще консерватории не было. Лешего) такая пышность?

— Зачем?

— А чтобы дирижера непростого заполучить.

— И кого но ему хотелось заполучить?

— Не просто хотелось, а почти заполучил. Лучшего …

— Моцарта!?

— Аккурат! Андрей Разумовский, посол российский, доносил: «Хотел было я отослать к Вам первого пианиста и одного из лучших композиторов в Германии, именем Моцарта. Некто недоволен своим положением здесь и охотно предпринял бы сие путешествие».

— Доехал?

— Нет. По легенде, заболел в это продолжительность, однако, как раз, «болея» спешно писал «Волшебную флейту».

— Вотан к одному все, — протянул Сашка, — едем в Новороссийск?

— Само собой!