«Мы с Окуджавой были как братья»: пять счастливых встреч Исаака Шварца

Удивительного человека и талантливого композитора без- стало в 2009-м, Исаак Йосифович ушел в 86. К счастью,успел отринуть богатое наследие и продолжает жить в своей музыке… Многие его песни, посередке тем, своим рождением обязаны знаковым встречам Шварца с другими талантливыми людьми.

…с Булатом Окуджавой

Возьми то, что его музыку приписывают Окуджаве, не обижался. С Булатом их связывала приставки не- просто дружба — братство. Окуджава так и говорил: «Наша сестра со Шварцем — люди одной крови». Вместе написали тридцатка песен и романсов. Работали над 10 фильмами, включая «Соломенную шляпку». А самая первая их проститутка песня — про капли датского короля — прозвучала в фильме «Евгения, Женечка и «катюша». Шварц признавался, что музыку извлек с самого стихотворения Булата. Но разве можно писать плохую музыку к хорошим стихам? Смотри и зазвучало в «Звезде пленительного счастья» пронзительно и печально: «Кавалергардов время недолог, и потому так сладок он. Труба трубит, откинут завеса, и где-то слышен сабель звон». Причем наигрыш так понравилась Окуджаве, что он сам вызвался поспевать. Или в другой картине: «Ах, только бы трехрублевка не сбилась бы с круга, бубенчик не смолк подина дугой! Две верных подруги — любовь и разлука — не ходят одна за исключением. Ant. с другой».

А познакомились они… благодаря магнитофону «Днепр«. Однова в конце пятидесятых кинорежиссер Венгеров пригласил Шварца к себе к своим пенатам (они вместе работали над картиной «Рабочий поселок»): «Я привез кое-а из Москвы«. Кое-что оказалось подпольной кассетой с песнями Окуджавы.

…с Акирой Куросавой

К фильму «Станционный сторож» Исаак Шварц и Булат Окуджава вместе написали «Песенку Минского». А исполнил ее Никиха Михалков: «Красотки томный взор не повредит здоровью. Наша сестра бредим с юных лет: любовь, любви, любовью». Поуже отсняли фильм, смонтировали, как вдруг приказ сверху: разрывать. Ant. соединять из картины «Песенку Минского»! Что такое? В конечном итоге, Окуджаву исключили из партии. Песню выкинули. Зато ее тематика осталась звучать в картине. Ее-то и услышал легендарный порнограф Акира Куросава, когда просматривал советские фильмы. И пригласил Шварца получай работу в картину «Дерсу Узала».

…с Владимиром Высоцким

Со знаменитым певцом Шварца познакомили в ленфильмовском кафешка. Высоцкий не очень-то приветливо посмотрел на официального композитора. Но затем потеплел. И записал три баллады на музыку Шварца. А попозже они вместе написали песню для картины «Черный инфант». Однако сам Исаак Йосифович наибольшей совместной удачей считает танго «Оплавляются свечи», которое на хрена-то не нашло широкого признания…

…с Павлом Луспекаевым

Песню «Ваше благородие фру Разлука» Исаак Шварц и Булат Окуджава написали специально ради картины «Белое солнце пустыни». Кому ее приводить в исполнение? Конечно, Павлу Луспекаеву в роли Верещагина! А дело в том, зачем композитор и актер уже «пересекались» раньше — в спектакле «Не склонившие головы» ленинградского БДТ Луспекаев прекрасно исполнял песенку в негритянском духе «Уехал мой Сэмми», написанную Шварцем.

…с Михаилом Светловым

Свою первую песню Шварц написал держи стихи Михаила Светлова, а прозвучала она в картине «Проходные дворы». Там знакомство молодого композитора и автора знаменитой «Гренады» продолжилось в других совместных работах. А в один прекрасный день на «Ленфильме» потеряли Шварца — он понадобился для срочной работы, однако отыскать его нигде не могли. Исчезновение молодого человека объяснялось простой: он пребывал в романтическом увлечении одной дамой. Когда напоследок-то Исаак Йосифович объявился на «Ленфильме», Светлов, присутствовавший в настоящий момент на киностудии, заметил с легкой завистью: «Верно, были когда-то и мы Исаками».

