Дом дяди Кости уютно расположился на живо­пис­ной поляне, со всех сторон окружённой лесом. Лишь просека, как радиус, соединяла поляну с внеш­ним миром. Просека одновременно служила и дорогой.

Дядя Костя был лесником, поэтому и жил в лесу.

Ване здесь сразу всё пришлось по душе. И он был очень рад, что приехал к своему дяде гостевать на целое лето.

В первый же день Ваня обратился к дяде Косте:

– Пойдём в лес. Сам я не решаюсь, могу заблудиться.

– У нас в лес без надобности не ходят, – предупредил лесник. – Вот если по ягоды…

– Охотно!

Пока шли по лиственному лесу, Ваня с любопытством осматривался вокруг. Он – из степного края, и лес для него – в диковинку. Под лёгким дуновением ветерка листья шевелились, словно разговаривая между собой на непонятном языке. И Ваня вслушивался в их беседу.

Но как только зашли в ельник, налетела кусачая рать – комары и мошкара. Ваня руками от них отмахи­вается, головой мотает, а дядя Костя усмехается:

– Это – лесные охранники, дары природы защищают: грибы, ягоды… Возьми ветку, племянничек, отгоняй «летучих голландцев».

– Странно ты их называешь…

– Говорят, в Голландии комаров вообще нет, все они в наш лес перекочевали, – засмеявшись, объяснил дядя Костя. – Вот поэтому я их так и зову «летучими голландцами»… Наконец-то, пришли в ягодный рай! Собирай чернику.

– Я ужасно покусанный-ужаленный! Всё тело чешется от уколов комарья! Вернёмся-ка лучше домой…

На следующий день дядя Костя снова зовёт парнишку в лес.

Ваня отнекивается:

– Лесные охранники такие злые! Десяток уничтожишь, сотня взамен появляется. Нет на твоих «летучих голландцев» никакой управы! Пожалуй, я дома останусь, книжку почитаю…

– Я знаю заговор против кусачей кавалерии, – говорит дядя Костя. – На сей раз не будут тебя «летучие голландцы» из леса гнать.

– Точно? – не верится Ване.

– Точно! – заверяет лесник.

Он достает из кармана пластмассовый пузырёк и ватку.

– Сначала жидкостью надо лицо и руки протереть, тогда заговор лучше действует. Закрой глаза! – даёт команду племяннику.

Обработав влажной ваткой кожу, дядя Костя приступает к заговору.

– Комарьё-мошкарьё, ненасытное зверьё! Крово­жадная орда, разбегайтесь – кто куда!

Дядя хлопает легонько широкой ладонью Ваню по спине.

– Всё! Можешь теперь не бояться «летучих голландцев». Не тронут тебя больше…

И действительно, насекомые гудели непрерывно над ухом, бросались на Ваню в пике, будто истребители, но в последний момент резко шарахались от него.

Ваня в этот раз вволю наелся черники, да еще полный бидончик насобирал.

– Эти ягоды – на варенье. Будет твоим родителям лесной гостинец! – говорит дядя Костя.

Теперь Ваня без боязни ходил в лес и на рыбалку. Перед походом лесник привычно доставал пузырёк с жидкостью и ваткой, смазывал кожу, а затем завершал процедуру заговором:

– Комарьё-мошкарьё, ненасытное зверьё! Кровожадная орда, разбегайтесь – кто куда!..

Лето пролетело быстро.

За Ваней приехала мама, чтобы в город забрать – пора в школу.

Сын хвастается:

– Я здесь столько гостинцев вам наготовил! Пошли в кладовую.

Мама идёт следом за Ваней, а после увиденного всплескивает руками:

– Ой, сколько тут всего! И черника, и брусника, и грибы сушёные и маринованные, и рыба вяленая! Какой же ты молодец, сынок! На всю зиму теперь у нас природные запасы будут…

– Лесные охранники так просто ничего не отдавали. Пришлось заговор против «летучих голландцев» применять.

Мама с удивлением смотрит на сына:

– Какой еще заговор?

– «Комарьё-мошкарьё, ненасытное зверьё! Крово­жадная орда, разбегайтесь – кто куда!». Вот какой заговор!

Дядя Костя был рядом. С улыбкой он обращается к Ване:

– Ладно, дружок, открою тебе секрет. В первую очередь специальная жидкость, которой я тебе лицо и руки протирал, отгоняла «летучих голландцев». А заговор был – для пущей убедительности, он как бы силу придавал. Ясно?

Выжить…

Отдать,

Получить,

Накормить.

Сделать…

Успеть,

Дотерпеть,

Не сорваться.

Жизни вибрирует тонкая нить,

Бьётся, как жилка на горле паяца.

Выжить,

Найти,

Не забыть,

Не предать…

Не заклинанье, не просьба, не мантра.

Завтра всё снова начнётся опять.

Это – всего лишь заданье на завтра. 

 *      *      *

Лежит судьба, как общая тетрадь,

Где среди точек пляшут запятые,

Где строки то прямые, то косые,

И где ошибок мне не сосчитать.

Бежит строка в дорожной суете,

И я, как Бог за всё, что в ней – в ответе.

А в небесах рисует строки ветер.

Он в творчестве всегда на высоте.

А у меня сквозь низменность страстей,

Невольную печаль воспоминаний

Таранит, разбивая жизнь на грани,

Строка любви, парящая над ней

 *    *   *

Было и прошло. Но не бесследно.

Память, словно первая любовь,

Избирательно немилосердна,

Окунаясь в детство вновь и вновь,

Падая в случайные мгновенья,

Где добром отсверкивает зло…

Счастьем было просто ощущенье,

Что осталось больше, чем прошло.

 *      *      *

Ничего не изменилось,

Только время растворилось,

И теперь течёт во мне.

Только кровь моя сгустилась,

Только крылья заострились

Меж лопаток на спине,

И лечу я, как во сне.

Как цыганка нагадала:

Всё, что будет – будет мало.

Быть мне нищим и святым.

Где-то в сумраке вокзала

Мне дорогу указала.

Оглянулся – только дым.

Где огонь был – всё дымится.

Крыльев нет. Но есть страница,

Вся в слезах. Или мечтах.

На странице чьи-то лица.

Небо, дым,

А в небе птицы,

Лица с песней на устах.

Ветер временем играет.

Ветер кровь

Мою смущает

Наяву или во сне.

Мальчик с узкими плечами,

Парень с хмурыми очами –

Я не в вас. Но вы во мне.

Мы с лопатой на ремне

Маршируем на ученье,

Всё слышнее наше пенье.

Мы шагаем и поём.

О красавице-дивчине,

О судьбе и о калине,

И о времени своём. 

 *     *     *

Я не знаю, за что и как,

Я не знаю, зачем и где.

Но сияет небесный знак,

Отражаясь в земной воде.

И летит среди прочих миров

Мой, ничтожный, прекрасный, родной.

И скрепляется кровью кров,

И вопрос, как крыло за спиной.