Комиссар Катан и инспектор Бакс

Военком Катан и инспектор Бакс.

Хроники кошачьих расследований

(серия детских иронических детективов)

 

Доксограф:

Туруновский Михаил Валерьевич

моб.тел. +375 29 5200647

e-mail: mwt2@yandex.ru

(авторские компетенция защищены)

 

Глава первая.

 

День был в самом разгаре. В наполненном шумом полицейском участке, кипела повседневная действие. То и дело, по коридору проносились встревоженные сержанты. Который-то на бегу собирался на срочный вызов, а который-то спешил заступить на патрулирование городских улиц. Возвращаясь, они приводили задержанных хулиганов, мелких воришек и прочих безлюдный (=малолюдный) сознательных котов. Все они тут же оказывались после решёткой временного изолятора. Там нарушители очень громко и далеко не довольно мяукали, шипели и скреблись своими острыми когтями о стены. Продолжительность от времени к ним заходил здоровенный верзила сержант Бревно, и связывал дебоширов друг с другом хвостами. На некоторое счастливый случай в клетке становилось тише. Наказанные прохвосты не могли шевелиться, и затем только жалобно мяукали, надеясь на прощение. Но равно как только шельмецам удавалось распутать хитрый узел сержанта, они сначала начинали шуметь. Тогда Брус шёл к ним в клетку, и заново связывал их новым замысловатым узлом.

Кабинет шефа полиции отделялся через остальных помещений участка толстой пуленепробиваемой стеклянной перегородкой. Как ни говорите и она не могла оградить особо утончённый слух комиссара Катана ото резких, отвратительных звуков. Посторонний шум очень беспокоил комиссара и мешал ему сп.

— Тысяча бульдогов! – наконец, не выдержал Катан, — Сие когда-нибудь прекратится? Совершенно не дают сосредоточиться! (в можно просить: Ну, не мяукайте вы так громовым голосом. Полицейский участок – это же приличное заведение. Да. Нашими клиентами признаться часто становятся  авторитетные представители уголовного кошачьего мира! Так это не даёт им никакого права мяукать таким (образом громко. Прошу вас, тише. Или я сам сейчас озверею! – кажется лев зарычал комиссар, и грозно стукнул по столу лапой.

К сожалению, даже такого интеллигентного и образованного сиамского кота с абсолютно чистой родословной, подчас действительно можно было вывести из себя. Хотя, произносить по правде, особой сдержанностью комиссар не отличался.

Минутой затем он обессилено рухнул в своё кресло и обхватил голову лапами. Катан был измучен скучной бумажной работой. Обложенный высоченными стопками бумаг, он был совершенно не виден со стороны в своём рабочем кресле. Благодаря тому, когда сержант Мур ворвался в кабинет, он решил, аюшки? Катана нет на месте. Сержант уже собирался удалиться. Но вдруг услышал знакомый голос комиссара: Ну, по какой причине ещё, Мур? Только не говорите, что вы принесли ми очередную папку бумаг с протоколами о нарушениях.

В щели между двумя высоченными стопками картонных папок, лычка с трудом разглядел прищуренный глаз Катана.

— Говорите, Мур. Всего-навсего умоляю, не кричите.

Муру ничего не оставалось являть, как пригнуться и тихонечко подойти к столу шефа. Так а одним глазом он осторожно заглянул в щель, и продолжил нашенский доклад.

— Господин комиссар, господин комиссар, — начал суматошно сержант.

— Да не тараторьте вы, Мур. Помедленнее. Прошу вам. Что ещё там произошло, бульдог вас раздери!

— (само собой) разумеется, да! Сейчас, — перевёл дыхание Мур, и прошептал — Ограблен «Главный колбасный магазин»!

— Что такое?? – воскликнул комиссар Катан, и выпрыгнул из своего кресла, чуть-только не зацепившись за потолок. – Как? Опять? Ведь его а грабили два месяца тому назад!

— Месяц.

— Что ваша милость сказали?

— Месяц тому назад, господин комиссар, — уточнил Глетчер, — даже чуть меньше.

— Тем более! Как они могли? Какая разухабистость! – кипел от возмущения Катан, — Нет, это никак не спроста. Это вызов. Это вызов мне. Это бис всем нам! Бакс! – завопил во весь голос военком, — Инспектор Бакс! Позвать немедленно Бакса!

Катан заново рухнул в своё кресло, а сержант Мур, мгновенно умчался держи поиски инспектора.

— И, что у нас тут опять приключилось? — покладисто промурлыкал Бакс, не спеша просовываясь в дверь кабинета.

Сие был весьма упитанный кот неопределённой породы. По рассказам самого Бакса его матика принадлежала старинному русскому роду, а отец был простым англичанином изо провинции. Видимо, поэтому в нём так странно сочетались двуха, казалось, несовместимых качества. Незаурядный ум и смекалка, с одной стороны, и поразительная мальчишество и даже неряшество, с другой. В служебной картотеке он значился подина именем Эбаксиний. Но друзья и сослуживцы называли его простой и коротко: Бакс.

— Ты ещё спрашиваешь, «Толстый»? – прошипел в сказ Катан.

В участке всем было известно, что комиссар Катан и участковый Бакс были давними близким друзьями. И называть Бакса «Толстым» было позволяется только комиссару. В его устах это детское прозвище звучало в качестве кого-то особенно мягко, и вовсе не казадлось обидным.  Шабаш же остальные за подобное обращение могли незамедлительно обрести от Бакса «под хвост». А это было очень нож острый.

— Снова ограблен «Главный колбасный»! Как тебе такая радионовости? – продолжил комиссар, и нервно вскинул вверх свои лапы, — И кончай, наконец, мурлыкать!

— Шарман! Ну, просто шарман! – вздыхая, шептал себя под нос Бакс.

— Что? Что ты сейчас сказал? – с недоумением посмотрел получай него Катан.

— Спинка форели. Просто чудо, как хороша! – промурлыкал бракер снова, и закатил глаза куда-то в потолок.

— Ах, беспричинно, — не унимался Комиссар, — Хорошо. Я знаю, равно как привести этого обжору в чувства. Секундочку. Она где-ведь здесь, — и он с размаху хлопнул Бакса по голове самой яснополянский мудрец картонной папкой. Бакс охнул, и опустил взгляд на комиссара.

— Да что ты, зачем сразу драться? Что толку? Нужно выбираться сверху место преступления. Это и болонке понятно, — немного уязвленно пробурчал инспектор, — Поехали.

— Вот это другое бизнес! За дело мой друг, за дело!

С этими словами, забыв об усталости, военком Катан выскочил из-за своего рабочего стола, и ринулся к выходу. Ради ним не спеша, вразвалку увязался толстяк Бакс.

 

К моменту появления полицейских, «Главный колбасный магазин» был сделано плотно окружён толпой журналистов и зевак.

— Господин комиссар! Двушник слова для вечерней газеты, — словно из-подина земли выросла перед комиссаром самая известная в городе журналистка Эва, сухощавая светловолосая из породы сфинксов, — Как вы считаете нарком, второе за месяц ограбление самого известного магазина – сие сигнал к тому, что нам пора искать нового комиссара?

— Ровно же я ненавижу этих журналюг, и особенно эту дохлую египтянку! Ради неё даже «кошка драная», и то не скажешь. Что-нибудь с неё драть-то? Она же и так лысая. Тьфу твоя милость, зараза заморская! И занесло ж её к нам! — подумал насчет себя Катан, но ответил, разумеется, иначе, — Взыграла душа вас видеть, Эва! — начал он как годится. Ant. нельзя учтивее, —  Мне очень приятно, что вы заботитесь о соблюдении правопорядка в нашем городе. Чай смею вас заверить в том, что преступник ближайшее старинны годы обязательно будет пойман. Кстати замечу, что самым известным и любимым в нашем городе магазином остаётся все еще «Главный рыбный», а не «Главный колбасный» магазин. «Главный рыбный» им мало-: неграмотный по зубам. Уверяю вас, и клянусь кошачьей честью!

Вредина Эва откровенно была готова задать комиссару очередной каверзный вопрос, а вместо этого неожиданно взвизгнула, и даже попыталась отскочить вспять. На её изящную лапку грузно легла тяжеленная ветвь Бакса. Это был любимый приём инспектора в случае, если нужно было срочно кого-то остановить.

— Ну, который ж. Я вижу, у прессы больше нет вопросов к полиции. А теперь, господа, безграмотный мешайте нам работать, — деловито заявил Катан, и с благодарностью подмигнул старому другу.

 

Пышнотелая кошка по имени Дуся, которая работала директором одного с самых «вкусных» магазинов города, встречала детективов с заплаканными глазами.

— Во-вторых ограбление за месяц! Я этого не выдержу! – причитала возлюбленная, выбегая навстречу полицейским.

— Итак, начнём, — сходу перебил её Катан, — утрите хныканье мадам, прошу вас. Лучше подробно расскажите мне о томище, что украдено. Как и в прошлый раз? Сосиски?

— Что ваш брат, что вы, комиссар. Кто же теперь ворует пальцы? Всем хочется мяса. Унесли самые дорогие, натуральные, вяленые колбасы! Ахти! Мне не рассчитаться с этим никогда!

— Спокойно, мадам! Сигуранца не оставит это преступление не раскрытым! Ведь таким (образом, Бакс? – обратился комиссар к своему другу, но ответа безлюдный (=малолюдный) получил.

— Инспектор Бакс, вы меня слышите? – прикрикнул военком, озираясь по сторонам, — Да где его бульдоги носят?

Бакса отнюдь не было нигде. По крайней мере, в пределах торгового зала, идеже его тщетно пытались отыскать сержанты.

Спустя некоторое пора инспектор появился сам. Он тяжело дышал, и был  удовлетворительно выпачкан.  Было понятно, что всё это время дьявол где-то лазил.

— Вот, — протянул он Катану какой-никакой-то флакончик, — На складе, почти на выходе как на грех нашёл. Похоже, потеряли, когда убегали.

— Ага! Что я вы говорил? Вот вам и главная улика, — торжественно объявил военком, и продемонстрировал всем флакон от валерьянки, — Сейчас снимем отпечатки лап, и занятие в миске! Браво инспектор!

— Нет, нет. Что-то ми всё это не нравится, — хитро прищурился Американский рубль, и продолжил осмотр магазина. Он подкрался к прилавку и, заметив аюшки?-то, хоть и неуклюже, но всё же залез около него.

— Бросьте инспектор. Всё и так понятно. Найти сего валерьянщика дело проще простого! – потирая лапы, радостно урчал Катан.

— Который-нибудь-то посторонний запах. Вы не находите? – насторожился Грин, усердно шевеля растопыренными ноздрями.

— Запах? Какой может взяться запах в колбасном магазине? Конечно волшебный. Не правда ли гувернантка? – торжествовал комиссар. Он ловко подпрыгнул к пышной мадам Дусе и приветно потёрся о её пушистый бочок.

— Нет, нет. Постойте. Сие очень похоже на …, — и не договорив, инспектор со всей прытью, возьми какую только был способен, перемахнул через прилавок. Спирт выскочил из магазина, и помчался в неизвестном направлении.

— Куда но вы, дружище? Вот чудак. Дело можно сказать раскрыто. В самый единовременно подумать о премиальной банке сметаны, а он снова куда-ведь убежал. Ну, да бульдог с ним! Зовите прессу. Я буду сооружать официальное заявление.

 

Ближе к вечеру комиссар Катан сделано допрашивал у себя в участке бедолагу, бездомного кота по кличке Дух. Отпечатки именно его лап были обнаружены на флаконе с валерьянкой. Понять, что эту настойку пил действительно Шайтан, было решительно не трудно. От него разило валерьянкой так, аюшки? только от одного запаха в помещении участка сержанты ходили с пьяными.

— Так ты по-прежнему утверждаешь, что безлюдный (=малолюдный) принимал участия в ограблении «Главного колбасного магазина»? – расхаживая согласно кабинету из угла в угол, монотонно вёл допрос Катан.

— Мало-: неграмотный-е-е, — жалобно мяукал в ответ пьяненький Шайтан. Он пусть даже не понимал, чего хочет от него комиссар, и в таком случае и дело, пытался поскорее улечься спать.

— Не спать, безвыгодный спать! – скомандовал Катан, когда на пороге кабинета как снег на голову появился Бакс. Инспектор тяжело дышал, и мог только жестом наказывать на графин с молоком. Осушив содержимое полностью, он с удовольствием вытер белые капельки нате своих длинных усах, и плюхнулся в кресло.

— Где, бульдог тебя подери, носило? Будто это за вонь? –брезгливо отмахнулся комиссар, отгоняя (и) еще как неприятный запах, который притащил с собой Бакс, —  По каким помойкам твоя милость лазил? И почему, скажи мне, у тебя такая довольная личико?

— Положи этого пьянчужку туда, где взял. Он до конца ногтей не причём, — заявил инспектор.

— С какой это стати? А доказательство? Ведь ты сам нашёл этот флакон валерьянки! А отпечатки лап? – удивился Катан.

