Был прекрасный летний день. Солнце стояло высоко и грело своими лучами окружающий мир. Оно согревало землю, камни, траву и жителей Хольмгарда, делая их настроение приятнее. Хольмгард представлял собой большой город, разделенный на две части, соединенных мостом. Эти части состояли из множества улиц, а их жители постоянно соперничали, что приводило к …
В душе моей он может прочитать…
И заболеть от истины ужасной.
Как с сердца образ милого прогнать?
Ужель я родилась такой несчастной…
И каждый миг как будто и не жить.
Носить к чему-то царскую одежду…
Не в силах больше я хранить
Сомненье, страх, порочную надежду.
Но как порвать невидимую нить
Из века в век связующую роды…
И речь и взор мне могут изменить.
Уйду в себя! Но буду ль на свободе?
Живет надежда – женщина живет.
И слезы втайне – нет, не преступленье.
Обман мой мне же горе принесет
Увы, мне, бедной! Нет мне утешенья.
Филиппу я неверная жена.
Любить другого, сына, я дерзаю…
Налью я в кубок сладкого вина.
Но для кого? Об этом я не знаю.
На протяжении месяца каждые выходные мы проводили промо-акции в различных торгово-развлекательных центрах Новокузнецка. Люди могли посмотреть стенды с нашими книгами и приобрести любую из них. Мы приглашали писателей, которые знакомили читателей со своим творчеством, а также танцоров, превращавших рядовой уикенд в настоящий праздник. В результате многие новинки нашли своих поклонников и стали частью домашних библиотек книголюбов. Прямо сейчас в группе в «Вконтакте» https://vk.com/soyuzizdat можно посмотреть ролики, сделанные во время промо-акций, и своими глазами увидеть, как это было.
Это путь безнадежности: больше нет поиска счастья во времени, зато есть готовность обрести благодать и благодарность в самых неожиданных местах.
Запись Счастье – это отсутствие необходимости быть счастливым впервые появилась Собиратель звезд.
Они сидели в креслах, наклоненными на бок под одинаковым углом.
Он был мужчиной лет около тридцати, в кофейного цвета костюме. Она – красивой молодой женщиной.
Она смотрела в иллюминатор – на уменьшающиеся крыши домов, на узкие, как на макете, улочки с неспешно движущимся транспортом. Под ними проплыл фрегат «Товарищ» – он стоял на постаменте, у сверкающего гладью вод Днепра.
Женщина отвела взгляд от иллюминатора, и ее спутник, мило улыбнувшись, спросил:
– Красиво, не так ли? Как в сказке.
– Да,– сказала она. – Красиво.
На ее крашенном, тонкой лепки лице, блестели ясные бирюзовые глаза; они смотрели на него с чувством симпатии.
– И часто вы летаете самолетом? – спросил он.
– Не очень.
– Я тоже,– ее спутник говорил доверительным баритоном, немного растягивая слова, и это ужасно нравилось ей. – Лечу в командировку. А вы, наверное, к морю?
Она кокетливо улыбнулась:
– Допустим…
Самолет лег на курс, и стал набирать высоту. Он, то проваливался в воздушные ямы, то вновь, натружено гудя моторами, взмывал к пушистым облакам, и тогда им казалось, что они катаются на гигантских качелях.
Станция Раздольная. На перроне стоит узкоплечий мужчина с крохотными щеточками усов. За папин палец крепко ухватилась пухленькой ручонкой маленькая девочка в золотистом сарафанчике.
Крепко скроенный, красномордый человек подошел к узкоплечему и радостно хохотнул:
– Борис, ты?
– О! Чемодан! – обрадовано откликнулся Борис. – Пр-ривет!
Мужчины с размаху ударили друг друга в ладони.
– Ух ты, змей! – добродушно прорычал Чемодан и толкнул Бориса в плечо.
– Ах ты, Барбос! – весело взвизгнул Борис и нанес Чемодану ответный шуточный удар в живот кулаком.
Он заблеял мелким, очень довольным смешком, заиграл плечами, присел, обхватил Чемодана за колени, прижался щекой к его ноге и попытался оторвать от земли, но не сумел: его приятель был чересчур тяжел. Покрасневший от натуги, Борис встал. На его высоком, морщинистом лбу с глубокими залысинами, блестели капельки пота.
– Ну-с, и куда держим путь, товарищ майор? – осведомился Борис. – В поездку?
– Так точно! – по-военному четко отрапортовал Чемодан, щелкая каблуками и козыряя Борису. – А вы-с?
