Незаметная смерть

Чревный свет пробежал по гладкой руке девушки, сидящий в салоне автомобиля dodge stratus 1999 лета выпуска. В воздухе витал запах кожи, приторно смешанный с мятным освежителем воздуха. Вслед за окном было 25 июля, один из тех дней, идеже люди делятся на активных путешественников и тех, для кого парад из дома будет уже поводом для гордости. Стальная магистраль была свободной, несмотря на будничный день, лишь раз-другой проезжали и скрывались в дали грузовые машины, везущие бревна, мальм и металл под плотным тентом.
Одна из таких проехала избыток близко, и угарный газ из её двигателя настырно пробрался в зал автомобиля.

— Закрой это чертово окно, Джо, разве твоя милость не чувствуешь, что воняет? — моментально отреагировал мужчинка за рулем.

Джо поморщила нос, чуть приподнялась, да решив, что и так в салоне слишком душно, одернула руку отступать и приняла прежнее место.

— Джо, ты не слышишь?! — с возмущением прозвучал мужицкий голос, — Ты хочешь что-ли… — однако тут его перебили.

— Боб, ты правда хочешь послужить щитом нас тут полностью в такую жару? — Голос прозвучал либерально и измученно.

Мужчина не стал возражать, он уже понимал всю абсурдность своей просьбы, только Джо добавила:

— Ты так напряжен из-за предстоящего?

В отповедь — тишина.
Дорога тянулась еще на много миль, худой как щепка ветер с песком с края дороги еще собирался испачкать борта автомобиля, а чета Джо с Бобби ехали уже не первый час.

— Твоя милость не хочешь вздремнуть? Ехать нам еще долго.

— На случай если бы я хотела, Бобби, я бы давно это сделала. Тем сильнее я не хочу оставлять тебя в одиночестве.

— Да что со мной угодить на пустой дороге? — фраза была пропитана никак не то детским смущением, не то любовью.

— И все а.

Повисло легкое молчание, которое часто случается с людьми, которые живут единодушно достаточно долго, и темы для разговора перестают рождаться о.
В салон, с тихим писком, влетел комар. Сделав пару оборотов кругом кучки вещей на задних местах, он подлетел к шее Боба, сел, и всего лишь собирался сделать укус, но сильный шлепок загоревшей и влажной через пота ладони остановил его.
Глаза Боба даже невыгодный моргнули, он был слишком сконцентрирован на дороге. Ему предстояло помчали) туда, куда он не хотел возвращаться ближайшие парение пять. Он ехал в старый дом своей семьи, в шатёр, где умер его отец.

***

Солнце установилось в своей полуденной фазе. Скучное корм красок и однообразности за окном сменилось маленькими частными домами, поросшими лужайками и редкими людьми. Однако в этом месте навевало спокойствие и размеренность. Колёса лениво перебирали землю — щемить было не куда, да и ехать быстро в таком месте было бы идиотически и небезопасно. Джо, несмотря на свои прошлые высказывания, по-хорошему спала на своем месте, укрывшись лёгкой кофтой с искусственной ткани. А Боб был полностью отдан своим мыслям.
Дьявол вырос в небогатой семье на окраине города. Дом был удовлетворительно большой — достался в наследство от прадеда, но такой маловажный. Поначалу просто не было вещей, способных закрыть хана свободное пространство, а потом пришло осознание, что это ни на йоту не нужно. Каждый видит в пустоте нечто своё, личное. Борис видел в ней красоту уединения. И разве это плохо? Да что ты есть смысл наполнять то, что уже самодостаточно?
А что случится, если пустота станет больше? Первой ушла стрефил Боба. Старость сделала свое дело, люди не живут хлеще положенного, и Маргарет была не исключением. Её седые букли, поблекшие  глаза и молчаливая усталость в движении рук постепенно перетекли в житейская проза, а однажды она просто не проснулась. Наверное, это лучшая летальный исход — во сне. Нет ни боли, ни осознания, весь век происходит незаметно и легко. Боб не помнил слёз — их далеко не было, лишь порой приходила тоска. А потом она сменилась смирением. Батон Боба так не смог. Да, он всё уже улыбался, всё ещё мог общаться с людьми и быть «живым», а во всём чувствовалась наигранность, будто это был прочий человек под маской его отца, очень похожий, же другой. Лишь в задумчивости его проскальзывала скорбь и сильнейшая пропажа. Прожив много лет с самым любимым человеком и проснувшись в одно прекрасное время в уже пустой постели можно понять, насколько большой стала безлюдие вокруг. Боб и его отец стали запирать пустые комнаты, думается там что-то было, чего вовсе не желательно видеть, и очень скоро достаточно большой дом стал ограничен четырьмя комнатами — конура Боба, отца, кухня и гостиная.
Потом в жизнь Боба ворвалась Джо. Её утвержденный характер в смеси с детским счастьем дал новую жизнь Бобу. Длинные прогулки, бесконечные балясы — и вот они уже на пути в большой город. Состояние завертелись, тела стали жить новыми красками, создавая идиллию. Возраст всё ближе стремились к сорока, но для этих людей весь круг день был как новое начало. Пустота ушла, оставив околоток новому, прекрасному, и, вдруг, такому родному.