— Ну-ка, конечно. Флакон! Чуть позже я нашёл ещё несколько таких а флаконов. Они там валяются везде. И все они с его отпечатками лап. Возлюбленный ночует в подвале дома напротив. Там его знает первый попавшийся. Такой кот на ограбление не способен. Посмотри сверху этого налётчика, — и Бакс кивнул головой в сторону Шайтана.  Бездомный бесписьменный уже успел свернуться в клубок и мирно уснуть в углу кабинета, — Ему и так (уже) валерьянки в жизни больше ничего не нужно.

— Но, Бульдожка его подери! Я ничего не понимаю. Как тогда в магазине оказался его бутылочка с валерьянкой? – недоумевал комиссар.

— Очень просто. Её подбросили. Спецом, чтобы пустить нас по ложному следу.

— Загрызи меня ротвейлер! Приставки не- может быть! Всё пропало! Следы потеряны! Следствие в тупике! —  начал причитать Катан, беспокойно виляя хвостом.

— Осторожно, — предупредил его Бакс.

— О нежели ты? – не понял Катан.

— Осторожно, говорю! Ты в ту же минуту своим хвостом всех мышей распугаешь, — пошутил бракер, и весело рассмеялся.

— Вы только посмотрите на него. И спирт называет себя моим лучшим другом! – обиделся комиссар, и также начал подёргивать усами.

— Ладно, ладно. Не обижайтесь, мешок. Ещё не всё потеряно, — и Бакс важно закинул ногу после ногу.

— Ну, говори, не тяни кота за остаток! – взмолился комиссар.

— Итак, — после некоторой паузы начал индивидуальный рассказ инспектор, — Помнишь, я обратил внимание на казусный посторонний запах в магазине? Преступники не зря подбросили валерьянку. Сим они преследовали сразу две цели. Во-первых, упуст нас по ложному следу и вывести на невиновного Шайтана. А кайфовый-вторых, скрыть другой, очень важный запах.

— Какой? Выкладывай же быстрее, — волновался комиссар.

— Всё-таки спинка форели – сие шарман, — и Бакс, закатив глаза в потолок, снова начал петь.

— Только этого сейчас не хватало! Проклятый обжора! Идеже моя самая тяжёлая папка? – занервничал Катан, и начал в спешке разбираться по столу.

— Спокойно! Не нужно вашей папки, главарь, — остановил его инспектор, и почесал по своей макушке, — В спинке форели в качестве кого раз и всё дело.

Бакс ещё раз вздохнул, вспоминая проба любимой рыбки. Он даже готов был снова отправиться глаза, но вовремя овладел собой, и продолжил, — Текущий запах я не перепутаю ни с чем! Запах спинки форели я совершенно же унюхал, несмотря на уловки грабителей! Не теряя драгоценного времени, я помчался в «Главный рыбный магазин». Спинка форели – сие вам не килька. Такой деликатес покупает не любой. И я оказался прав. В этот день такое лакомство приобрели неудовлетворительно кота и две кошки. Кошки сразу оказались не в цифирь. Это были добропорядочные пенсионерки. У них было железное оправдание. У одной куча внучат на хвосте. У другой такая прибор болезней, что в таком состоянии есть смысл грабить статочное ли дело, что аптеку. Поэтому остался один кот.

— Постойте, постойте, Американский рубль, — вмешался в рассказ Катан, — но ведь ваша сестра сказали, что котов тоже было двое?

Инспектор витиевато прищурился, и что-то промурлыкав себе под нос, облизал переднюю лапу.

— В среднем, так, — сосредоточился Катан, — Кажется, начинаю раскусить. Вторым котом были вы, дружище?

— Разумеется. Поэтому я скоро подробно расспросил продавца об этом таинственном покупателе, — продолжил Доллар, — и судя по описанию, он очень похож получи одноглазого Флинта!

— Одноглазый Флинт?! Банда «Белая кошка»? Далеко не может быть! – разволновался Катан, Столько лет о них нисколько не было слышно и вот… Нет, нет! Только далеко не это!

— Спокойно, шеф. Без паники. Мне пришлось облазить целое помойки, чтобы собрать агентурные сведения. И это было мало-: неграмотный напрасно.

— Говорите, говорите Бакс, — торопил его дубань.

— Так вот. Я знаю место, где сегодня собирается свора. Они будут праздновать день рождения «одноглазого».

— Отлично сработано, Грин! Руководство операцией беру на себя! – тут же вскочил получи и распишись задние лапы Катан, — У меня не уйдёшь! После мной, инспектор!

Комиссар уже был готов броситься сверху поимку банды, но тут же понял, что дослушал притча «толстяка» не до конца.

— Так, где они пока что празднуют? – как бы невзначай поинтересовался Катан.

— В ресторане «Большой подвал», само собой разумеется. Элитное местечко! – ответил Бакс.

— Ну, да. Я так и думал, — после этого же подхватил комиссар, — Будем брать!

 

Под вечер, когда стемнело, все силы полиции были стянуты к ресторану «Большой подвал». Операцией руководил своими руками комиссар. Приказано было арестовать всех посетителей до одного. Засим доставить в участок, чтобы там спокойно отделить бандитов с честных граждан. Особое внимание было приказано уделить кошке с белым окрасом, которая считалась главарём неуловимой и коварной банды.

Операцию числом захвату решили начать по специальному сигналу. Комиссар Катан надо был громко чихнуть два раза. Специально для сего он прихватил с собой банку горчицы, запах которой дьявол не переносил с детства. Достаточно было приоткрыть крышку, вроде Катан тут же начинал громко и неудержимо чихать.

Сержанты, переодетые в штатское, числом одному вошли в помещение ресторана, и заняли свои места.

В центре зала, ради большим круглым столом громко мяукая, гуляла банда. В воздухе во всю мочь пахло валерьянкой. Среди угощений выделялось обилие дорогих сыровяленых колбас. Нарком сразу обратил на это внимание, как только вошёл в постановка.

— Так, так. Судя по всему, хозяин ресторана с ними в доле. Ай, ай, ай. А я был о нём сполна другого мнения. Подумать только! Что делает с людьми охота наживы!  — с горечью подумал Катан.

Операция  близилась к фазе завершения. Оставалось всего лишь расставить сержантов около окон, и можно было подавать шамад.

— Официант! Неси нам острые блюда, да поскорее! – выкрикнул изо-за стола одноглазый Флинт.

Повинуясь его приказу, изо кухни тут же выскочил официант с подносом, на котором лежали закопченные колбаски с приправами. В центре подноса располагалась рюмка баночка с горчицей. И стоило ему поравняться с Катаном, как нарком тут же начал громко чихать.

Решив, что факторинг началась, полицейские достали свои жетоны и закричали: Спокойно! Сие полиция. Всем оставаться на своих местах. Все арестованы.

Законопослушные граждане, без всякого сомнения, сразу подняли свои лапы, ожидая дальнейших приказаний. И как компания в центре зала, вовсе не собиралась продолжать триумф в полицейском участке. Одноглазый Флинт зыркнул по сторонам своим единственным глазом, и осипло скомандовал: В окна!

Перепрыгивая через чужие столы, банда ринулась к окнам. Послышался грохот разбитого стекла и визг посетителей ресторана.

В это самое период, Бакс находился уже снаружи. Как раз около одного с таких подвальных окон он старательно вытирал лапой индивидуальный, раскрасневшийся от долгого чихания, нос. С треском и звоном в его сторону по (волшебству полетели какие-то предметы. А затем, следом вылетело точно-то мягкое и довольно тяжёлое. Бакс не удержался, и рухнул получи и распишись землю. Сразу стало понятно, что это был хаус, причём не слабого телосложения. А когда инспектор и беглец сошлись чайник к носу, Бакс сумел рассмотреть одноглазого. Между ними шелковица же завязалась потасовка. Коты вцепились друг в друга когтями, и превратились в Вотан большой и плотный клубок. С диким воем они катались лещадь окном до тех пор, пока не ударились о мачта. От удара коты разлетелись в разные стороны. Бакс упал получи цветочную клумбу, а одноглазый угодил прямо в лапы двоих сержантов оказавшихся около.

— Бакс, ты в порядке, Толстый? – подбежал взволнованный комиссар, и начал любовно осматривать друга, — Нигде не болит, а?

— Пустяки, — т. е. ни в чём не бывало, отряхивался инспектор, поднимаясь с клумбы, — Твоя милость лучше этого циклопа проверь. Не отдавил ли я ему ровно-нибудь ненароком?

Казалось, все беглецы были задержаны. Сержанты холодно загружали посетителей ресторана в полицейский автобус, чтобы увезти их в делянка. Преступление было раскрыто, и самое страшное осталось лишь в воспоминаниях. Нарком был доволен.

Вдруг, это хрупкое спокойствие нарушил чей-либо-то радостный крик: «Поймал! Поймал! Вот она шельмовка!»

Это сержант Мур выводил из помещения ресторана справно одетую кошку белой масти.

— Какая удача! Да опять-таки это же сама «Белая кошка»! – воскликнул Катан, и одним прыжком оказался сбоку с задержанной предводительницей банды.

Словно дорогой подарок, он незыблемо обхватил её за плечи, и громко закричал: «Где отклик? Скорее зовите прессу! Я буду делать официальное заявление!»

— Подождите, дубань! Что-то мне здесь не нравится, — перебил его подоспевший Грин.

— Перестань Толстый. Ты вечно всё усложняешь! У нас, конкретнее у меня в руках такая редкая удача! Сама «Белая кошка», а твоя милость … Ещё скажи мне, что она не так пахнет!

— Несомненно, да. От неё действительно пахнет…

Но Бакс неважный (=маловажный) договорил, а вместо этого мягко провёл своей лапой числом белоснежной шерсти, пойманной преступницы. Затем он достал фонарик, и осветил им лапу, сердечно что-то разглядывая.

— Так, так. Секундочку, шеф. В сторонку, — отодвинул Катана ревизор, поднял случайно оказавшееся рядом ведро с водой, и окатил ею пленницу.

— Твоя милость что? Рыбных консервов объелся? – оторопел комиссар, и широко раскрыв зявки, непонимающе уставился на Бакса.

— Как вы смеете, хамло! – завизжала кошка.

— Ну, вот. Что я говорил? – вытер лапы Уе, и кивнул на арестантку.

— Вот это — да! – послышалось округ.

Комиссар Катан обернулся, и обомлел на месте. В луже белой регулы перед ним стояла обыкновенная мокрая кошка пятнистой масти.

— Тысяча бульдогов! – сие всё что смог произнести Катан, глядя на искусство с краской.

— Мужланы! – прикрываясь мокрым, тощим хвостом, возмущалась арестантка, — Белесый цвет – самый модный в этом месяце! Кто вернёт ми деньги за окраску? Я требую компенсацию!

— Как же что-то около? А, где…А, куда…Не может быть…, — безвыгодный унимался огорчённый Мур, который давно мечтал о повышении за службе.

— Спокойно, сержант, — похлопал его по плечу Доллар, — Ничего страшного. Просто это значит, что у нас а ещё всё впереди!

 

Глава вторая.

 

Утро было вдоль-летнему солнечным и спокойным. За окном щебетали птички. Присутствие полном безветрии на клумбе порхали бабочки.

Инспектор Грин придавался сладким воспоминаниям в своём рабочем кабинете. Он развалился в глубоком и уютном кресле, задрав лапы для тумбочку возле стола. В приоткрытое окно струились свежие утренние благовония. Бакс подставил свою мордочку навстречу ласковым солнечным лучикам, и закрыл зенки. Ему грезилась жирная атлантическая сельдь, жареные рёбрышки крупного леща и, (нечего же, несравненная спинка форели, любимое лакомство инспектора. Приманка фантазии он обильно сдабривал густой деревенской сметанкой, которую Американский рубль купил на местном рынке по дороге на службу. Мягкое голос нежно обволакивало кабинет инспектора. Поэтому у него не было никаких шансов внять мягкую поступь комиссара. Катан был в прекрасном настроении. Дьявол тихо прокрался в кабинет инспектора, и заскочил Баксу за спину. В рассуждении сего он ловко подменил банку, которая стояла на столе, и притаился. В конечном счете Бакс зачерпнул из банки очередную порцию, и поднёс ложку ко рту.

— Почто такое? Какая гадость!  – сморщился инспектор, и открыл глаза. Зеленый с недоумением посмотрел на банку, из которой только что же лакомился сметаной. Затем он ещё раз брезгливо обнюхал, и чутко осмотрел содержимое ложки, в которой теперь почему-то оказалось овощное томат. Инспектор ненавидел это пюре с детства, — Не может -побывать)! Куда подевалась моя сметана? Что за шутки, раздери меня бульдожка!

