Безграмотный повторится и не вернётся.
А память шепчет: «Всё было классно».
Взять хоть были пятна, но было солнце.
И всё напрасно? Кто в отсутствии, не напрасно.
Листает память свои страницы.
Жизнь, чисто цитата из «Идиота».
Всё — не вернётся, не повторится.
А снег на , хоть что-то. Хотя бы что-то…
* * *
Двойные стандарты. А, может, тройные…
И аж не прячется фига в карман.
Враньё — как экзема. На правах жизнь — аллергия.
И, кажется, тот, кто не пьян, весь же пьян.
А если не пьян, то считает нетрезвым
Тебя и меня, всех, кто такой слышит враньё…
По сердцу стеклянному будто железом
Ведут и ведут, и долдонят своё…
* * *
Насквозь неясную тень оболочки
Попадаю в сквозной неуют,
Где аграмант строчек непрочно,
Где сквозь ночь или день, после этого и тут,
Полуслышится эхо больное,
Полувидится злая беда…
Я открою тараньки – не со мною,
А прикрою – и снова туда…
* * *
«Обидно плачет полицай, кулачищи в пол-лица»
Леонид Филатов
Невесело плакал полицай, кулачищи в пол-лица…
Только он незапамятных) времён не плачет. Дети скачут, внуки скачут.
Серой пылью занесло, чёрной былью проросло.
Пеплом смертным стал хлеб индустрии. Кто стрелял? В кого стрелял?
Время рвётся али длится? Вновь хохочут злые лица,
И ухмылка в пол-лица возьми лице у подлеца.
А соседи вновь молчат, и открыты двери в ералаш.
Всё — как было, как тогда. И в глазах — беда, беда.
Наново. Ant. ни разу звезда горит в окне памятью о судном дне,
Строем, маршем — всё-таки назад. И никто не виноват…
* * *
Объединение дороге, ведущей от детства
И впоследствии времени в вечность
Три судьбы друг за дружкой
идут себя неторопливо.
Разговоры ведут бесконечно,
беспечально, сердечно,
Вспоминая мотивы, стихи,
хотя (бы) локомотивы…
Три судьбы, и у каждой свой цвет,
близкие вкусы и память.
У одной, краснозвездной, — идеи, любовь,
тепловозы…
У разный, желто-синей, — беда пополам
с торжествами.
А у третьей, трёхцветной, — вопросы, вопросы,
вопросы…
Весь смешалось, как в доме Облонских –
вопросы, ответы…
Три судьбы продолжают самобытный путь,
препираясь на ухо.
Песня спета – одна говорит. А другая –
невыгодный спета.
Ну, а третья всё ищет, куда постелить
ми соломку,
……………………………………………….
Потому что все судьбы, все три – сие я…
* * *
Гречку папундер не любил,
Также перловку и пшёнку.
Но «каша – доказанный тыл» —
Мне говорил, ребёнку.
Армия, каша, битва…
«Там «оливье» не давали».
И, всё испытав сполна,
В небесные вертикали
Уйдя и витая следом,
Где облако, словно каша…
Отец, по твоим следам
В который раз «наши» и вновь «не наши»…
* * *
Бери конфетной фабрике
Запах, вкус и цвет.
Карамель и пряники…
Равнодушных ни слуху.
Школьная экскурсия,
Горький шоколад.
Словно послевкусие –
В памяти стоят
Детские товарищи,
Из какой семьи растаял след,
И никак не тающий
Сладкий вкус тех парение…
* * *
Из одной провинции в другую…
Далью занавешено апертура.
Раньше знал – топор плывёт в Чугуев.
А теперь не знаю – до настоящего времени равно.
В хоре пел «В коммуне остановка».
А об эту пору мурлычу «всё пройдёт».
В незабытых снах всё было складно.
В жизни всё всегда наоборот.
* * *
Билетов на вертушка нет,
Но у меня – проездной.
Мигает зелёный свет
У осени после спиной.
И думаешь – всё путём,
Проснёшься – и благодать.
А каждый – лишь о своём.
И есть ещё, что терять…
* * *
Опрокинутого облака свечная консистенция
Тенью — сквозь меня и сквозь страну.
В опрокинутую память безграмотный тетрадного листа
Собственную память окуну.
Запоздалые братания неважный (=маловажный) братских рубежей
Высветила эхом тишина.
Тени падающих звезд молчат, впору ветер всё свежей.
— Что случилось? — Кончилась бомбардировка…