Женщина  дочитала предварительно конца и замолкла в изумлении. Никогда прежде она за собою такого не замечала…

Шел обычный школьный урок  в 9 классе. Наставница литературы Татьяна Ивановна рассказывала о трагической судьбе великого русского поэта Шура Сергеевича Пушкина. Взволнованно говорила об обстоятельствах, послуживших поводом к дуэли, о любимце высшего общества Дантесе, о первой красавице Петербурга,  фрейлине императрицы,  Наталье Гончаровой… Постоянно как всегда.

Когда повествование дошло до  дуэли, Тата Ивановна вдруг  умолкла  на несколько секунд  и… с драматическими вибрациями в голосе введение читать стихи.

Это было совершенно не понятно ради нее!  Она не знала,  ни  чисто это за стихи, ни кто  автор…  Безлюдный (=малолюдный) ведала,  откуда она их взяла и  каким образом они всплывали в ее памяти шов за строчкой…

— Прямо мистика какая-то! – произнесла  здравомыслящая Туся Ивановна, складывая после урока  тетрадки  в чемоданчик  и  вспоминая  совершенно необъяснимый факт. Всю с дороги до дома она пыталась хоть как-то уловить  эту  неправдоподобную историю, но ничего разумного в голову отнюдь не приходило.

Дома  учительница перебрала все свои архивы с  институтскими лекциями, методическую литературу, конспекты уроков, однако ничего похожего на то стихотворение не откопала.

— Да что вы я сошла сума? — подумала  женщина и посмотрелась в гладь: в глазах плавала тревога, но никаких других перемен в себя  она не обнаружила.

Встретив у подъезда свою  знакомую, продавщицу изо местного магазина, и поговорив о том и сем, Татьяна  поведала ей  о  таинственном происшествии, случившемся получи уроке.

— Маш, как ты думаешь, что это было?

— А какое двенадцатистишие ты читала? – с тревогой в голосе задала вопрос подруга.

— И Гений русской литературы падает в голубоватый, колючий снег. Он знает: здесь следствие… — легко вспомнила Татьяна первые строчки.

— Так-так…, — задумалась Манюха. – Что-то очень знакомое… и Пушкин  падает?.. – переспросила возлюбленная и замолчала.

— И ты никогда прежде этого стихотворения не  читала, мало-: неграмотный слышала, не учила? Вспомни…

— Да нет же!  — мала) крикнула Татьяна. – Никогда!

— А  может,  ты  самочки сочинила?  Или  тебе кто-то помог… —  предположила собеседница.

— Маловыгодный говори ерунды,  — взмолилась Татьяна.  – Окончательный раз я сочиняла лет пятнадцать назад, и это было  приветствие к твоей свадьбе.  И кто мне мог помочь?  Самоё подумай….

— А что думать- то! – возразила Мария. – Ты знаешь Катерину изо второго подъезда? Так вот,  она стала н стихи писать. Да так складно,  как  Ахматова, хоть лучше. Ее какой-то журналист  спросил, делать за скольких она это делает, так Катька ответила, что к ней вот сне приходит женщина в черном платье и  читает… вслед за этим остается только записать и отнести в  журнал, чтобы напечатали…

— Ни один человек ко мне не приходит ни днем, ни в ночное время! – рассердилась на подругу Татьяна.

— Послушай, —  произнесла по (волшебству Маша  в возбуждении, — а может, ты реинкарнация какого-нибудь поэта?

— Какая уже реинкарнация?  — удивилась Татьяна Ивановна.

— Обыкновенная.  Газеты пишут о разных чудесах…  Новоприсоединенный такой тест в женском журнале проходила:  в прошлой жизни я была индийским рыбаком, сидела в берегу Ганга с удочкой и горя не знала…. А ты могла -побывать)  Данте или Шекспиром… На уроке  к тебе вернулась видеопамять, и ты  прочла   стихи…

— Маша, положим о чем ты говоришь? Откуда Данте или Шекспиру было понимать о Пушкине? – перебила подругу Татьяна. – Может, мне к врачу посрать? – добавила она с вопросительной интонацией.

— Девочки, — выглянула с  окна первого этажа  пожилая женщина,  — Марина! Таня! Извините меня, так уж получилось, но я  нехотя услышала ваш разговор.  Вы прямо у меня подо окошком расположились.

— Здравствуйте, Маргарита Павловна! —  в то же самое время. Ant. откликнулись подруги.

Бывшая учительница, а ныне пенсионерка,  выжига в этом доме с самого начала, знала многих соседей после имени-отчеству,  переучив в свое время  всех детей  микрорайона.

— Акростих, о котором вы говорите, написал Эдуард Багрицкий — дай Зиждитель памяти- 

в 1924 году,  ко дню гибели Пушкина,  – улыбнулась  шабренка.

—  Ой, и как это Вы всё помните, Туся Павловна! —  удивилась Мария.

— Как ни врезаться, девочки… Уж очень необычная  была история, — задумчиво ответила бабушка учительница.

— Какая история? – опять вместе спросили подруги.

— Татьяна, ты помнишь, как мы в 9 классе готовились к Пушкинскому вечеру? Тебе досталась ипостась Лизы в инсценировке из «Барышни-крестьянки».

— Вроде помню, да как-то  смутно…   А при нежели здесь Багрицкий?

— Ничего удивительного, — продолжала Маргарита Павловна. «…и Кукушкин падает в голубоватый, колючий снег…»  должна была разбирать (руку) Леночка Матвеева, да только бабушка у нее захворала, и шнурки отправили девочку в деревню  навестить больную.

А мне баснословно хотелось, чтобы это стихотворение прозвучало со сцены. Я тебя, Танечка, попросила проглядеть его прямо по книжке.

Ребята очень волновались под выступлением, но  получилось все  хорошо. Лизу твоя милость  артистично играла, несмотря на легкую простуду.  Однако когда вышла читать стихотворение…-

— Я совсем этого не помню…. –  нахмурилась Таша Ивановна.

— Так бывает, Таня, — закивала головой Ритуня Павловна. –  Вышла  ты без книжки. Я ахнула: «Неужели по памяти!» — «Все нормально — выучила»,-  а сама бледная, собранная, строгая….

…И Гений русской литературы падает в голубоватый

Колючий снег. Он знает — здесь заключение…

Недаром в кровь его влетел крылатый,

Безжалостный и жалящий рейхблей.

Кровь на рубахе… Полость меховая

Откинута. Полозья дребезжат.

Сооружение и снег и скука путевая,

Возок уносится назад, назад…

Ритоха Павловна  продекламировала несколько строк, стараясь подражать пирушка Тане, о которой она сейчас  рассказывала…

— Сначала ни одна собака ничего не понял…   Зрители подумали, который это сценический прием.

Тебе хлопали стоя…  Сие потом началась суета и суматоха… Побежали  вызывать скорую, заметались в поисках нашатыря… Неужто не помнишь, Танюша!

— Нет, совсем ничего. А что содеялось-то?

— С последними строками ты рухнула на сцену, делать за скольких подкошенная…