— Ага! Наконец-то я поймал тебя с поличным, Толстый! – воскликнул жизнерадостно Катан, и выскочил из-за кресла, — Нарушение служебного устава, какой-либо категорически запрещает употреблять сметану в рабочее время – это присест! Сон на службе – это два! И самое главное: в самом деле, вы тоже умеете ругаться, дружище! Или я ослышался? Никак не может быть! Ведь я слышал собственными ушами: «Раздери меня бульдог»! Вероятно так? И попробуй ещё хоть раз сделать мне замечаньице по поводу моих ругательств, матерщинник несчастный.

Комиссар пригрозил пальцем Баксу, однако потом добавил: Впрочем, иногда можешь меня предупреждать. (на)столь(ко), на всякий случай. К примеру, если рядом будут сидеть дамы или котята. И вообще. Прекрати так много (за)грызть, Толстый. В прошлый раз тебе на складе выдали униформа самого последнего размера! Если так пойдёт дальше, в таком случае скоро вместо кителя получишь парашют.

— Сметану верни, — вздохнул Доллар, и протянул лапу, даже не глядя в сторону Катана.

— Безусловно, на! На! Нужна мне твоя сметана. У меня в данное время на завтрак спинка форели, — как бы по нечаянности ответил комиссар, и поставил банку на стол.

— Спинка? Форели? – глотая нюни, едва выговорил Бакс, и жалобно заглянул в глаза Катану.

— Какой-никакой же ты неисправимый обжора! Вот когда переловим всех преступников, будешь твоя милость у меня есть свою форель и на обед, и на пир тоже, — деловито ответил комиссар, и положил лапу нате плечо своему другу.

— А на завтрак? – не унимался Уе, всё с той же неумолимой тоской в глазах.

— Да пошутил я! Пошутил, — в конечном итоге не выдержал комиссар, и расхохотался во весь голос.

Дружеский лотерея удался. Катан радовался словно котёнок. Однако веселье в кабинете инспектора продолжалось отнюдь не долго.

Всё началось как обычно с доклада вечного торопыги сержанта Дичь.

— Корона, господин комиссар! Корона! – начал он, едва переводя дуновенье.

— Что случилось, сержант? Вам по наследству досталась убор, и с этого дня вы больше не служите в полиции? – продолжал стебаться Катан на волне хорошего утреннего настроения.

— Бриллиантовую корону королевы прелести украли сегодня ночью! – закончил, наконец, свой доклад Глетчер.

— Тысяча бульдогов! Раздери меня ротвейлер! Только этого ми сейчас не хватало! Представляю, какой скандал разразится нонче в прессе! Бакс! – закричал по привычке Катан.

— Да тут. Ant. там я, здесь, — ответил невозмутимо инспектор, собирая свой саквояж, — Уж выхожу.

 

У центрального входа в театр, где в эти отрезок времени проходил конкурс «Кошачьей красоты» уже толпились телерепортёры. Вследствие чего комиссар вместе со своей оперативной группой подъехал с чёрного входа, и неприметно прошмыгнул внутрь помещения.

Конкурс кошачьей красоты – это особое, неповторимое лицедейство. Не каждый кот найдёт в себе мужество твёрдо удержаться на лапах, попади он в компанию очаровательных конкурсанток. Котелок у комиссара закружилась, и он напрочь забыл о цели своего приезда в балаган. Катан романтично закатил глаза, и казалось, медленно поплыл, охваченный умопомрачительными красотками.

— Ты только посмотри, Толстый! Да все-таки это просто рай! Одна прекраснее другой! — замурлыкал Катан.

Некто распушил усы и завилял хвостом. Катан даже попытался уветливо обнять за плечико одну из них. Той, чисто была ближе всех. Ему как всегда не терпелось быстрее потусоваться о её пушистый бочок. Но в этот момент дорогу ему твердо преградил инспектор. Бакс мягко взял Катана под лапу, и проводил к открытому окну, с намерением освежиться. Когда комиссар наконец, пришёл в себя, они проследовали в состав директора.

— Ну. Рассказывайте, милейший, как вам удалось зевуна дать такую дорогую шляпу? Какой однако коламбурчик получился! – изрядный своим искромётным юмором рассмеялся Катан.

— Я не виноват, я неважный (=маловажный) виноват, — оправдывался директор театра, пушистый сибирский донжуан. Он только качал головой, обхватив её лапами, и прикрывался своим шикарным хвостом.

— Да что вы, уважаемый, — постарался успокоить его Катан, и усадил в противовес себя, —  Опишите подробно, где хранилась корона и, основа основ, как она оттуда исчезла?

Выпив стакан молока, капитан производства дрожащей лапой показал на сейф в углу кабинета: Инуде, на самой верхней полке.

Тогда к делу подключился Доллар. Он не спеша достал из саквояжа увеличительное лампочка, и подробно осмотрел металлический шкаф.

— Ну, что там бракер? Есть что-нибудь? Отпечатки лап, следы отмычек? – поинтересовался Катан.

— Жаль. На этот раз ничего. Такое ощущение, что несгораемая касса открывали настоящим ключом, — сделал заключение Бакс, и сердечно посмотрел на директора.

— Это не я! Клянусь вам! Сие не я! – снова взмолился директор, собираясь рухнуть на колени.

—  Переставать! Хватит! — решительно остановил его комиссар, — Давайте самое лучшее подумаем о том, как ключ мог оказаться у грабителя? С руки, а где ключ?

Директор тут же кинулся искать тумблер от сейфа, но ключа нигде не было.

— Роскошно. Так и пишите. Ограбление началось с похищения ключа, — продиктовал Катан.

— Постойте, же он лежал у меня в кармане ещё вчера вечером. Сие совершенно точно, — начал припоминать директор.

— Вот наравне? Откуда, позвольте узнать, такая уверенность, — осведомился военком.

— Ну, как же. Вчера вечером меня пригласил получи ужин в ресторан наш администратор Вольдемар. Он был вынужден бросить наш театр в связи с переездом. У него серьёзно заболела, к тому идет, родная тётушка. Какая жалость. Вольдемар был отличным работником.

— Ни дать ни взять? – удивился комиссар, — В самый разгар сезона? Когда проходит Соревнование кошачьей красоты? — и он вопросительно посмотрел на Бакса, — Бракер, вам не кажется это слишком подозрительным?

— Пожалуй, — согласился Грин, — А в каком ресторане проходила прощальная вечеринка?

— «Мартовский кот», верно. Там сейчас весь бомонд собирается, — гордо ответил управляющий, и кокетливо вильнул хвостом.

— Так, так, — задумался Катан, а минуя минуту, словно о чём-то догадавшись, обратился к инспектору, — Послушайте, Грин! А кто из карманников чаще всего ошивается около сего ресторана?

— На сколько я помню, «Мартовский кот» числится после хромым Тофиком. Большой специалист, я вам скажу. Работает чистоплотно. Не подкопаешься. Шансов взять его с поличным, практически перевелся, — сообщил инспектор.

— Что ж, другой версии у нас временно нет. Поэтому, сержант Мур, срочно найдите, и привезите семо хромого Тофика. Необходимо его немедленно допросить.

Менее нежели через час опытный карманник был доставлен в кабинет директора театра.

Привод комиссар продолжил лично. Сначала вор отрицал всё. Храмой Тофик невыгодный соглашался даже с тем, что накануне вечером был в среднем ресторана «Мартовский кот». Но когда вахтёр ресторана подтвердил, как будто видел Тофика у входа, вору пришлось сознаться. Он рассказал, чисто тем вечером действительно вытащил ключ из кармана директора, в отдельных случаях тот направлялся домой. Комиссар торжествовал. Следствие стремительно продвигалось спервоначала. До раскрытия преступления оставалось совсем не много. Военком это чувствовал, и решил пойти  на хитрую полицейскую уловку.

— Из чего следует, ты вытащил ключ из кармана директора? Так? – обратился симпатия снова к Тофику.

На что Вор обречённо пожал плечами, и безропотно закивал головой.

— И это всё? – хитро прищурился Катан.

— Да что вы, комиссар. А что ещё? – насторожился Тофик.

— А знаешь ли твоя милость, что на дверках сейфа обнаружены твои отпечатки лап? – (что есть выкрикнул комиссар, и мгновенно подскочил к Тофику.

— Не может бытийствовать! Я там всё аккуратно вытер, — тут же проговорился воришка.

— Ага! Все слышали! – ликовал Катан, — срочно внесите в соглашение, что Хромой Тофик признался в ограблении, — Я обещаю помочь тебе в суде, и добавить твой срок наказания, если ты сейчас же нам расскажешь, идеже теперь находится украденная корона, — продолжил напирать дубань.

Это была блистательная победа комиссара Катана. Опытный р раскололся, словно малолетний беспризорный котёнок. Отпираться было без толку. И тогда вору пришлось рассказать о том,  где он припрятал корону. Попродать её Хромой Тофик, к счастью, не успел.

Преступление было раскрыто в беспрецедентно короткие сроки. Это была сенсация!

Через полчаса угон была возвращена в театр, и торжествующий комиссар Катан вышел к журналистам мастерить официальное заявление. Репортёры толпились около комиссара в надежде ухватить первое эксклюзивное интервью. Катан купался в лучах славы, позируя ранее телекамерами центральных телевизионных каналов.

И только вечно настороженный Уе, был как всегда чем-то не доволен.

— Перевелся, Что-то тут не то… Не нравится ми всё это, — бубнил он себе под хрюкальник, и скорее по привычке продолжал принюхиваться к чему-то.

— Хорошенького понемножку, дружище! – торжествовал Комиссар, — Пропажа возвращена! Какие до этого времени могут быть сомнения?

— Как-то слишком быстро сдался Хромуша Тофик. Это очень подозрительно. Вы не находите? – человек пятнадцать прошептал ему на ухо Бакс.

— Мастерство и опыт, контролер! У меня и не такие кололись! – и Катан смахнул пылинку бери своей груди, словно готовил место для очередной регалии.

А, что если…, — о чём-то успел подумать бракер, и в свойственной ему манере, мгновенно куда-то умчался.

Как-никак долго ждать он себя не заставил, и через пару часов напыщенно вошёл в кабинет комиссара, держа в лапах какой-то расписка.

— Вот. Читайте! – протянул он бумагу Катану.

— Что сие? – удивился комиссар.

— Заключение эксперта, — пояснил Бакс, — Читайте, читайте! Регалии не настоящая!

— Что?! – завизжал Катан, и пробкой вылетел изо своего кресла, — Этого не может быть! Сие не возможно! Я уже сделал официальное заявление!

Он схватил бумагу, и начал отхватывать заключение ювелира о том, что данная корона в действительности украшена маловыгодный натуральными, а искусственными бриллиантами.

Тысяча бульдогов! Задуши меня доберман! Хромого Тофика ко ми! Живо! – в бешенстве закричал комиссар.

Когда вор был доставлен в кабинетик, Катан был вне себя от ярости. Шерсть стояла стоймя на его спине. Глаза горели адским огнём.

— Итак, так ты решил помочь следствию, старый мошенник? Правда? – набросился он вора, — Тогда знай, что я далеко не только не стану помогать тебе в суде, а наоборот сделаю си, чтобы ты никогда больше не вышел из тюрьмы. После украденную корону с бриллиантами ты получишь пожизненное заключение! В такой степени и знай!

Хромой Тофик был в растерянности. Он никак приставки не- ожидал, что полицейские догадаются о подмене, и тем более что-то около скоро. Старый вор рухнул на пол, и стал заклинать комиссара о пощаде.

— Расскажу! Всё как есть расскажу! – завыл Тофик, — Я общем лишь вор карманник. Это не я украл корону. Сие он – Плут всё придумал!

— Какой ещё плут? Точно ты мне тут сказки рассказываешь? – продолжал бушевать Катан.

— Мазурик – это настоящая кличка администратора Вольдемара. У нас в воровском мире его трендец очень уважают. Плут – самый хитрый и изобретательный вор!

— Ахти, вот оно что! — прошипел комиссар, — Короче, ну. Рассказывай дальше.

— Кражу он спланировал давно. И гляди, когда ему, наконец, поручили сделать заказ для Конкурса кошачьей прелести, Плут заказал не одну корону, а две. Ювелир есть ещё и точную копию той настоящей короны.

— Зачем? Отнюдь не понимаю. Хотя постой. Это ту самую, с поддельными бриллиантами, которую твоя милость нам подсунул? – догадался Катан.

— Да, комиссар. В этом и был гуртом фокус, — с чувством воровского азарта подхватил Тофик.

— Ась? за фокус? Перестань говорить загадками! – вспылил Катан, — тож я прикажу вернуть тебя в камеру, и уже навсегда!

— Посудите самочки, комиссар. Что мне грозило за похищение, в котором я короткий срок сознался, и добровольно вернул вам корону? Через годик – второй я спокойно вышел бы из тюрьмы, но уже богатым человеком!

— Недостает, ты определённо испытываешь моё терпение! – снова пригрозил Катан.

— Его синтезирование был прост и гениален одновременно — вмешался в допрос Зеленый, — Корону мы нашли. Нам сказали: Браво! И до сих пор успокоились. Завтра эту подделку надели бы на голову обычный красавице и всё. Больше о короне никто и не вспомнил бы.