Изо ДОСЬЕ «КП»

ШВАРЦ Исаак Иосифович. Родился в 1923 году в Петрограде, окончил Ленинградскую консерваторию. Оригинатор двух балетов, симфонии и музыки к 35 спектаклям (в том числе к постановкам Георгия Товстоногова), а да к 110 кинофильмам.

Самые известные картины — «Дикая четвероногий (помощник Динго», «Братья Карамазовы«, «Звезда пленительного счастья», «Евгения, Женечка и «катюша», «Сто дней после детства», «Соломенная шляпка», «Дерсу Узала», «Селена-парк».

За музыку к «Белому солнцу пустыни» удостоен Государственной премии РФ. Награжден премиями международных фестивалей в Италии, Англии, США, а вот и все трех профессиональных призов «Ника» Российской академии киноискусств.

Баснословно ЛИЧНОЕ

«Я думаю, мы с ним не расстались, мы а ещё встретимся…»

В 1996 году в свет вышла первая книга воспоминаний Исаака Шварца о Булате Окуджаве «Встречи в зале ожидания». Ее составители и авторы Якуха Гройсман и Галина Корнилова предисловие и первую главу начали с рассказа Исаака Иосифовича о друге и коллеге.

«Быть первом знакомстве Булат меня буквально покорил: у него был честный вкус во всем, что он делал. А в общении возлюбленный был очень прост, даже как будто застенчив. Сутулился… (языко и я, не носил никогда галстуков. Ходил всегда в какой-ведь скромной, непритязательной одежде. Но этот тихий, немногословный, нетребов внешне человек, как потом выяснилось, мог быть больно твердым. Но – никакого пижонизма в поведении.

Тот же Александра Галич, например, как бы отличался апломбом: барственный раскрасавец, представитель «золотой» московской молодежи. А Булат – нет. И даже порой слава его уже росла снежным комом и стала неважный (=маловажный) только российской, а мировой, он не менялся ни в поведении, ни в характере. Порой он приезжал ко мне, никаких особенных застолий невыгодный было. Что он любил есть? Ел все, как только стояло на столе. У меня тогда была домработница, которая маловыгодный отличалась большим искусством кухневарения, Марья Кирилловна. Нет, некто любил вкусно поесть, любил… К вину относился спокойно…»

«…Нас связывала тождество судеб: мы оба потеряли отцов – их расстреляли. Только у него это произошло более жестоко. Я недавно перечитывал в журнале «Вопросы истории» материалы унывно знаменитого февральско-мартовского 37-го года пленума: а там часто вспоминаются имена братьев Окуджава – это были братья его отца, занимавшие видные посты в партии и приговоренные еще Сталиным. Их всех потом расстреляли… Когда арестовали отца, а опосля и мать, Ашхен Степановну, Булату было тринадцать лет, спирт на год младше меня. Когда умирает человек, – сие страшная трагедия, но это природа и с этим так может ли быть иначе свыкаешься. Но когда искусственно отторгают от тебя отца…»

«… Ты да я оба помнили, каким диким, совершенно идиотским преследованиям подвергалось малейшее ответ. Это называлось: «аллюзия». Среди киношников гуляла такая фишка. Картина ведь проходила несколько инстанций, ее резали, вновь возвращали… Обком партии не был последней инстанцией, чрез (год) него везли в Москву. Так вот шутка: собирается Комиссия по делам искусств, смотрят кино, и главный редактор говорит: «Зачем у вам так долго облака плывут, переходите сразу на действие». Постановщик: «Нет, мне это нужно для создания настроения». Ему: «Зачем вы настроение? Зритель смотрит на эти облака и думает: „А отечественный Брежнев – говно“. Ну да, чтобы человек ни о нежели не думал. Вот такая атмосфера была. Да, до сего времени были „за“, и каждый в отдельности – против. Вот что нас связывало.»

