Неосознанное видение будущего

«Предвидение навеки исполняется непредвиденным образом»
Такаси Мацуока.

Сбываются ли сны? В который-нибудь-то жёлтой прессе я читала, что иногда сбываются. Существует ли этому разумное объяснение? Что. Итак, без лишней болтовни. Приснился мне недавно противоестественный и весьма нехороший сон. Почему-то я запомнила его в деталях. Предварительно появился густой и плотный полумрак с размытыми очертаниями диковинных сооружений. П туман понемногу рассеялся. Я ожидала узреть что-либо сиречь таинственного фантастического мира, в котором процветает благоденствие и изобилие, не то — не то же добрую фею, с волшебной лёгкостью исполняющую желания, быть этом омолодив меня лет, этак, на десять. Я безлюдный (=малолюдный) про пластическую операцию, этот тупой самообман, а по-настоящему. Вуаля! И — помолодела. Далеко не отказалась бы от принца на белом коне, какой-никакой неожиданно прискачет из неведомых краёв, и положит к моим ногам несметные богатства. Эх, не везёт мне даже в снах. Тем приставки не- менее, проклятая страсть к стяжательству, зелёненьким купюрам, а так но ювелирным украшениям из драгметаллов, навязчивой идеей преследует меня вовек. Хочу всего, и желательно, сразу. Банальщина? Но ведь сего все хотят. Нет? Одним вот, всё можно, а другим в честь какого праздника-то недоступно почти ничего. Рылом не вышла? А смотри и нет, ещё как вышла. И рылом, и телом с буферами. Хотя толстосумов бабушек-дедушек за границей с завещанием на моё термин у меня не оказалось. По всем базам пробивала. Словно сразу много заработать? Очень много. Только в проститутки — ни из-за что, и никогда. Ну всё, сплю. И взору моему открылась сокрушенно-плачевная дурацкая картина. До самого горизонта распростёрлась даль отравленной утренним смогом мрачно-серой городской улицы, застрявшей накрепко в безнадёжной автомобильной пробке. Машины мерзко голосили, кто-в таком случае из водителей бил морду подрезавшему его джип мотоциклисту. Под боком уродливой клетью расположилась трамвайная остановка с болтающейся на одном гвозде ржавой табличкой расписания маршрутов, ещё прикрытой транспарантом с яркими лозунгами: «лечу от алкоголизма», «ломбард, 50 метров», «бурение скважин». Тама-то мне и надо. Рванув подобно спринтеру, я бежала со всех ног, и чувствовала, в чем дело? стоявший возле убогой металлоконструкции вагон вот-вот уедет. В сознании гуляло парестезия, что если не успею, то для меня наступит следствие света, или что-то в этом роде. Все предметы отражались в источниках грязненько-серого мутного сияния. В последний момент, на тонких шпильках, я умудрилась совершить олимпийский прыжок, перемахнув через заплёванную урну, и заскочить нате нижнюю ступеньку задней площадки. Проём двери захлопнулся с лязгом, затем чего трамвай неистово дёрнуло. В судорожной попытке ухватиться вслед поручень, я распласталась на четвереньках поперёк прохода, ударившись коленом о что-то острое, навсегда порвав при этом дорогущий колготок. Стародедовский механизм времён советского застоя со скрежетом поехал, а я пребывала в пикантной позе, и тихонько выла с боли. Ох, как же я толсто троллю. Мне износиться — мёдом не корми. Из меня, наверное, ещё раз тот гороховый шут получится. Или шутиха. Нет, шутяра. Лепешка, запуталась совсем. А хочется выглядеть в глазах аудитории трагично-сексапильной цесаревной. Яко о чём это я? А-а, вот! Обещала без болтовни. Дура. Короче, стою я в интересной позиции, но на меня никто далеко не глянул. Странно. Обычно мужики пускают слюни, когда я нагибаюсь по (по грибы) какой-нибудь бумажкой. Осмотревшись по сторонам, я увидала пассажиров, и были они какие-в таком случае безжизненные, словно статуи в музее мадам Тюссо. На безучастных лицах-масках малограмотный отражалось ни единой эмоции. Одни сидели, другие стояли, переговариваясь получи тихом шелестящем языке, и в несуразных их телодвижениях сквозила принужденность. В этом трамвае с пассажирами было что-то неправильное. Неприметно как? Кто-то играет с телефоном, а кто болтает, спорит, ржёт наравне конь. Ну, суета обыденная. А эти. Они напоминали восставших изо склепа зомби, и веяло от них замогильным холодом. Трамка всё ехал, в окнах же, не отражалось ровным в количестве ничего. И тут передо мною выросли ноги в помятых штанинах и грязных башмаках огромного размера. Запрокинув голову изо неудобного положения, я увидала мощную фигуру в форме вагоновожатого со светоотражающими полосами, а отвратительная прыщавая страхоидол нагнулась вниз. Глаз не было, и чёрные провалы орбит бездонными ямами уставились в меня. Разве истукан с острова Пасхи, ни дать, ни взять. Холазма мигом сковал тело, душа же прямиком отправилась в пятки. В какое очередное никуда не годный я снова вляпалась?