— Ухо-парень! Вот уж действительно плут! Подумать только! Так обморочить вокруг пальца! И кого?! – то ли с досадой, ведь ли с восхищением, воскликнул Катан, — Погоди. А где а тогда настоящая?

— А настоящую корону Плут должен увезти настоящее вечерним авиарейсом куда-то очень далеко. Там симпатия спокойно её продаст, а потом…, — не успел пролонгировать. Ant. сократить Тофик.

— А потом поделится с тобой?  Я так и думал. Преклонный сызмала – это ещё не повод для того, чтобы оборваться. Ant. начаться мечтать, — перебил его комиссар, — Наивный! Твоя милость действительно думал, что Вольдемар или, как его через некоторое время? Плут? Отдаст тебе твою долю? Ты ждал, а один жулик честно поступит с другим таким же жуликом?

И Катан рассмеялся почитай так же как утром.

— Бакс, дружище, вы сие слышали? Даже воры со стажем умудряются сохранить в себя наивность молодого котёнка!

Комиссар повернулся к Баксу, который в сие время начал спешно куда-то собираться.

— Эй! Много вы инспектор? – окликнул Катан.

— В аэропорт! Возможно, у нас пока еще осталась последняя возможность вернуть корону. Вы со мной?

— Бульдожка меня подери! Разумеется. Мур! Машину! Живо! Мы едем в аэродром.

 

Зал аэровокзала был переполнен пассажирами. Около стоек регистрации толпились улетающие с огромными чемоданами. Притом некоторые из них выглядели гораздо больше своих хозяев. Пассажиры предъявляли приманка билеты, и сдавали багаж. Бакс быстро оценил ситуацию, и ринулся к окошку администратора.

— Доблестный день. Полиция, – представился он, с трудом протиснув свою упитанную мордочку в узкое окошечко, — Срочно составьте список пассажиров по имени Владимир, вылетающих сегодня вечером.

Приятного вида кошечка с хорошими манерами здесь же принялась просматривать данные о регистрации пассажиров.

— Быстрее, тысяча бульдогов! – вмешался Катан, и здесь же получил локтем в бок.

— Комиссар, всё-таки в этом месте дамы, — напомнил Бакс.

— Да, действительно. Спасибо дружище. Так, разорви меня ротвейлер, мы же опоздаем!

В ответ Уе лишь безнадёжно вздохнул, и снова повернулся к окошку.

— Вот, господа. Ёбаный пассажир как раз улетает рейсом…, хотя регистрация сейчас закончена, — сообщила администратор.

— Где? Номер выхода? Тысяча бульдогов! Быстрее, женщина! – не стесняясь в выражениях, закричал Катан.

Кошечка слегка сконфузилась, да всё же ответила: Выход на посадку номер цифра.

Полицейские кинулись со всех ног к названному выходу. Между тем было уже поздно. Все пассажиры прошли контроль, и миксбордер была завершена. Попасть в самолёт комиссару так же неважный (=маловажный) представлялось возможным. Свободных мест на этот рейс никак не было.

— Всё пропало! Служба, должность, карьера! Моё честное термин, наконец! – начал причитать Катан, представляя толпу журналистов с врединой Эвой умереть и не встать главе, — Всё пропало, Бакс! Вы слышите? Идеже вы, инспектор?

Комиссар осмотрелся по сторонам. Но Бакса рядышком не было. Большая металлическая телега, доверху нагруженная багажом, неприятно качнулась, и медленно покатилась на загрузку в самолёт. Вдруг, в проезжавшей мимо Катана куче багажа, мелькнул вооруженный знаниями полосатый хвост. Прикрывшись большим чёрным чемоданом, в телеге держи посадку ехал Бакс.

— Раздери меня ротвейлер! – только успел шикнуть вслед комиссар.

 

И вот, самолёт, который несколько часов тому взад, унёс бриллиантовую корону из под носа самого комиссара Катана, удачно приземлился в аэропорту. Это был  огромный по размерам городище, который считался негласной столицей игровых клубов, казино, и, все конечно же, воров и бандитов всех мастей. С плавно затухающим гулом авиалайнер зарулил в стоянку, и выключил двигатели.

Пассажиры по трапу сошли бери землю, и направились в здание аэровокзала получать багаж. Вольдемар шёл широкой размашистой походкой. Гипергедония было великолепным. План удался. Полиция осталась в дураках. Простодырый Тофик в тюрьме. А умница Плут в двух шагах от сокровища.

Большая дорожная сумка Вольдемара наконец выехала по  транспортёру, и некто взялся за ручки, чтобы снять её с ленты.

— Ого! Ми кажется, она даже потяжелела за время перелёта, — удивился спирт.

— Что-то не так? — тут же осведомилась у него денщица кошечка.

— Нет, нет. Что вы. Если больше, так это хорошо. Плохо, когда мало. А я люблю, когда бог не обидел, больше, ещё больше, — размечтался Вольдемар, и медленно стал распространять замок-молнию. Ему нужно было убедиться, что шапка мономаха на месте. Сумка наконец раскрылась, и бриллиантовое сокровище озарилось сотней маленьких ослепительных лучиков. Архиплут засунул в сумку обе лапы, чтобы прикоснуться к ней в ближайший раз. Но в этот самый момент, корона неожиданно подпрыгнула, и получай лапах Вольдемара звонко защёлкнулись наручники.

— Так ты говоришь, почто любишь больше? Отлично! В этот раз твой срок заключения хорошенького понемножку самым большим, Плут! – торжественно приветствовал его инспектор Вечно зеленый, вылезая из большой дорожной сумки в бриллиантовой короне получай голове.

 

 

 

Глава третья

 

Шрамы сверху теле, безусловно, считаются главным украшением настоящего мужчины. Впрочем ни что не подчеркивает мужскую красоту так, делать за скольких его стройная талия и могучий торс.

Если с богатырским телосложением у инспектора Бакса малограмотный было никаких проблем, то о стройности талии вряд ли приходилось бормотать (про себя) вообще. Точнее, у инспектора её никогда не было. Таковой неутешительный факт всё больше тяготил Бакса в последнее эра. И вот однажды он решил исправить этот недостаток собственной фигуры единожды, и навсегда.

Всё дело было в том, что в их участке появилась новая, будь здоров симпатичная сотрудница. Стройная, голубоглазая кошечка в один миг разбила внутренность бывалого инспектора. Среди прочих достоинств, Элеонора имела обворожительную улыбку и радостный взгляд. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы вмиг дать старого холостяка его привычного крепкого сна.

Поэтому случающийся день своей не лёгкой службы инспектор Бакс начал буквальный по-новому. Он проснулся на час раньше обычного, и позавтракал (страсть скромно. Мужественно преодолев страшные искушения, Бакс сумел отм от утренней банки сметаны и ароматного рыбного паштета. Зато победить соблазн в виде филе лосося ему оказалось невыгодный по плечу. Нежную рыбку, он всё же решил резервировать в своём утреннем рационе. Правда, теперь он съел в один присест две порции вместо одной.

Уже через пол часа дальше облегчённого завтрака инспектор был на беговой дорожке спортивного стадиона.

Наматывая талия за кругом, Бакс мчался словно мустанг к своей заветной цели. Согласно крайней мере, ему казалось именно так. Когда а силы были практически на исходе, инспектор  решил взвеситься. Но весы, на которые торжественно ступил Бакс, мгновенно остудили его пафос. Вес после пробежки, увы, мало отличался от прежнего, и Уе загрустил.

— Не теряйте надежды, мой друг, — похлопал его после плечу комиссар Катан, который всё это время наблюдал вслед за инспектором со стороны – Надежда, как известно, умирает последней!

— Аття. Ты всегда умел успокоить, — пробурчал в ответ Уе, вытирая выступившие на носу капельки пота.

Так, по взаимному соглашению беседуя о пользе физкультуры и, особенно, утренних пробежек, друзья вошли в рига полицейского участка. Странное оживление у дверей кабинета комиссара одновременно привлекло их внимание. Группа полицейских окружила сержанта Чепуховина и совсем юного курсанта, который на днях прибыл в их польдер на стажировку. Мур тихо, но очень настойчиво будто-то объяснял будущему полицейскому, показывая на дверь кабинета.

— Самое существо, — успел расслышать Катан, — докладывай не (что есть. Комиссар очень не любит шум. И как только закончишь, (одним беги. А, то…

— Что здесь происходит? Тысяча бульдогов! – сверх ожидания вмешался в их разговор Катан, — Куда это симпатия должен немедленно убегать после доклада? А? Мур, голубчик! Чему сие вы учите молодое пополнение?

Услышав голос начальника, полицейские бросились врозь, а сержант Мур от неожиданности прижался к полу. Лишь Вотан молодой стажёр по кличке Дух оставался стоять по части стойке смирно.

— Разрешите доложить, господин комиссар, — начал спирт бойко, именно так, как их учили в полицейской школе, — Днесь ночью была предпринята попытка ограбления «Главного рыбного магазина»!

Если только бы за спиной Катана в это время было свободно, то он непременно упал бы ничком на павел. Но так как его тыл всегда был исправно прикрыт верным другом и помощником, то комиссар рухнул словно аршин проглотил в лапы инспектора. Бакс легко подхватил падающего в обморок Катана, и зараз унёс его в собственный кабинет.

— Что значит: Была предпринята рывок? – глотая воздух, поинтересовался комиссар, когда начал приходить в себя.

— В результате вскрытия замка склада, лабаз разграблен полностью! – всё так же лихо отрапортовал Чэн-хуан.

Неизвестно, осталась ли тогда живой последняя надежда комиссара, хотя услышав эти слова, он снова бессильно повис получай руках инспектора.

— Доберман тебе в печень! – жёстко выругался Грин, — Кто вас учил так докладывать начальству?

— Я был отличником, сахиб инспектор! По докладам у меня всегда была пятёрка с плюсом! – с гордостью выпятив грудь, похвалился Дух.

— Вижу, вижу. Перекуси тебя бультерьер, — продолжал бранить Бакс, выводя из обморочного состояния комиссара, — Предоставьте же, наконец, кусочек лимона, — раздражёно потребовал некто.

Лимонная долька привела в чувства Катана почти мгновенно. Симпатия скорчил ужасно кислую гримасу, и замахал лапами. А после выпитого стакана сперма комиссар восстановился окончательно.

— Сто бульдогов им вдогонку! Наподобие, раздери меня ротвейлер, это могло произойти? – привычно начал военком, — «Главный рыбный»! Подумать только! На этот один раз они ударили в самое сердце нашего города! Такое маловыгодный прощается! Я объявляю войну преступному миру! Террор! Повальный запугивание! Бакс, ты со мной, дружище?

Инспектор ответил приставки не- сразу. После небольшой паузы он всё же решился, и произнёс: «Злоба и мизантропия – плохие советчики, босс. Полицейский должен иметь храброе фокус и холодный рассудок. Помнится, именно так нас когда-в таком случае учили в полицейской академии».

Комиссар выслушал Бакса не скрывая собственного удивления, же всё же успел заметно остыть.

— Хорошо, Думаю, что-что ты действительно прав! Твои предложения?

— Во-первых, безвыгодный терять понапрасну время, и выезжать на место преступления немедля. И лучше сделать это не заметно для посторонних вежди. Сегодня понедельник. А это значит, что в магазине санитарный нона. И если слухи ещё не успели расползтись, то у нас усиживать шанс выйти на след преступников раньше, чем литература поднимет шум, — изложил свой план Бакс.

— Безусловно, да. Пресса! Ты совершенно прав! Мы должны оставить позади. Ant. отстать их. Иначе катастрофа будет неизбежной. Решено. Оставляем служебную машину в участке, а самочки едем на такси. Мур! Срочно такси к «Главному рыбному магазину»!

 

Сыщики остановили машину, неважный (=маловажный) доехав один квартал до магазина, и дальше пошли пешочком. Точнее они крались к магазину так, что глядя со стороны их дозволено было принять за очередную банду грабителей.

У входа возьми склад полицейские обнаружили совершенно растерянного грузчика, который бессистемно теребил в лапах разбитый замок. К их удивлению, картина ограбления магазина капельки не походила на те, что им приходилось любоваться раньше. На складе и в торговом зале царили чистота и любо-дорого. И только один запах… Тот самый чарующий запах сёмги, горбуши и, безусловно, форели, теперь напоминал о бывшем величии этого магазина. Грин собрал всю свою волю в кулак, и старался не ((крепкую) думу о своих любимых лакомствах. Инспектор решил полностью погрузиться в проверка, и сразу приступил к осмотру места преступления.

— Полное отсутствие следов! До чего! – удивился Бакс.

— Сразу видно, что преступники действовали далеко не спеша, — заметил комиссар.

— А это значит, что времени  у них было порядочно, — продолжил размышления инспектор.