***

Нервы ведут к болезням. Отчим Боба остался один. Наедине с пустотой. Комнат в доме сократилось после двух — спальня и кухня. Дом оседал под натиском времени. Срок несло с собой старость и раздор в теле Генри. Уже на каждом слове он не выходил из кровати почти целый число. Усталость стала так привычна, что в конце концов пикнид перестало сопротивляться. Сначала подчиняться перестала левая нога. Пришлось затарить трость в ближайшей столярной лавочке. Потом стала пропадать пантомима. Было всё тяжелее говорить, звонки по телефону превратились в маета. Потом стало уходить зрение. Генри будто таял в собственном теле, которое сверх меры устало. Генри парализовало полностью когда он выходил вслед утренней газетой. Мальчишка-почтальон вечно не докидывал ее давно двери, старику приходилось проходить уже неблизкий путь ото крыльца к почтовому ящичку у дороги. Он сказал, что в оный момент всё резко потемнело. А потом пришло время. Сколь(ко) помнил Бобби, его отец не боялся, просто сверху долю секунды в его глазах вспыхнуло осознание собственной смерти. А п спокойствие.
Боб отогнал эти мысли, и осознал, что сделано подъехал к дому. Пустому и родному дому.

***

Нежным прикосновением спирт разбудил Джоди, она сонно открыла глаза, но по (волшебству резко, с полной готовностью, села. Взгляд ее был направлен в лупетки Боба.

— Ты точно готов? — в вопросе была трусость, хотя Джо хотела быть уверенной.

— Возможно, я никогда безграмотный буду готов, но мы уже здесь.

Это было (до коротко и ясно, что желание посторонних вопросов улетучилось. Скрипнули двери автомобиля, и сам-друг человека направились ко входу в дом.

***

Боб, пройдя полпути до двери, резко остановился. Что-то в нем захотело шлифануть отсюда как можно скорее, но он сдержал себя. Подняв тел на дом, он оглядел его. Прошло всего высшая оценка лет, но выглядел он так, будто в нем отнюдь не жили уже лет тридцать. Окна задёрнуты, покрыты слоем пыли, кой, наверное, сможет смыть только очень сильный дождь. Сверху одном из окон виднелась паутина трещин. Скорее общем местные хулиганы, прознав, что в доме давно не было людей, решили попроказничать. Боб закрыл глаза и представил, как свора мальчишек собрались округ, самый старший из них сжимал в руке камень. Пошеве всего, он даже не осознавал, зачем это мастерить, но он хотел этого. И тут бросок. Камень пролетел подина сильным углом, так что окно только треснуло, только этого хватило для осознания содеянного. И вот уже сии мальчишки бегут по углам, подальше от этого места, подальше через наказания, которое могли понести. Да, так это и было.
Борис открыл глаза, вздохнул и продолжил свой шаг.

***

Дверь кой-где потёрлась, поблёкла, ручка утратила прежний блеск.  Ключ вошёл малограмотный с первого раза, пришлось приложить силы, и в награду дверь открылась.
Легкомыслие. Эта мысль завопила в висках при виде открытой двери. Хотя Боб сделал шаг вперед, за ним внутри скрылась Джо.

***

Круг был спёрт, пыль, поднявшись густым облаком, тысячами иголок вонзилась в что на витрине. Джо кашлянула, приобняла Бобби и оглянулась. Вокруг было всего ничего вещей: кресло, светильник, старый телевизор, который больше напоминал коробку, параша картин и фотографий на стенах. Проведя рукой вдоль стены, Борис нашел выключатель света на старом месте. Конечно, дьявол же не мог переместиться, даже не смотря нате время, это было бы абсурдно, но Бобби один успокоился от выключателя на старом месте. Щелчок. Лампочка Зажглась на пару секунд, издала звук лопающегося стекла и в загоне вниз, унеся с собой единственный источник света в этой комнате.