— Дамочка, здесь вам не место, — прокаркало дядя электронным синтезатором, — читать умеете? Или повылазило?
Стра кондуктор указал корявым пальцем в серую надпись на потолке.
— После этого не по-русски, — пролепетала я, — и вроде-бы, маловыгодный по-английски.
— Desine spirere qui hic intras. Оставь надежду, всяк семо входящий, вот что тут написано. Как ты семо попала, тебе что, у себя там надоело?
— Что поперек середыша?
— Куда ты лезешь, жалкое тупое создание. Таким, что ты, свой любопытный нос совать сюда запрещено задолго. Ant. с срока. Я равновесие нарушить не позволю. Мой царь и раджа. Ant. подчиненный для этого назначил меня на этот пост. Сие не твой трамвай. Ты приехала, твоя остановка.
Проверщик бесцеремонно ухватил меня за шиворот, и сволок по ступеням долу.
— Да как вы смеете, что вы себе позволяете. Я буду стонать.
Однако идол лишь гулко расхохотался. Вагон остановился, и в распахнувшуюся янус ворвался смог зловонной улицы.
— Вали отсюда к своему царю, черт. И на досуге выучи латынь, — с этим напутствием колонна деловито вышвырнул меня примерно так, как вышибала выбрасывает пьяного дебошира с культурного заведения.
На этом крайне негативном моменте я пробудилась, передёрнувшись с отвращения. Это я — нечисть? И у меня повылазило? Да кто именно бы говорил! Приснится же такая пакость. А мерзкая кондукторская рожа перед глазами до сих пор висит. Бросив зырк на настенные часы, я поняла, что на работу гиблое дело опоздала. Спасти могло лишь чудо. Теперь влетит ми от шахини по первое число. И в этот раз полоз точно влепят выговор. Чёрт возьми, наступит ли к меня то счастливое время, когда не надо пора и совесть знать спозаранку вскакивать с уютной постели, и сломя голову мчаться бери эту проклятую работу? Спать до десяти, лениться, кропать то, что заблагорассудится, а не то, что навязывает безжалостная общественный порядок. Ни в чём себе любимой не отказывать. Сорить деньгами предвидя, что они у тебя никогда не закончатся, и оттопыриваться получи и распишись всех элитных мировых курортах. Жить, пусть не вот дворце и замке, но не в убитой хрущобе с картонными стенами, идеже теснота собачьей конуры. Ну почему? Почему, почему, я безвыгодный попала в число тех счастливчиков, которые никуда не спешат, философски тратят в день по нескольку миллионов на всяких с те стилистов, раз в год меняют дорогую мебель и машину, и одеваются до чрезвычайности из забугорных салонов. Говорят – дурак думкой богатеет. А по сей день от чего? От безнадёги беспросветной.
Когда-то при царе горохе (, лет семь назад, я прекрасно обходилась без личного автомобиль. Теперь я знаю, насколько это неудобно. По милости благоверного, отлично по собственной глупости, я влезла в три убийственных кредита, угодив таки в долговую яму, и приобретённую на вес золота машину пришлось срочно продавать. Я, наконец, рассталась со своим муженьком-альфонсом, каковой все три года нашей совместной жизни провалялся в диване, палец о палец не ударил, и не забил ни единого гвоздя. Обаче, не отказывал себе ни в чём, естественно за моего счёт. Он на работу так и не устроился, и ми осточертело в одиночку тянуть семейный финансовый воз. Его беспрестанное клевета про какие-то богатства, которые завтра-послезавтра свалятся бери нашу голову, мне опротивело выслушивать до блевотины. В Водан прекрасный день моё терпение лопнуло. Я закатила ему такую истерику, как стёкла в доме задрожали. Я высказала ему всё. И про ночные бдения пизда телевизором с бокалом дорогого вина, про то, что после этого не футбольный стадион, и не боксёрский ринг, и про компьютерные стрелялки, и для кроссворды. Однако после развода моё материальное положение невыгодный очень-то улучшилось. Зарплата, больше чем наполовину, проваливалась в затушение кредитов, которые мой бывший давно спустил на приманка прихоти, и джек-пот в многочисленных телелохотронах мне сих пор неизвестно зачем и не выпал. Таким образом, приобретение даже не новой механизмы, откладывалось на неопределённое светлое будущее. Меня использовал получи всю катушку прохиндей-манипулятор, я слишком поздно это поняла, и нате меня постепенно наваливалась депрессия. Теперь приходилось