— Я думаю, что они трудились в этом месте всю ночь. Аккуратно всё сложили, погрузили в машину, уничтожили приманка следы в магазине, и увезли. Так, так, так, — задумался Катан, — Нужно в срочном порядке бежать на улицу. Возможно, во дворе ещё остались подгребки колёс, — предположил он.

Однако подобных следов изумительный дворе магазина оказалось слишком много. Поэтому определить верно тот, что принадлежал машине грабителей, было почти неважный (=маловажный) возможно. Вдруг, за спиной бывалых сыщиков, раздался мокроносый голос стажёра.

— Учитывая тот факт, что этот парихна самый глубокий, то принадлежит он машине нагруженной бог большим весом, — отчитался, словно на экзамене Стиль, и показал своей лапой на след от колеса багажный машины, — Следовательно, украденный товар, скорее всего, увезли как на этом грузовике.

Детективы молча переглянулись, а затем сердечно посмотрели на стажёра.

— Похоже, вас действительно не плохо учат в полицейской школе, — похвалил новичка Катан.

— Дичь. Это всего лишь лабораторная работа за третий курс действий! — гордо ответил Дух, — Вообще-то моя задание – это академия. Если окончу с отличием, то место комиссара ми обеспечено.

— Вот как? – удивился Бакс. И начал заботливо рукоплескать по спине Катана, который услышав о мечтах  стажёра, после этого же поперхнулся воздухом, — Посмотрим, посмотрим.

— Достаточно, — прокашлявшись, поблагодарил друга военком, — А вы юноша начинайте отрабатывать свою версию. Ищите эту самую машину. (вот) так, поживее!

— Есть! — браво взял под козырёк практикант, и умчался на поиски грузовика.

— Скажите, дружище, а вам малограмотный кажется странным, что мы до сих пор без- увидели директора магазина? – обратился комиссар к Баксу.

— По правде загнуть словцо, меня давно преследует тот же вопрос, — пробурчал в сказ инспектор, — Не нравится мне всё это.

Закончив обследование во дворе, полицейские проследовали в кабинет администрации.

Куда исчез распорядитель, в магазине не знал никто. Кабинет был чисто прибран. В письменном столе аккуратными стопками лежали документы. В левом углу стоял писчий прибор с авторучками и карандашами. Катан расположился в директорском кресле, и начал расследовать бумаги. В какой-то момент он вытащил из прибора авторучку, для того чтобы сделать небольшую пометку, и от неожиданности вскрикнул.

— Бакс! Раздери меня бульдожка! Вы знаете, чья это авторучка?

— Понятия не имею, мастер, — пожал в ответ плечами инспектор.

— А я знаю совершенно безошибочно её хозяина. Эту авторучку я ни за что маловыгодный перепутаю, — прошипел комиссар, — Именно этим пером создавались самые отвратительные статьи о нашем с вами участке. Хотя, как, раскуси её ротвейлер, она оказалась здесь?

— Ваша милость имеете в виду Эву из Вечерней газеты? – догадался, Уе.

— Разумеется! Кого же ещё? Кто может писать такие отвратительные пасквили в местоположение полиции кроме неё? Только она! – не сомневался Катан

— Нужно незамедлительно звонить в газету, — подхватил Бакс, и бросился к телефону.

— По всем вероятиям, не стоит, — неожиданно произнёс Мур, который все на свете это время наблюдал в окно, — Посмотрите сюда.

К центральному входу магазина, одна после другой спешно подъезжали машины городских газет и телеканалов. Операторы настраивали приманка телекамеры. Журналисты и репортёры уже суетились с блокнотами и микрофонами в руках, готовясь брякнуть в эфир главную сенсацию дня.

— Бульдог меня раздери! (то) есть эти прохвосты могли пронюхать об ограблении? Кстати, Глетчер! Кто сообщил в участок о том, что магазин ограблен?

— Было доклад по телефону. Кажется, это был женский голос, бей. Ant. слуга комиссар, — начал вспоминать сержант, — Да, как же! Это совершенно точно. Громкий, очень громкий голос.

— Который обычно бывает у репортёров и журналистов, — продолжил вслух Катан, глядючи в окно, — Любопытно. Очень любопытно.

 

На встречь с прессой комиссар вышел, деловито держа руки за задом. Вредина Эва, разумеется, подбежала к Катану первой.

— Добрый дней, комиссар! – поздоровалась она, не скрывая своей радости, — Не без того для кого-то этот день добрым не назовёшь. В полном смысле слова возможно, что он вообще будет последним для вы на посту комиссара. Не так ли? Все помнят, якобы совсем недавно, вы клялись кошачьей честью в том, словно «Главный рыбный» преступникам не по зубам! И вот, сколько мы сегодня видим? Полностью разграбленный магазин и совершенно беспомощную полицию! Равно как вы прокомментируете это событие господин…, — она сделала небольшую паузу и храбро улыбнулась, — Наверное уже, «бывший комиссар».

Теперь Эва торжествовала при всех. Она была готова расхохотаться во всё горло. Так ликовать ей пришлось не долго. Неожиданно для всех её победный успех Катан остановил сам.

— Ошибаетесь, милочка, — ответил симпатия абсолютно спокойно, — Вы слишком торопитесь делать домашние выводы. Полиция нашего города никогда не была беспомощной. К тому же ни одно громкое преступление мы не оставили нераскрытым. Сие в свою очередь говорит о высочайшем профессиональном уровне  наших работников. Все же надо признать, что и преступники год от года становятся аминь хитрее и изобретательнее. Но, как говорится, на всякий стратегический замок, всегда найдётся подходящая отмычка. И эта отмычка ранее в наших руках!

— Вот как? – удивилась Эва, и с любопытством посмотрела получай комиссара. Улыбка постепенно сошла с её хитрой мордочки, и вредная журналистка настороженно стала осматриваться по сторонам. Казалось, она готовила себе путь в (видах быстрого отступления.  Репортёры засуетились, и ещё плотнее обступили Катана.

— Нужда в том, что в наших руках уже находится главная свидетельство, — продолжил комиссар, — и мы готовы немедленно её продемонстрировать вам.

Проделав замысловатые движения лапами комиссар, словно капризуля выбросил из-за спины прозрачный пакетик с авторучкой (во)внутрь.

— Может быть мадам Эва сама нам расскажет чья сие авторучка?  И, наконец, самое главное: как она оказалась нате столе директора магазина?

Объективы телекамер жадно сгрудились около улики, снимая крупным планом необычную авторучку.

— Куда но вы, милочка? Мы ещё не закончили! – крикнул Катан вдогонку Эве, которая, бросив блокнот, юркнула куда-то подо ноги телеоператорам.

Проворный Мур незамедлительно бросился вдогонку, а вскоре вынырнул из толпы журналистов пожимая плечами.

— Тысяча бульдогов! Ловите её! – спохватился Катан, расталкивая в стороны репортёров и операторов, — Через нас не уйдёшь!

Бакс трудился не менее засучив рукава, расчищая площадь перед входом в магазин от представителей прессы. Однако старания полицейских, увы, были напрасны. Вредной журналистки нигде далеко не было.

—  Раскуси меня ротвейлер! Как это могло случиться? Не могла же она испариться! – негодовал растерянный военком.

— Испариться не могла, а вот провалиться запросто, — послышался бас Бакса, который придерживал лапами приоткрытый люк канализационного колодца, — Далеко не хотите проверить мою догадку? – лукаво поинтересовался он, смотря на своих коллег.

Однако желающих спуститься в колодец, и сделать экскурсию по городской канализации не нашлось. К тому но это было бы совершенно напрасным занятием. И без того шустрая Эва, беспременно уже вылезла где-нибудь на противоположной стороне улицы, и скрылась.

—  Проходимица! Вы только посмотрите, как она ловко улизнула стоймя у нас из подноса! – не унимался Катан.

 

—  Безвыгодный нравится мне всё это, — заворчал Бакс, как-нибуд детективы снова вернулись в   кабинет директора, — При всем желании угодить моим критикам… Вот, что я вам скажу…, — вдруг о чём-в таком случае догадался он, — Но это нужно проверить…, — и сюрвейтор, как обычно, без всяких объяснений умчался в сторону склада.

— Да ну?, вот.  Теперь жди, пока он облазает все ближайшие помойки, — удручающе вздохнул Катан, и рухнул в директорское кресло.

Однако в этот единовременно, долго инспектора ждать не пришлось. Мало того, вернулся некто совершенно чистым, не считая запылившихся лап.

— Это бесконечно похоже на сговор, — начал он, — Я токмо что был в гараже магазина. И знаете, что я там обнаружил?

— Негли игрушечную машинку? – грустно пошутил Катан, не понимая, к чему клонит Американский рубль.

— Браво, комиссар! Конечно машинку. И какую! – воскликнул инспектор, потирая лапы, — После того стоит собственный грузовик магазина, на котором ночью увозили украденную рыбу! Я еще сверил рисунок протектора.

— Бультерьер мне в печень! Ничего безграмотный понимаю! – занервничал Катан, — Так где же в те поры рыба?

— А рыбу спокойно увезли, и перегрузили на какой-нибудь кто-то другой склад — предположил Бакс, — Мало того, я сделано навёл справки. Водитель грузовика с сегодняшнего дня в отпуске. И тех) пор (пока(мест) мы будем его искать, мы окончательно потеряем и исполнившееся, и украденный товар.

— Это определённо сговор, — согласился военком, — Эву мы тоже упустили. Теперь единственной надеждой остаётся начальник. Сержант Мур, срочно разошлите портреты директора магазина. Его нужно выискать как можно скорее.

Исполнительный сержант тут же бросился делать распоряжение начальника. Спустя некоторое время на пороге кабинета, свесив ассемблер и тяжело дыша, появился стажёр Дух. Всё это старинны годы он добросовестно носился по городу в поисках следов грузовика.

— Я его ес, господин комиссар, — начал он слегка отдышавшись.

— Молодцевато, стажёр! И находится он в собственном гараже, не так ли? — прервал его Катан, и посмотрел получай будущего конкурента с лёгким презрением, — Наблюдательность – это, понятно, хорошее качество, мой юный друг. А вот торопливость…  Ретивое, вы просто обязаны были начать с гаража магазина. Ай, ай, ай. Какая неосторожность. Сколько напрасно потерянного времени!

Молодой стажёр понял, почто публично поплатился за свою привычку хвалиться, и теперь имел очень скорбный вид.

— Не спешите начинать свою карьеру с поста комиссара, — продолжил Катан, — уплетать множество других подходящих вам должностей, юноша. Начните, почитай, с младшего помощника инспектора.

Воспитательная беседа уже подходила к концу, поздно ли во дворе послышался ликующий голос Мура.

— На сей раз я не ошибся! Вот он, негодяй! – ликовал лычка, толкая кого-то впереди себя, — Вы лишь подумайте! Ходил вокруг магазина, и пугал своим видом прохожих.

— Видишь этот? – воскликнули хором сыщики, и тут же залились дружным хохотом.

На пороге полицейскими стояло настоящее живое чучело. На его голове красовался цветастый дамский чепчик, а из под короткого платьица выглядывали строгие мужские порты. Стоять беглец пытался на высоких женских каблуках. Фактура, получалось это у него плохо, и он время от времени подворачивал так одну, то другую ногу.

— Мур, голубчик! Да, в качестве кого же вам удалось распознать директора в этой кикиморе?

— Ваша милость представляете, господин комиссар? Этот жулик пытался разузнать: невыгодный было ли в прессе официального заявления? Он почему-ведь решил, что ограбление обязательно должны были раскрыть к обеду, и всю рыбу вознаграждать обратно в магазин.

— Что здесь происходит? Где моя живое серебро? – начал волноваться пойманный директор магазина, и нервно сдёрнул своё нелепое палла.

— А вот это мы сейчас узнаем от вас, хозяин бывший директор, — вкрадчиво прошипел комиссар, — и нежели быстрее вы нам об этом поведаете, тем пора и честь знать лучше для вас. И не вздумайте водить нас вслед нос.

— Это обман! Меня жестоко обманули! – падая нате колени, и стыдливо прикрываясь хвостом, стал умолять директор, — Поверьте господа, я пострадавший обмана!

— Послушайте, вы, жертва! Если вы сейчас но не расскажете мне о том, что здесь произошло, так я гарантирую вам, что ближайшие годы вы постоянно будете топтать траву только на этих каблуках. Или они пришлись вы впору? – захихикал Катан, и придвинулся вплотную к директору.

— Всему виной дети в яйцах пищат, господа! Я любил её многие годы но, увы, послушливо. Она просто разбила моё сердце! И вот, наконец, возлюбленная дала согласие стать моей женой, но при условии. Я обязан был ма один её каприз, — захлёбываясь слезами, начал нашенский рассказ директор, — Она потребовала, чтобы я вывез всю рыбу с магазина под видом ограбления. Но на следующий среда товар должен был вернуться обратно на полки.

— Пшик не понимаю, раздери меня бульдог! Что за сказки вас нам рассказываете. И вы думаете, что в это кто-ведь поверит? – раздражённо воскликнул Катан, — Рыба где, я спрашиваю?!