— Шибко, — коротко и ясно заключила Джо.

***

Тонкие струйки бледного свечения с мобильника Боба, который был намного моложе всего в радиусе метров двадцати, прорвал темноту. Пока что и правда стало чертовски жутко. Обои, некогда яркие, в данное время представали мрачными и серыми кусками кожи на стенах. Лица для фотографиях и картинах блистали не беззаботной улыбкой, а усмешкой, тела а казались неестественными и грубыми. Старый телевизор резко стал пусты и глубоким, и как бы всасывал окружающий его воздух. Вдруг ставшее громким и глухим, дух Джо лишь нагнетало и без того неприятную атмосферу, и Борис поспешил сдвинуться с места, отправиться исследовать дом.

***

Пройдя половину комнат, которые без- имели смысла, стало ясно, что лампы более далеко не способны выполнять свою работу — а как же, быть в заточении молчания и темноты пяточек лет не каждый выдержит, вот они и сдались. Мысли липли комом — они были подобны назойливым мошкам в летнюю жару. Дух прерывалось воспоминаниями прошлого, вид вокруг перемешивался, сливался в глазах Бобби, ног шли соответственно некогда знакомому, но уже забытому полу. Зачем дьявол здесь? Зачем идёт, смотрит вокруг, зачем вспоминает? Ему сделалось неудовлетворительно, и, оперевшись у стены, Боб чуть не потерял сознание, однако вдруг понял, что стоит у дверей своей старой комнаты, старого себя. Как там? Зачем вообще задаваться подобным вопросом, если после закрытыми дверьми твоя комната? А помнил ли он? Растопырки сами притянулись к ручке, скрипнули давно засохшие петли, промозгло-холодной воздух вышел в пространство достаточно большого, но такого пустого на флэту, что тут же развеялся. Было пыльно. Очень. Старые плакаты жеребий-звёзд семидесятых были словно за пеленой, сложно было услышать лица. Стол из некогда черного стал больше вспоминать серый. Как всегда наспех заправленная кровать больше невыгодный несла тепло и уют, как прежде — она настораживала, отстраняла, пугала. Ну он здесь жил? Неужели именно здесь он переживал находя пубертатный период? Как он мог позабыть всех тех красок прошлого, проведя после этого пол своей жизни. И тут Боб почувствовал страх. Симпатия дрожью приблизился к горлу, сжался там в клубок так, зачем было трудно дышать. И появились слёзы. Осознание того, отчего можно забыть чем ты жил до этого, стереть из пам всю важность уже прожитых лет, занять место молодости в голове картинами пустоты. Сие было как озарение. Все эмоции, чувства, которые нес возлюбленный, начиная с десяти лет, куда они делись? Куда пропало было взгляды, идеи, мечты? Просто пришел возраст, как тела, яко и характера, или… Боб не хотел об этом вникать, но мысли не подчинялись, они копали всё глубже в памяти, принося в большей степени и больше картин детства. А что, если тот, юный Борис умер? Растворился в новом, более старом теле? Не стал основой новому, неважный (=маловажный) лег в фундамент, а просто умер? Был поглащён пустотой окружения. Однако нет никакой пустоты — это просто термин, догадка, термин. Или же всё время она была рядом? В утреннем кофий, в звоне церковных колоколов, в походке прохожих, в улыбке любимой. В настоящее время это не было абсурдом, а стало явью — пустота была повсюду, она не покидала Боба не на шаг, симпатия поглощала его Я, заменяя собой, и всё то, что некто хотел объяснить забывчивостью на самом деле было маленькой смертью больше молодого, раннего Боб, а на его место восходил современный, тот, кто даже этого не замечал. Каждый дней, каждый час, каждый вздох были незаметной смертью. Эмоций и мыслей из чего можно заключить слишком много, они шли через край, били истерику и звали получай помощь.
Джо нашла Бобби, красного от слёз и внутренней боли, с немым криком получай губах и диким биением сердца, сидящим в позе эмбриона промежду своей старой комнаты. Она была напугана и полна непонимания, а спирт знал, что с каждым движением век старый Боб умирал, и его заменял современный.