передвигаться в общественном транспорте, нести толкотню, духоту, агрессивность граждан, точно так же спешащих для работу. Я научилась быстро бегать на тонких каблучках, освоила аминь позы камасутры, перестала обращать внимание на оскорбления, и вплоть до меня постепенно дошло, что я лишилась нечто большего, нежели видавшей виды, но всё же надёжной тойоты. Приманка колёса — это не только какие-нибудь понты. Автовладельцы меня поймут. К примеру, в собственной машине, пусть даже если в пробке стоишь, ты всё равно сидишь. Болтаешь точно по телефону с сигареткой, под струями кондиционера, в удобной позе, и в общем-так вполне комфортно себя чувствуешь. Никто не пялится около юбку, не лапает похотливо, воспользовавшись толкотнёй. Попробуйте закутить в трамвае, маршрутке, или автобусе. Готова спорить на сто баксов, путем минуту от вас мокрого места не останется. В лучшем случае, бабушки-пенсионерки, спешащие получи рынок со своими вёдрами, вам бадиками рёбра сию минуту пересчитают. А покупать машину снова, и влезть в ещё один овердрафт на текущий момент для меня было неприемлемо. Такова невесёлая бытовая математика. И вона несусь я, как лошадь племенная на остановку, рискуя уничтожить дорогую шпильку, и вижу, что мой трамвай вот-во тронется. Тем не менее, проявив недюжинную прыть, ми всё же удалось втиснуться в проём захлопывающихся перед самым носом дверей. Содержание весьма хрестоматийный с различной степенью успеха, но кто изо нас ни разу не опаздывал на работу. Многие ни на лепту не работают, и свесив ножки, сидят на чьей-в таком случае шее. Здорово, а? Мой муж, который теперь объелся груш, аминь время так и поступал. И сытно жрал, и пил, не дабы что. Небось, другую дуру уже нашёл, и грузит ей объединение ушам байки про золотые горы. А тех, кто любит свою работу, даю сто баксов, возьми пальцах перечесть. Тьфу ты, чёрт, меня опять стократ-то понесло. Я же в трамвае еду! Когда я залетела в середку, меня привычно приняла в свои железные объятия нервозная круг утренней толкотни вперемешку с руганью, и появился слабый шанс малограмотный опоздать. В лучах восходящего солнца, пробившегося сквозь грязные окна, суетилась густая пылеподавление. Кто-то дыхнул в лицо вонючим перегаром, а кто-так локтем ткнул под дых. Стоявшая вплотную, громко чавкающая жвачкой деваха, не удержавшись, резво наступила мне на ногу острым каблучком. Я запищала, завалившись по всем статьям телом на какую-то чопорную даму. Та (в же среагировала.
— Девушка, вы бы держались, да по-под ноги смотрели. А то наденут шпильки метровые, и спотыкаются в ровном месте, — надо же, покуда девушкой зовут, из чего явствует, беготня и отказ от курения пошли мне на пользу.
— Извините, я отнюдь не нарочно, — проскулила я, скривившись от боли.
— Девушка, ступайте садитесь, — долговязый парень, похожий на студента, встал и предложил ми место.
Всё же рыцари и в наши дни встречаются. Благодарно кивнув, я стала протискиваться сквозь толпу, но путь мне преградил толстый проводник в форменной жилетке. Прижимая к себе увесистый сидор, он вопрошающе смотрел ми в глаза, и теребил на груди исцарапанный бейдж. Вот туточки-то ко мне пришло понимание того, что дела чем-то до боли напоминает сегодняшнее сновидение. Такая а прыщавая физиономия, светоотражающие полосы. Глаза, правда, на месте.
— Проход оплачиваем, уважаемая, — обратился он ко мне таким тоном, точно (бы) я ему миллион задолжала.
Я потянулась к редикюлю и пошарила внутри. Мамма мия! Кошелёк-в таком случае на трюмо остался, когда я впопыхах натягивала тесные босоножки. Во так! В одном культовом романе профессор объяснял своему ассистенту, что-нибудь успевает всюду тот, кто никуда не торопится. И был сей профессор глубоко архинеправ. Его бы в наши пробки современные втолкнуть, да в суету городскую. Ох, поглядела-б я тогда, как возлюбленный повсюду бы успел, и при этом нигде ничего никак не забыл.
— Я деньги дома оставила, — прошептала я виновато, чувствуя, яко густо покраснела от накатившего стыда, — так получилось, ахти торопилась, и не заметила, как кошелёк остался лежать в столике в прихожей.
В этот момент я готова была провалиться через землю, но кондуктор был неумолим.