— Эдак, так. Кажется, начинаю понимать, — хитро прищурился Доллар, — И как же позвольте узнать зовут вашу даму сердца?

— Эва, господа! – выдохнул полной грудью президент, и принял очень романтичную позу.

— Кто-о-о? – от полной неожиданности застыл бери месте Катан, — Эва? Эта лысая египетская ведема?

— Не смейте так о ней говорить! – тут же вступился вдохновенный директор, — Она же дама!

— Хорошо, хорошо. Пес с ним так, — слегка остыл комиссар, — И всё а, по-мужски. Что вы в ней нашли?

— О-о-о! – воскликнул босс, — Если бы вы знали, какая у неё чудесная белоснежная птерилия!

— Послушайте. Вы сейчас о ком говорите? О Эве – корреспондентке вечерней газеты? – переспросил Катан.

— Будто? конечно! – с удивлением подтвердил директор.

— Но какая же возлюбленная белоснежная? – усомнился Катан, — Она скорее светло коричневая. Alias я уже перестал разбираться в цветах?

— Да, разумеется сейчас симпатия светло-коричневая. Но это всего лишь модный крем-загар, господа, — пояснил капитан производства, — а на самом деле она белоснежная!

— Именно приблизительно я и думал. Белая кошка, — задумчиво промурлыкал Бакс.

— В чем дело??! – задрожал всем телом Катан, — Белая мурка? Эва на самом деле и есть та самая «Белая кошка»?

— Как так, — снова промурлыкал инспектор, — Ах, какая золотая голова! Как всё лихо придумано! Я в восхищении, господа!

— Чем ваш брат, тысяча бульдогов, восторгаетесь, Бакс? – прошипел Катан, — Белая головка кошка постоянно крутилась у нас под лапами, а мы упустили её, точно бы безусые стажёры!

— Настоящего противника нужно уважать, комиссар. Ваша сестра только подумайте, как здорово она всё придумала, — продолжил Уе, словно речь шла о его любимых рыбных деликатесах, — Рано или поздно все члены её банды были нами пойманы, Белая головка кошка осталась совсем одна. И тогда она обхитрила сего недотёпу, и ограбила магазин его собственными руками.

— Да, будто, — подтвердил директор, — Я всё упаковал сам. Для того чтобы ни одна рыбка не испортилась. Ведь она обещала, почто всё в сохранности вернётся на полки. Только раскрытие преступления способен результатом её личного журналистского расследования, а не работы полиции. Вслед это её должны были назначить главным редактором газеты, к тому идет. По крайней мере, она мне так сказала.

— А, между делом отправить в отставку нынешнего комиссара, — продолжил мысль директора Доллар.

— Тысяча бультерьеров! Вот уж действительно говорят, что до сей поры влюблённые похожи на сумасшедших, — выругался в адрес директора Катан, и немного покосился на Бакса.

— Моя рыба! Где же ныне моя дорогая, очень дорогая рыба? – застонал директор, потерянно глядя на пустые полки магазина.

— Теперь быстро вспоминайте, Возлюбленный, куда вы должны были увезти весь товар? – начал подгонять его комиссар, — Мы теряем время.

— Всю рыбу пишущий эти строки сложили в бочки. А чтобы никто не догадался, что тама находится, мы наклеили этикетки от оливкового масла, — признался начальник, — Затем всё это мы загрузили в нашу машину, и перевезли получи другой конец города. Там бочки перегрузили в другую машину, и повезли сверху центральный городской склад.

— Не понимаю! К чему такие хитрости? – поинтересовался военком.

— Ну, как же! Для того чтобы запутать жмых, разумеется! – наивно пояснил директор.

— И это тоже придумала Эва? – уточнил дубань.

— Разумеется шеф, — вмешался Бакс, — От сего доверчивого простака мы узнали теперь всё, что всего на все(го) возможно. Ничего полезного он нам больше не расскажет.

— А нам лишше ничего и не нужно! – торжествовал Катан, — Пора тянуться на центральный городской склад, и возвращать похищенную рыбу!

— Думаю, что-нибудь делать этого не стоит, — быстро остудил его огонь инспектор, — Никакой рыбы там нет. Я уверен. Сие слишком просто. Её увезли куда угодно, но лишь только не на городской склад.

— Да, да. Вы точь в точь всегда правы дружище, — согласился Катан, — Нужно перестать все силы на поимку того неизвестного грузовика, в тот или иной перегрузили похищенную рыбу. Мур! Сержант Мур! Срочно составьте указатель всех грузовиков, в которых можно перевозить рыбу.

— Слушаюсь, владыка комиссар! – отрапортовал сержант, — Вот только за сутки, боюсь, мне не успеть! Ведь грузовиков в городе таким (образом много!

— Мур, голубчик, — похлопал его по плечу Катан, — Нам без- нужны все. Найдите только грузовики с холодильниками. Без холодильника рыбу вдали не увезти. Она быстро испортится, — пояснил военком.

— Гениально, шеф! – с восторгом отметил сержант, и бросился выполнять команда.

— Возьмите с собой Духа, — крикнул комиссар вдогонку, убегающему Муру — У стажёра крепкие молодое поколение ноги и огромное желание носиться по городу. Пусть ежели и бы теперь побегает с пользой.

 

Теперь лишь оставалось вынюхать второй грузовик, чтобы узнать место, куда была вывезена рыбища. Следствие приближалось к завершающей стадии.

Катан подошёл к зеркалу, и с нескрываемой гордостью посмотрел держи собственное отражение.

— Опыт и мастерство! Вот мои визитные карточки. И так, стоп! – задумался он, — Ещё холодный разум! Таким образом, только (лишь) три!

— Ещё хитрость, — еле слышно пробурчал Зеленый.

Было видно, что он напряжённо о чём-то думал.

— О колтун это вы, дружище? – удивлённо переспросил Катан, явно собираясь разобидеться.

— О Белой кошке, разумеется, — вскользь пояснил Бакс, — Бочки? Что же именно бочки? – рассуждал инспектор вслух, — Не нравится ми всё это.

— Дождались, — отметил комиссар, — Самое времена, мчаться к бульдогу на обед, —  не успел завершить свою шутку Катан, и только услышал слова убегающего инспектора.

— Просто так! Всё дело в бочках! – прокричал Бакс, и вылетел с кабинета очевидно, чтобы проверить свою новую версию.

 

Нарком сидел за столом в своём рабочем кабинете, и в очередной в один из дней просматривал список грузовиков, который составил Мур. Тех, что-нибудь были оборудованы холодильниками, действительно оказалось не много. Обаче ни один из них не перевозил в этот день-деньской деревянные бочки. Выходило, что рыбу сразу отвезли в обычной машине для какой-то склад. Но, на городских складах подобных бочек мало-: неграмотный было. Катан был в полной растерянности. Он с тоской, предлогом в последний раз посмотрел на стены родного кабинета. Престарий комиссара ускользала от него, словно кусок жирной сельди. Отчаянность. Ant. надежда охватило бывалого сыщика, и он лишь нервно поглядывал получи часы. Время неумолимо мчалось вперёд, унося с собой его последнюю надежду.

Звонок телефона раздался из пизды на лыжах и, как показалось комиссару, слишком громко.

— Срочно все в мореходный порт! – послышался в трубке голос инспектора.

— Бакс, дружище! – воскликнул обрадованный Катан, — Как будто ты делаешь в порту, Толстый?

— Срочно в порт! Мы теряем грядущее. Корабль вот-вот отчалит! – прокричал инспектор, и бросил трубку.

 

Полицейская комплекс с воем сирен ворвалась в морской порт, и остановилась у причала. Гигантский грузовой корабль, с полностью набитыми трюмами уже был пьяный отчалить и отправиться в плавание.

Бакс нервно бегал вдоль швартовой стенки, и до чертиков крутил своим полосатым хвостом. У него не было санкции в арест судна. Поэтому, помешать кораблю отплыть он мало-: неграмотный мог.

— Быстрее, комиссар! – замахал он лапами, когда увидел подъехавшую машину, — Бочки! Бочки далее, в трюме! Я сам видел, как их туда закатывали! Эвы, согласен, на судне нет. Но украденная рыба там!

— Во всем стоять! Не двигаться с места! Корабль арестован! – закричал Катан, размахивая ордером нате арест судна.

— Слава моей прабабушке, большой сибирской кошке! – вздохнул с облегчением ревизор, и лапой вытер испарину на носу.

— Как вы догадались, дружище? Боксер меня раздери? – радовался комиссар, — Действительно. Всё (на)столь(ко) просто. Деревянные бочки – это самая надёжная упаковка исполнение) перевозки грузов по морю. Как же я не догадался самовластно? Ты сейчас, конечно же, скажешь, что это искусство, и …

— Нет, комиссар. Всё дело в любви! – перебил его Зеленый.

— Как? И ты туда же? – остолбенел Катан, — Твоя милость хочешь стать таким же слепцом, как этот обойдённый директор? Не убивай меня своим признанием! Прошу тебя, Зеленый! Она не стоит и клочка твоей шикарной серебристо-серой шерсти!

— О, в помине (заводе) нет. Она прекрасна! Она несравненна! Она божественна! Ради неё хоть рискнуть многим, если не всем! – закатив глаза, подобно как в бреду замурлыкал Бакс, — Постойте! Я чувствую её подчаливание.

— Но её здесь нет, — продолжал волноваться Катан, — Сострадание осталась в участке, дружище. Бульдог меня раздери! У него сделано галлюцинации начались. Да что ж это делается?! Проклятая весна-красна! Никакой работы! Все словно с ума посходили! Я не отдам тебя ей! Я спасу тебя, дружище!

— Ни с места!! – вдруг резко скомандовал Бакс портовому рабочему, который выкатывал очередную бочку изо трюма корабля, — Открой!

Рабочий немедленно подчинился приказу инспектора, и беременная деревянная крышка со скрежетом отворилась.

— Вот она! – воскликнул Катан и, сделав невозмутимый вдох, без чувств рухнул на руки комиссару.

Вперед сыщиками стояла бочка, доверху набитая свежайшей спинкой форели, которая  источала душевнобольной, неподражаемо-сказочный аромат.

 

 

Глава четвёртая

 

 

«Всем свободным с несения службы, собраться в учебном классе! Всем отдыхающим, нагрянуть в учебный класс! – громко командовал сержант Мур, пробегая в соответствии с коридору, и заглядывая в служебные кабинеты.

Минут через пятнадцать всё-таки свободные следователи, оперативники и постовые уже сидели за столами учебного помещения. Так, последним в класс вошёл инспектор Бакс. Он, как бы вяло, протиснулся в дверной проём, и медленно оглядел собравшихся. Молча, одним не более взглядом инспектор спросил: «Ну? Что на сей в одно прекрасное время?»

Сразу было видно, что команда на сбор застала его в лёгкой дрёме, которой Американский рубль иногда позволял себе предаться после глубоких размышлений. Иными словами, сейчас инспектору было абсолютно нечем заняться. Ведь в городе поуже второй день царили тишина и порядок.

В прошедший накануне торжество «День сытого кота», горожане объелись так, что конец они едва могли передвигаться, и потому вверх животами грелись лещадь солнцем на лужайках и крышах домов. Тем самым, подтверждая нравоучение научного труда самого комиссара Катана «О связи сытости кошачьего желудка с уровнем городской житель преступности», работу над которым он закончил совсем новопреставленный.

— Присаживайтесь, инспектор! Присаживайтесь! – вежливо, и с некоторой иронией в голосе, пригласил военком, — На этот раз никаких неприятностей не перестань. Напротив! Сегодня мы займёмся, я бы сказал, лечебно-воспитательной работой.

Доступный шёпот недоумения пронёсся по рядам.

— Да, я не оговорился. Как воспитательной, но ещё больше лечебной. Мы будем морочить наши, измученные изнурительным трудом, души! Ежедневное общение с уголовным артельно несёт разрушительный вред психике котов блюстителей закона и в среднем. Поэтому, отныне, мы будем регулярно посещать выставки и музеи. Же не с целью их охраны, как мы это делаем нормально, а с целью эстетического обогащения.

— Незаконное обогащение. Статья 25 уголовного кошачьего кодекса. Наказывается сроком перед …, — медленно начал мурлыкать себе под нос Вечно зеленый, но не успел договорить, так как был перебит дружным хохотом сослуживцев.

— Я ценю ваш потрясающий шутка, дружище! – тут же ответил, всегда готовый к различным пакостям, военком. Частое общение с журналистами научило его держаться на чеку, и выбегать из самых затруднительных ситуаций неизменным победителем.

— Итак, — продолжил Катан, — В настоящее время мы отправляемся в музей изобразительных искусств. Там мы прикоснёмся к прекрасному!

— Никак не забудьте одеть перчатки, коллеги, — снова промурлыкал Вечно зеленый, — Чтобы ненароком ваши отпечатки пальцев не перепутали вслед за (тем с пальчиками преступников.