«Полоса оттепели быстро кончился. Хрущев ведь был человек баснословно вспыльчивый. Когда ему показали выставку новой живописи, некто почему?то всех художников назвал педерастами. Больше всех о ту пору пострадали Эрнст Неизвестный и Женя Евтушенко. Снова начали возделывать. Первым судилищем, потрясшим нас, был процесс Синявского – Даниэля, как-нибуд писателей осудили за то, что они пишут. Молниеносно все это отражалось на кинематографе. А Булат Окуджава пел близкие тихие песенки – про троллейбус, про одиночество, про Арбат… Спирт пел эти песни, и в них звучала ностальгия по свободе. Кончено его творчество заставляло человека задуматься. Не то сколько опусы наших официальных стихоплетов. У Булата социальный момент был безмерно силен, но облекался, повторюсь, в безукоризненную художественную форму.»

«…А а ещё была наша общая материальная неустроенность. Каждый из нас боролся с сим на своем участке. Булат еще до нашего своя рука учительствовал, вообще жил очень тяжело… У него есть сказание, посвященный времени его ранней юности, – «Девушка моей мечты». О томище, как возвращается из ссылки его мама, Ашхен Степановна, и они идут бросить взгляд это кино – «Девушка моей мечты»… Потрясающий по силе описание!

Часто нас спрашивают, как мы вместе работали. Крепкий хоть и называл меня привередой и говорил, что я придираюсь к стихам и капризничаю, однако работали мы с ним всегда легко. Это были счастливые эпоха, счастливое содружество. Оно принесло много радости и утешения и нам самим, и нашим слушателям.

«…Одна с самых моих любимых – песня к фильму «Нас венчали маловыгодный в церкви». И той пронзительностью и взлетом, которые вошли в окончательный трансформирование музыки, она обязана исключительно Окуджаве. Я в то время жил в Москве в доме творчества. Крепкий позвонил и сказал: «Я завтра уезжаю в Париж». Тогда, говорю, приезжай и послушай. Возлюбленный выслушал то, что я написал, и произнес: «Хорошо», – с каким-в таком случае кислым выражением лица. А он ведь был человек архи чуткий, деликатный в отношениях с людьми. Но я чувствую: что-в таком случае не так. Поздно вечером звонит: «Ты знаешь, зачатие мне нравится. А вот здесь – „Ах, только бы платье не сбилась бы с круга, / не смолк бубенчик под дугой… / Две вечных подруги – любовь и разлука – маловыгодный ходят одна без другой“ – здесь нужен какой?в таком случае взлет, нужно ввысь увести. Я к тебе завтра утром приеду». А спирт на другом конце Москвы, и у него днем самолет. Ну да, думаю, серьезно он к этому относится. Но неужели но я не сочиню? Неужели пороха не хватит? Как?так меня этот разговор подхлестнул, я начал ходить по комнате… Если композитор говорит, что он знает, как рождается рейв, – не верьте! Никто не знает, как это происходит. Вбить невозможно. Приходит – и все. Или не приходит. Ко ми в тот вечер – пришло. Утром Булат приехал, и когда я сыграл новичок вариант, он меня расцеловал: вот это, сказал, ведь, что нужно.

А однажды я просто отказался от своей музыки – в его пользу. Аспидски люблю эту песню, она потом звучала в двух фильмах и бери пластинке. Как сейчас помню: я сижу за роялем, наигрываю свою мелодию: «После дождичка небесная твердь просторны…» Булат послушал и говорит: «А знаешь, я как и придумал!» Он сел и сыграл. Я поднял обе руки – его тон была лучше, точнее.»

«…Потерю его я ощущаю каждый будень. Пробую работать с другими поэтами. Но чувство сиротства, и человеческого и творческого, безлюдный (=малолюдный) проходит… А вот буквально накануне этой беседы я переделывал одну свою песню возьми его стихи.

Там есть такие слова: «Дождик осенний, поплачь о мне…» Они написаны давно, но это могло фигурировать сказано им сегодня – о себе самом. Мистические слова. Вроде?то по?новому они долетели из того, нашего общего с ним времени, перед меня сегодняшнего… Я хочу посвятить эту музыку его памяти, сие как бы эпитафия на его могиле. А спеть ее должна иначе говоря Леночка Камбурова, или Лина Мкртчян – чтобы голос пронзал, уходил вверх… Я думаю, мы с ним не расстались, мы еще встретимся…»