— Дамочка, что вслед за бред. А голову не забыла? Цацки вот, навешать сверху себя не забыла. Наштукатуриться тоже не забыла. В общем беспричинно, или платите, или выходите. Врать сперва научитесь. Неважный (=маловажный) хотите проезд оплачивать, вот и весь сказ. А я не аппарат добрых услуг. У меня и так зарплата, как у микроба. Я безграмотный собираюсь зайцев на халяву катать.
— Я на работу опаздываю.
— Знаю, точно вы все тут на работу. А посмотришь, так точно по рынкам, да супермаркетам околачиваетесь. Сказано — выходите. Иным способом вызову полицию. Сейчас вот типа поломаемся, и высажу сверху хрен всех. Топайте тогда пешком.
Трамвай остановился, и обидный служитель общественного транспорта шустро выпихнул меня из салона. Оказавшись получи и распишись улице, я осмотрелась по сторонам. Вагон отъезжал от остановки вон, а я стояла, и в бессилии грозила кулачком. Кондуктор был, конечно, прав. Естественным путем, не обеднел бы он от тех копеек вслед мой проезд. Но пошёл на принцип. Проявил, приближенно сказать, свою власть, и показал, кто в доме хозяин. Скот оказался непреклонен. Однако, сама виновата. Лучше бы и точно голову свою ненужную забыла. До начала рабочего времени оставалось поменьше четверти часа, и успеть вовремя в свою контору уже ни за что на свете мне не светило. Трамвай всё удалялся, неторопливо пересекая росстань, я же обречённо хлопала себя по карманам в поисках завалявшейся мелочи. Я видела, словно наперерез ему мчится фура, гружённая доверху каким-так железным хламом. Она вылетела из-за угла нежданно-негаданно, в то время, как все машины стояли. Игнорируя киноварный сигнал светофора, водила гнал тяжёлый грузовик на всех парах, пожалуй спешил в погоне за длинным рублём, намереваясь проскочить впереди. Не рассчитал. Секунда — жуткий скрежет сминающегося металла, треск со звоном разлетающихся стёкол смешался с единым возгласом ахнувшей толпы. Я зажмурила зеницы, и что есть мочи завизжала. Многие бросились к месту аварии, некоторые замерли в ступоре, а злосчастный перекрёсток наполнился воем сирен спецтранспорта. Я стояла столбом, и боялась крутануть голову в сторону страшной аварии. До меня не зараз дошло, что пару минут назад меня высадили изо вагона, который сейчас представлял из себя довольно жалкое вид. В нём находились люди. А если бы я там осталась. Если бы бы деньги не забыла. На работу я, конечно, опоздала. Хотя начальство было уже в курсе про дорожно-транспортное событие перед мостом, и моментально образовавшейся пробке длиною в несколько километров. Егда я рассказала заведующей свою историю, та была потрясена. Некоторое старинны годы она молча на меня смотрела, а потом тихо сказала:
— Шагом марш-ка ты домой. На сегодня ты свободна. Приди в себя, спрячь рога, а завтра не опаздывай. Да в аварию не попади.
Ранее дома я осознала в полной мере, что со мной содеялось. Я избежала ситуации, выжить в которой, и не остаться при этом калекой, уже бабка надвое сказала. Тело охватила мелкая противная боязнь. Достав из шкафа недопитую когда-то муженьком бутылку заграничного спотыкач, дешёвой дряни он не пил, я накатила сразу полстакана. До жилам побежало тепло, крепкий алкоголь ударил в голову, и прикрывшись пледом, я уютно устроилась для кровати. Веки вмиг потяжелели, и засыпая, я думала про оный вещий сон. Быть может, он повторится? Что следом страшилище-кондуктор плёл про каких-то царей. Относительно своего, про моего. Что он имел в виду? Кой здесь тайный смысл сокрыт? Я чувствовала ключевое значение сих слов, однако сущность фразы монстра от меня ускользала. А гипнос, который в полной мере показал мне будущее, более безграмотный повторялся. Кто-то на сны свои не обращает внимания. Часть же впадают в противоположную крайность, и сновидениям своим придают от чур большое значение. Приобретают массу сонников, посещают сомнительного толка семинары, обивают пороги алчных экстрасенсов. Вестимо, что деньги немалые тратят на пустую ерунду. Однако просто взять, и отмахнуться от феномена, связанного с видениями, аюшки? дарит нам Морфей, было бы неправильно. Сейчас ми снятся сны совсем другого рода. Ведь незамужняя но я, и по большому счёту, мне не совсем по барабану, отчего приснится мне сегодня, или завтра. И всё же. Автор сами хранители наших снов, и отчасти — веры. Точно будет дальше — знать нам не дано. Сверху самом деле, много в этой жизни мне не приходится. Хочется простого человеческого счастья. Ну а мечтать, так сие никому не вредно.
На следующее утро я на работу никак не опоздала.

«Ты лучше, чем тот царь, что мной повелевает»
Ахиллес, Троя.

ARHIMED