Зал снова разразился дружным смехом. Так на этот раз комиссар сделал вид, что невыгодный расслышал шутки своего друга, и лишь приказал построиться нет слов дворе.

Ближе к полудню группа экскурсантов в полицейской форме прибыла в Ясная Поляна. Директор музея выказал особую честь стражам порядка, и собственнолично встретил их при входе. Высокий, худощавый, безупречно элегантного вида волокита, возрастом чуть старше среднего, медленно, с чувством собственного добродетели, приблизился к комиссару, и пожал ему лапу.

— Я счастлив, господа, разбирать столь почтенную публику в стенах этого божественного заведения, — начал некто свою приветственную речь.

После небольшого вступления о важности и высокой роли изобразительного искусства в развитии кошачьей культуры, дьявол пригласил экскурсовода. Молодая, с признаками постоянного недоедания кошечка, в огромных безлюдный (=малолюдный) по размеру очках, скромно представилась экскурсантам, и предложила освоить следом за ней.

Поднявшись по широкой лестнице, застеленной ковром, полицейские в первый раз оказались в зале музея не по служебной необходимости, а в качестве посетителей. Шаг за шаг перемещаясь по залу, от картины к картине, сержанты и офицеры полиции приобщались к миру прекрасного. А шедевров на этом месте было предостаточно. Полотна знаменитых мастеров кисти, порой завораживали зрителей. Зачем только стоил просмотр триптиха «Рыбалка утром, днём и вечером»? А кино(картина) «Вечерний клёв» не могла оставить равнодушным, даже самого далеко не осведомлённого в живописи, кота. Жирные караси будоражили воображение зрителей. И дай тебе сохранить полотно от острых когтей, картину даже пришлось побеждать чуть повыше.

Однако, как бы ни хороша была проститутка экспозиция музея, Бакса всегда, безошибочно можно было вырвать. Ant. потерять около жемчужины коллекции. Той самой, что была огорожена бронзовыми стойками, с перетянутой промежду ними, красной бархатной лентой.

Полотно великого живописца Вальдемура Кошайского подо названием «Форель в лучах лампы на разделочной доске» точь-в-точь завораживала инспектора при каждом просмотре.

Именно там дьявол не раз предавался неповторимым грёзам, которые ласкали его домысел, и дико возбуждали аппетит.

— Разумеется! Где же ещё? – иронизировал дубань, приближаясь с остальной группой к инспектору, — Нет! Вы лишь только посмотрите на эту мордочку! Бакс, дружище! Вы безотложно одним только взглядом съедите этот шедевр вместе с багетом, сострил Катан около всеобщий одобрительный смех.

Однако, инспектор продолжал стоять в противность картины, находясь не то чтобы в заколдованном состоянии, а поскорее в странном недоумении.

— Полегче, дружище, полегче! Искусство, конечно, возвышает, же будьте осторожны. Мир грёз поглощает разум, —  продолжил свою насмешку Катан лещадь хохот коллег.

Однако Бакс оставался неподвижен, и никак невыгодный реагировал на колкие замечания. Он пристально вглядывался в картину, времена от времени поочерёдно прикрывая то левый, то невиновный глаз.

— Эй, дружище! В чём, бульдог меня подери, деятельность? – начал заметно волноваться комиссар, — Я знаю эту твою привычку действовать вот так глазами…

Комиссар не успел закончить своё надежда, как Бакс перебил его фразой, подобной раскату грома: «Это подделывание!»

— Это подделка, укуси меня болонка, — медленно, через силу ворочая языком, повторил инспектор. Глаза его, при этом стали круглы, якобы два чайных блюдца.

— Что? Как подделка? Ты шалишь? Это не возможно! – забыв об иронии, начал военком, — Этого не может быть! Перед тобой самобытный шедевр, Бакс! Ты случайно не болен? Может (пре)бывать у тебя жар? Кто может подделать кисть самого Вальдемура Кошайского?

Рисунок директора музея выросла из-за спины Катана сразу.

— Что такое? Я слышал слово «подделка»?! В нашем музее неважный (=маловажный) может быть подделок! Это не возможно, заверяю вы! – с едва уловимым раздражением в голосе начал он, — У нас солидное экспертное секретер. Мы делаем международные экспертизы. К нам обращаются за консультациями!

Часа) директор продолжал размахивать лапами, и рассказывать о заслугах экспертного контора музея, Бакс, пренебрегая всеми правилами, приподнял ленту ограждения, и вплоть приблизился к полотну.

— Осторожнее! Что вы делаете?! – попыталась было раздражиться смотрительница зала, солидная пожилая кошечка. Но видимо вспомнив, ась? имеет дело с полицейским, скромно отошла в сторонку.

— Когда в ругательный раз картина снималась с экспозиции? – почти в раздумье поинтересовался Зеленый, и тщательно оглядел картину.

— Неделю назад, — уже пылко ответил директор, и слегка приподнял очки, с удивлением наблюдая после действиями инспектора.

— Похоже, — согласился с ним Бакс, и провёл пальцем точно по багету, — Действительно, пыли практически нет.

— Проходите! Прошу вы. Ничего страшного не произошло. Проходите! — как не грех более сдержанно начал командовать случайным зевакам Катан, — Никак не толпитесь. Прошу вас!

Одновременно, мягкими шажками он подкрался к Баксу, и заговорил в полголоса.

— Тысяча бульдогов в твою печенка! Что ты вытворяешь? Какая подделка? Перестань позорить полицию! Равно как мне! Эксперт нашёлся!

Он мягко взял друга после лапу, и попытался его отвести от злополучной картины. Да и то инспектор оставался стоять на месте, как вкопанный.

— Можете содеять из меня паштет, и намазать на батон, — прошипел в сказ Бакс, — Но это не оригинал!

Катан стараясь не пропустить ни звук посмотрел на инспектора, и понял, что тот не шутит.

— Этак, так, так. Ну, что ж. Учти, Толстый! Ответственность вслед за ошибку ты целиком берёшь на себя. Я тут кругом не причём! – промурлыкал комиссар, и следом распорядился закрыть экспозицию к просмотра.

Директор музея, услышав приказ комиссара, слегка пошатнулся, и (как) только не упав, опёрся на бронзовую стойку.

— Что с вами начальник директор? Вам плохо? – мгновенно отреагировал комиссар, и подхватил его подина руки, — Я думаю, нам стоит пройти в ваш сортир, чтобы уладить это недоразумение. Я уверен, что мы аллюром (три креста) всё выясним.

— Да, да. Конечно, — простонал босс в ответ, — Экспертов! Немедленно ко мне в кабинет! – скомандовал спирт, и шаткой походкой направился в сторону своей приёмной, — Приставки не- забудьте отключить сигнализацию, когда будете снимать картину со стены, — добавил дьявол, уходя.

— Итак. Чтобы выяснить все обстоятельства, — начал официальным тоном Катан, сейчас в директорском кабинете, — Нам необходимо знать, зачем положение недавно снималась с экспозиции?

— Почему снималась? – заволновался директор, неспокойно перебирая длинными толстыми пальцами по столу, — Сие была плановая работа, по осмотру и реставрации.

— Возможно, судя по всему, — пробурчал в задумчивости Бакс, не отводя глаз с полотна.

— Да! А вот и наши уважаемые эксперты! – поприветствовал комиссар, входящих в туалет специалистов, — Я полагаю, вам не понадобится много времени, дай тебе выдать нашему уважаемому инспектору ваше официальное заключение о подлинности шедевра. Своеручно я, ни секунды…, — но тут всегда осторожный Катан, оборвал собственную фразу, никак не договорив, и снова обратился к экспертам, — Ну же, господа! Смелее! Смелее!

Три пожилых, с огромными усищами кота в белых халатах, достали огромные увеличительные стёкла, и принялись держать картину. Комиссар же в это время полностью переключился получи и распишись директора музея. Из-за спины Катана он начал наблюдательно следить за его реакцией. Несмотря на все старания, заправила не мог скрыть своего волнения. И это было ощутимо.

Закончив свою работу, и посовещавшись между собой полушёпотом, эксперты вынесли единоличный вердикт: «Сомнений нет! Форма мазков, их наклон и яркость, безусловно, принадлежат кисти великого Вальдемура Кошайского».

Услышав ограничение специалистов, директор облегчённо вздохнул, и выпрямил хвост стрелой.

— Ой ли?, вот! Мне кажется, наша уважаемая полиция, получила серьезный ответ! – триумфально произнёс он, сделав особое, издевательское стуканье на слове «уважаемая».

— Ну, что, Толстый? Доволен? – прошипел дубань на ухо Баксу, — Что ты на сие скажешь? Знаток ты наш! Раздери тебя ротвейлер!

При всем том, всем на удивление, инспектор совершенно не смутился, услышав эвак специалистов, а напротив, впился ставшими маленькими зоркими глазками в директора.

— Получается кисти, и мазки не оставляют сомнения? Так? – начал возлюбленный вкрадчиво, словно готовясь к прыжку, — А что мне ответят уважаемые эксперты, кабы я спрошу их о том, когда были наложены эти самые мазки? А?

В конце пустословие он усилил интонацию голосом, и сделал решительный шаг насупротив директору. От неожиданности руководитель музея вздёрнул очки мала) на лоб, и грохнулся в своё рабочее кресло.

— Я протестую, я протестую! – завопил симпатия, — Это форменное безобразие! Это неслыханно!

Пока начальник продолжал свою высокопарную тираду, Бакс быстро вернулся к картине, и ювелирно царапнул её своим коготком. Все присутствующие громко ахнули, с неслыханной дерзости инспектора!

— И вот это вы называете мазками Кошайского? – обратился к экспертам Вечно зеленый, и показал коготь, с прилипшим к нему куском, далеко не старинной месяцы.

— Не может быть! Ведь манера рисования в точности совпадает с приёмами Вальдемура! (то) есть это возможно? – наперебой заспешили со своими оправданиями именитые знатоки кошачьей живописи.

— Вишь! Вот вам пример работы истинного знатока своего картина! Молодчина инспектор! Я всегда знал, что вашему чутью допускается доверять! – гордо заявил Катан во всеуслышание, а пригнувшись к уху своего друга, жуть тихо прошептал, — Тысяча бульдогов, дружище! Как вас это удалось? Раздери меня ротвейлер!

— Простите! Прошу вам, пощадите! – взмолился упавший на колени директор, — Я все на свете расскажу! Я всё верну! Только умоляю, простите!

— Так, таким (образом! А вот теперь поподробнее. Сержант Мур! Живо садитесь строчить протокол, голубчик! – скомандовал Катан, — Вот, что следственно чётко спланированная операция!

— Я сам, я сам, — затараторил, объятый трепетом директор, — Я всё расскажу и верну картину добровольно. Так-таки явка с повинной облегчит мою учесть? Правда? Поверьте, господа, я николи не решился бы на такой поступок, если бы ни склонность к искусству! Вот вы, инспектор! Вы, истинный, ценитель прекрасного! Ваша сестра просто обязаны меня понять. Много лет я боролся со страшным искушением один владеть этим шедевром, пока случай не свёл меня с потрясающим художником. Некто согласился сделать копию картины по моему заказу. И, точь в точь видите, это ему удалось. И удалось настолько хорошо, что такое? даже именитые эксперты не смогли отличить оригинал ото подделки. Я должен сказать, что сегодня впервые, я встретил второго такого но человека, как я, который не только видит, но и чувствует настоящий шедевр. Шедевр, который я решился однажды подменить.

— Достаточно лирики, — предупредительно прервал рассказ директора, Катан, —  Ближе к делу! Идеже сейчас находится шедевр? Говорите же быстрее, разорви вам бультерьер!

— Он дома, господа. Честное благородное кошачье! Симпатия дома. Не стоит волноваться! – поспешил успокоить директор, — Я без дальних слов же его вам привезу!

— Нет уж, нет литоринх! – резко возразил Катан, — Хватит нам вашего благородного кошачьего! Самочки, без нашего учтивого сопровождения, вы ещё не живо куда-нибудь поедете. Уверяю вас.

— Как же эдак? Я ведь всё вам рассказал! Простите мне мою тщедушие! Пожалуйста! – взмолился музейный воришка, — Я всё верну возьми место!

— Я бы пожалел его, если честно, — у промурлыкал Бакс на ухо комиссару, — Нам бы художника сего поскорее найти, пока он ещё чего-нибудь никак не скопировал.

— Сто болонок в упряжке! Ты прав, дружище, — согласился Катан, — Договорились! Поехали!

Ещё ни разу в своей жизни директору музея невыгодный приходилось передвигаться по городу с эскортом, который по мере приближения к дому, в среднем быстро прирастал вездесущими журналистами.

На пороге особняка, в котором жил менеджер, его встречала взволнованная, и крайне удивлённая супруга, достаточно новобрачная кошечка с большим пушистым хвостом.

— Что такое? В чём произведение? – обратилась он сходу к комиссару, — Мой муж образованный и воспитанный кот! В чём вы его подозреваете?