– А мы-с,– многозначительно поднимая палец и мигая маленькими маслянистыми глазками, сказал Борис,– едем в гости!
– Понятно, понятно,– сказал Чемодан.
Борис присел на корточки перед дочкой:
– А ну, доца, скажи дяде Леше, куда мы едем?
– К бабуске,– пролепетала малышка.
– Ах, ты, моя хорошая! Вот умничка,– отец довольно засмеялся. – А теперь скажи дяде Леше, где наша мамка? А? Ну? Скажи: наша мамка улетела на море. Да! Она полетела на самолете, а папку с доцей бросила, такая нехорошая наша мамка, да, доца? А мы поедем к бабушке на паровозе! Ту-ту к бабушке на паровозе! Хочешь ту-ту на паровозе?
– Хоцу,– сказала девочка.
– Вот умничка,– отец с нежностью погладил дочь по головке.
Он выпрямился, порылся в карманах брюк и, выудив конфетку, протянул дочери:
– На, зайка!
– Да ты, я вижу, уже успел где-то причаститься? – строго хмуря брови, заметил Чемодан.
– Грам-мулечку,– сказал Борис, прижимая ладони к груди.– Одну только грам-мулечку… Для тонуса.
Он поднял руку и изобразил пальцами зазор величиной в граммулечку.
– Нехорошо, нехорошо, товарищ гвардии капитан,– с притворной строгостью пожурил Чемодан, когда-то служивший на подводной лодке, а теперь, как и Борис, работавший механиком в рефрижераторном депо,– придется сообщить о вашем недостойном поведении в политотдел штаба!
– Ну, вы меня извините, и простите, пожалуйста, если можете,– ответил ему Борис заплетающимся языком и, сделав шаг назад, покаянно приложил к груди ладони: – Может быть, я и не прав… Но, вы же знаете, как я живу с моей мегерой?
– Да, знаю,– сказал Чемодан. – Об этом в штабе округа известно…
– И вот я сегодня выпил! И завтра выпью, если она этого хочет!
– Ясно, ясно…
– Но пусть она даже не надеется,– сказал Борис, строго помахивая пальцем у своего орлиного носа,– что я полезу в пьяную драку, или брошусь под поезд… Пусть даже не мечтает об этом! Такой ш-шикарный подарок я ей не преподнесу…
– Ну, что ж, похвально,– Чемодан одобрительно покивал головой.
– Потому что я – головы не теряю. Ни при каких обстоятелствах…
Дочь в это время стояла в двух шагах от отца, пытаясь развернуть слипшийся фантик.
Самолет летел над полями, расчерченными на зеленеющие четырехугольники серыми лентами дорог. Поля были сочно-зелеными и очень свежими, а воздух, пронизанный искрящимися снопами солнца, был необыкновенно прозрачен и глубок.
За полями показалась Раздольная.
Черными струйками коптили небо трубы кирпичного завода; по холмам, словно брошенные рукой сеятеля, рассыпались дома-лилипуты; за поселком блеснула речка, ярко зеленела роща. Чернел мост. К мосту неспешной гусеницей полз железнодорожный состав; за плоской синей крышей локомотива тянулись маленькие вагончики, груженные штабелями леса. С высоты нескольких сотен метров поезд казался красивой игрушкой, пыхтящей в сонной степи.
Когда они пролетали над речкой, мужчина спросил:
– А как вас зовут?
Она заулыбалась, зарделась как мак:
– А что?
– Валя? – попробовал угадать ее попутчик.
– А что? – глупо хихикнув, спросила она.
В теплом небе плыли пушистые облака. По перрону бежала рыжевато-белая собачка. Девочка указала на нее пальчиком:
– Ы! Абака!
Собачка деловито затрусила через железнодорожные пути.
…А поезд мчался к станции, громыхая на стыках рельс, и шпалы, облитые маслом, впивались в землю, надсадно ухали, словно живые существа – вблизи он отнюдь не был похож на игрушку, пыхтящую в сонной степи.
У моста машинист чуток сбавил ход; мелькнули конструкции ферм, свежо блеснула лазурь воды. Укатанные тысячами колес, рельсы сверкали, сужаясь вдали.
За мостом вырос светофор, на нем горело два зеленых глазка – путь открыт!
– Кстати, слыхал свежий анекдот? – сказал Борис с веселым блеском в глазах. – Спят ночью муж и жена. Вдруг жена спросонок как закричит: «Вставай, муж пришел!» Муж вскочил, выпрыгнул в окно и убежал!
Не дожидаясь, когда до приятеля дойдет соль анекдота, Борис раскатисто захохотал.