— Мадам! Ты да я никого не подозреваем, — сходу парировал Катан, — Автор этих строк доподлинно знаем. И пришли забрать то, что принадлежит кошачьему обществу.

С этими словами сыщики прошли в лачуга. У порога же они оставили сержанта Мура, который безбоязненно сдерживал натиск, пытавшихся прорваться следом, репортёров.

— Дорогая! А идеже же картина, висевшая вот на этой стене? —  с недоумением обратился управляющий к своей жене.

На стене, завешанной рамами, зиял незначительный промежуток именно там, где по размеру вполне могла уложиться украденная картина.

— Ах, эта подделка? – сделала удивлённый видимость жена директора, — Так ведь ты постоянно говорил, фигли она раздражает тебя. Что это не настоящее умелость.

— И? – выгнулся, словно вопросительный знак, и замер на месте патрон, — Что ты с ней сделала?

— Как, что? – удивилась генеральша, — Разумеется, выбросила сегодня утром во время уборки.

— На гумне — ни снопа! Только не это! – закричал директор, и схватился лапами из-за голову, — Когда? Куда? Быстрее!

С этими словами, некто ринулся на задний двор, где находился бак с целью бытового мусора. Однако было уже поздно. Мусоровоз очистил к тому времени сорный контейнер. Директор и все присутствующие оказались в полном оцепенении. Никому с них ещё ни разу не приходилось быть свидетелем тому, в качестве кого бесценный шедевр просто берут, и отправляют на помойку.

— Я найду! Я верну его, нет слов что бы то ни стало! Клянусь вам! Отпустите меня получай помойку! – взмолился директор.

— Куда? – не осознав до конца случившегося, переспросил Катан, — Нате помойку? Конечно. Вы там жить теперь будете до самого тех пор, пока не найдёте её. Сержант Глетчер! Сопроводите уважаемого господина директора на городскую помойку. Займите вслед за этим пост, и не спускайте с него глаз!

Комиссар с инспектором отошли в сторонку, и начали о нежели-то тихо беседовать между собой. Неожиданно у них с-за спины появилась усатая физиономия главного художественного эксперта.

— Простите! – обратился спирт к сыщикам.

— Что, и вы? Вы тоже с повинной к нам? – с явной издёвкой в голосе, ответил ему Катан.

— Кто в отсутствии. Что вы? Я ни в чём не виноват. Я хочу загладить свою оплошность. Вы ведь сейчас думаете над тем, вроде вам найти художника? Я прав? – оживился знаток картин.

— А ваша милость догадливы, укуси меня дворняжка! Ну, же! Не тяните. Дайте. Где нам найти это новое дарование? – смягчился Катан.

—  Сие Мурзинелло. Только он способен так точно повторить манеру великого Кошайского, — сообщил диспашер.

— Мурзинелло? Отлично! И где же он сейчас, этот молодец кошачьей живописи? Где мы сможем его поймать? – торопился дубань.

— В это время он обычно отдыхает на главном городском пляже. Чудо) как любит солнечные ванны, знаете ли. Скорее всего, симпатия сейчас именно там, — уже кричал вслед, убегающим сыщикам, усастый.

Главный городской пляж уже несколько лет располагался получай крыше самого большого городского небоскрёба. У дверей лифта держи первом этаже Катан и Бакс оказались минут через пятнадцать.

— Ну-ка, что вы медлите, дружище! Вызывайте! Вызывайте скорее кабина, — нервно торопил, Катан в предвкушении скорой добычи.

— Ага жму я, жму на эту собачью кнопку! Раздери её бульдожка! – нервничал Бакс.

— Всё. Так я, и знал. Если не катит, то с самого утра. Вот сегодня, выходя из у себя, прямо взял, и наступил ногой в лужу. Вы представляете, дружище? Ногой, и в воду! Какая мерзопакостность! – скривился от воспоминаний Катан, и даже брезгливо встряхнул лапой.

— Также. Похоже вы правы, комиссар. Лифт действительно не работает, — согласился Американский рубль.

— Делать нечего. Придётся кому-то караулить лифт. Возьми случай, если он вдруг заработает. А кому-то подниматься наверх, — начал вслух рассуждать Катан, — И в) такой степени как вероятность того, что лифт скоро заработает, бог высока, то наиболее ответственный участок, мне придётся позаимствовать на себя. Таким образом, я остаюсь здесь внизу. А вы дружище представляется возможность задержать его наверху лично, — заключил возлюбленный.

Первые десять, пройденных этажей, Бакс преодолел достаточно бестрепетно. Нет. Он, разумеется, ругался. Иногда, даже грубо. Хотя очень тихо, как ему самому казалось. Инспектор проклинал лифтёров, которые сполна не следят за лифтами, и строителей, которые строят такие высоченные здания. Ругал неудобные ступеньки и скользкие  поручни. Спирт ругал всё вокруг, потому что в эти минуты были виноваты ничуть все. И в первую очередь нелёгкая судьба полицейского, заставившая его, мастера уголовного сыска восходить сейчас на эту немыслимую высоту. И вот. Когда силы, казалось, были нате исходе, он прибегнул к старому психологическому трюку. Напрягая до сего времени своё воображение, он представлял, что там, на следующей ступеньке лежала свежая ароматная малявка. И тогда он делал этот нужный, волевой шаг, кончено ближе приближаясь к заветной крыше. Когда последняя ступень была петушком, он ощутил лёгкое дуновение ветерка, увидел море, вспенившееся через огромного косяка рыбы, и рухнул на пол.

Приводить в чувства Бакса собралась приближенно вся публика, отдыхавшая в этот день на пляже. Кто именно-то усиленно махал у него перед носом последним номером модного глянцевого журнала в (видах котов «Мурлон». Кто-то усиленно брызгал на него водою. Однако в чувства инспектор окончательно пришёл только после горло освежающей рыбной шипучки. В какой-то момент ему хоть померещился запах любимой форели. Однако в такие минуты невыгодный приходится выбирать, и потому довольствоваться пришлось вкусом жирной атлантической селёдкой. Постоянно остальное снова доделало воображение.

Теперь предстояло главное. Нужно было обнаружить, и опознать этого злого итальянского гения на огромной крыше. При всем том портрета преступника у него не было.

Бакс, не в спешке, несколько раз, прошёлся по периметру пляжа. Все отдыхающие казались ему получи одно лицо, так как глаза их были прикрыты чёрными солнечными очками. Контролер изо всех сил пытался вспомнить хоть что-ведь по-итальянски, чтобы попробовать обратиться к художнику в этой толпе получи родном ему языке. Но припомнить ничего кроме «Киса Белиссимо» и «Кото Феличита» у него приставки не- получалось.

И когда шансов практически не оставалось, помог его величество возможность. Совершая очередной виток вокруг пляжа, инспектор, находясь в крайней задумчивости, снег на ощутил чей-то хвост под своей могучей лапой.

— А-а-а! Проклятто собакатто! – внятно услышал Бакс, безупречно чисто произнесённое, итальянское проклятье.

— О! Мурзинелло! Простите дружище! – туточки же нашёлся инспектор.

— Дружище? – удивился обладатель шикарного хвоста, и нежно опустил солнечные очки, — Мы в самом деле знакомы?

— До этого часа нет. Но мы исправим этот недостаток прямо безотложно, — расплылся в очаровательной улыбке инспектор, — разрешите явиться, инспектор полиции Бакс!

Услышав представление инспектора, итальянец, обладавший неважный (=маловажный) только очаровательным хвостом, но ещё и длинными лапами, в одно мгновение вскочил, и ринулся к лифту. Бакс, не торопясь, направился после этого. Ведь кому, как не ему было знать, отчего лифт на самом деле не исправен.

Однако вона же было его изумление, когда эта проклятая, до этого часа совсем недавно, наглухо закрытая дверь широко распахнулась ранее беглецом.

— Стоять! Именем кошачьего закона, остановитесь! Мурзинелло, ваша сестра арестованы! – кричал вслед уезжающему лифту инспектор.

Увы. Рука судьбы-злодейка преподносит иногда и такие сюрпризы. Упустить коварного преступника, если он был фактически у тебя в лапах! Ну, положим отнюдь не он сам, а его хвост. И не в лапах, а под ними. Какая об эту пору разница?

Теперь остаётся только мужественно перенести подобный импульс судьбы, и жаркого летнего солнца.

Вот и Баксу ничего невыгодный оставалось теперь делать, как дождавшись лифта, возвращаться взад. Ant. прямо вниз в ожидании служебного выговора.

— Чем вы там занимаетесь, дружище? — встретил его вопросом, расплывающийся в улыбке Дубань, — Мне тут в одиночку приходится задерживать опасных преступников, а ваш брат на свежем воздухе прохлаждаетесь в это время!

То, зачем увидел выходя из кабины лифта Бакс, ошеломило и обрадовало его зараз. Крепко пристёгнутый, металлическим наручником к лапе Катана, инспектора встречал (до же, и очень огорчённый Мурзинелло.

— Вы представляете дружище! Сей гений так спешил навстречу правосудию, что выбегая с лифта, сам бросился ко мне в объятия! – светился ото радости комиссар, — Вот, что значит правильно поделить (между кем-либо) силы, и обозначить направление главного удара! Учитесь, инспектор!

Бери допросе в участке Мурзинелло вёл себя вполне разумно. Симпатия не сопротивлялся, и охотно давал показания относительно сделанных им копий знаменитых шедевров.

А тем временем, центральные полосы городских газет начали инициативно заполнять фотографии директора музея, который с упорством голодного крота, как есть рыл вдоль и поперёк огромные кучи городского мусора. Самым популярным промеж них стал снимок, на котором, теперь уже былой руководитель музея, красовался с яичной скорлупой на макушке промежду ушей.

Наконец, ближе к концу дня, его упорство было вознаграждено, и (кино)лента была найдена. Свёрнутая в рулон, она, к счастью не пострадала.

Состав комиссара до позднего вечера был переполнен журналистами. Поймать украденный шедевр за один день до сих пор неважный (=маловажный) удавалось ещё никому.

Катан, казалось, парил над окружавшей его, разношёрстной гурьбой представителей прессы.

А в стёклах объективов репортёрских фотокамер ему поуже мерещилась на груди очередная медаль, или даже разряд. Точнее разглядеть не удавалось.

Когда шумиха наконец утихла, и газетчики разбежались точно по своим редакциям, друзья сыщики наконец смогли остаться в кабинете в четыре руки за чашечкой горячего ароматного молока.

Настало время чтобы настоящих интриг, и комиссар задал, наконец самый главный, до настоящего времени это время мучавший его вопрос.

— Послушай, Толстый! Скажи ми по-дружески. Как ты догадался, что в музее висела фальсификация? Ведь даже именитые эксперты не смогли отличить её через шедевра. Раздери их бульдог!

Несомненно, Бакс ждал текущий вопрос. Но, тем не менее, он явно никак не спешил с ответом. А потому вальяжно растянулся в кресле, и закатил зыркалы в потолок.

— Видите ли, мой друг, — начал возлюбленный, передразнивая Катана, — Искусство живописи – это не слой, и не манера письма.

— Вот как? — живо удивился Катан, — А по какой причине же тогда?

— Настоящая живопись отличается от рисования тем, в чем дело? мастер привносит в зрительный образ ещё и свою духовную составляющую. Не больше и не меньше богатый внутренний мир художника творит шедевр, а не его соцветие! – с некоторым пафосом в голосе объяснил инспектор.

— Так, так, яко. Любопытно. И что же не так оказалось в духовном мире Мурзинелло в соответствии с вашему? — не унимался Катан, — С виду спирт такой же художник, как и все. Носит берет, и лапы измазаны краской.

— В нежели? – хитро прищурился Бакс, — А вот в чём! Ты помнишь моего вопрос во время допроса о его кулинарных пристрастиях? А?

— Сие о том, какую рыбу он любит больше всего? – быстрыми шагами сообразил Катан.

— Ну, да. Помнишь, что он ответил? – оживился Доллар.

— Постой, постой… Он, кажется, сказал, что любит кильку? – начал момент припоминать комиссар, — Я ещё подумал: Кильку! Ну, и неужли!

— Вот! В этом всё и дело! – выскочил из кресла бракер, и начал энергично ходить по комнате взад вперёд, — Вишь где ключ к разгадке!

— Не понимаю! Причём тут тюлька, тысяча бульдогов! – сгорал от нетерпения, Катан, — Еще бы не тяни же, ты! Говори быстрее!

— Как? Ужели до сих пор не понятно? Это же круглым счетом очевидно! – наконец остановился Бакс и, расправив свою грудь, нате сколько это было возможно, задрал голову вверх. Впоследствии времени, тщательно выговаривая каждое слово, инспектор с чувством произнёс, — По образу может художник, который любит кильку, написать шедевр, приобщенный…, — тут он слегка запнулся, и проглотил обильную слюну, — Лебединая песня, посвящённый форели! Да ещё с такой спинкой! Боже! Спинка форели! Золото, как хороша!