Закричал, пронзительный, гудок!
На железнодорожном полотне – девочка в золотистом сарафане. На нее, отчаянно скрипя тормозами, надвигается блестящий локомотив.
Девочка трет кулачком глазки и испуганно плачет; между пальчиков у нее зажат слипшийся фантик.
Мама девочки прибыла в пансионат к одиннадцати часам утра. Рядом с ней, увязая остроносыми туфлями в прибрежный песок, шел мужчина в кофейном костюме.
Пахло йодом. Море искрилось на солнце.
Я дописал этот рассказ, и мне стало как-то не по себе: я никак не мог смириться с такой ужасной смертью ребенка.
Как-то мальчишкой, мне довелось увидеть зарезанную поездом старуху. Старуха лежала у железнодорожного полотна – очень маленькая, хрупкая и желтая, точно восковая кукла. Как старушка попала под поезд, я не знал. Бросилась ли она под его колеса намеренно, по каким-то только ей ведомым причинам, или же это был несчастный случай?
Как бы то ни было, зрелище это было не из легких. И все-таки, вид мертвой старухи в реальной жизни не вызвал во мне такого внутреннего протеста, как бессмысленная смерть девочки из рассказа: ведь старуха прожила долгую жизнь, девочка же была совершенно невинна, и ее гибель казалась мне абсурдной. И, главное, я, автор, нес личную ответственность за ее судьбу!
С точки зрения развития сюжета, гибель девочки, конечно же, была оправдана: она обуславливалась цепью причин, приведших к трагическим последствиям. Но девочка не знала, ни этих причин, ни железной логики событий и уж, во всяком случае, не имела, ни малейшего представления о жестоком авторе, уготовившем ей такую жуткую кончину.
Неужели для того только, размышлял я, чтобы понять нечто в этом мире, нам нужно увидеть изрезанное тельце ребенка на железнодорожном полотне? Да и поймем ли мы что-то даже и после этого?
И я почувствовал, что девочка, несмотря на железные рамки рассказа, должна жить. В ней была заключена некая божественная сила, способная сломить любые рамки. Не знаю, как бы это поточнее выразить, но меня не покидало ощущение того, что эта девочка реально существует в каком-то невидимом для наших глаз мире. И что я обязан был послать ей Спасителя. И я послал ей его, как посылает провидение ангелов чистым и невинным душам.
Спасителем был Саша Смирнов, ученик 5-Б класса.
Несмотря на юный возраст, он был отважным человеком, быть может, даже отважнее многих взрослых, но сам он об этом и не подозревал.
Итак, Саша прохаживался по перрону в новенькой курточке с блестящей змейкой, ощупывая в кармане жесткий картон билета.
Он ехал к бабушке в гости, совершенно один, без родительского надзора, и ему стоило немалых усилий убедить взрослых в том, что в пути с ним не случится никакой беды.
В ожидании поезда Саша подошел к газетному киоску. Там сидела толстая тетя с сонным бульдожьим лицом. Мальчик стал рассматривать значки. Затем заглянул в урну и, не обнаружив в ней ничего стоящего, побрел по перрону.
Гомонили женщины в цветастых платках; парень нашептывал что-то на ухо миловидной девушке и она, прикрыв глаза, улыбалась.
В конце перрона о чем-то радостно говорили двое мужчин – один с лицом Кощея бессмертного, а другой – с физиономией Карабаса Барабаса, но только без его знаменитой бороды. Рядом с ними стояла маленькая девочка в золотистом сарафанчике, из-под которого выглядывали белые трусишки; ножки девочки, были такие нежные, что Саше поневоле захотелось притронуться к ним.
По перрону пробежала собачка. Она соскочила с платформы и озабоченно затрусила через железнодорожные пути. Девочка показала на нее пальчиком, затем уселась на асфальт, свесила ножки и стала сползать с перрона.
В ясном небе летел самолет, и девочка показывала пальчиком на убегавшую собачку.
На путях показался поезд. Он мчался к станции, громыхая на стыках рельс, и шпалы, облитые маслом, впивались в землю, надсадно ухали, словно живые существа.
Отец девочки рассказал анекдот о неверных супругах и радостно захохотал. Раздался протяжный гудок. Девочка смотрела на надвигающийся поезд, терла кулачками глазки и испуганно плакала.
Люди на перроне застыли, как нарисованные. Белое лицо машиниста похоже на маскарадную маску. Немо кричат глаза!
Дело решали секунды.
Саша ринулся к малышке, подхватил ее и стремительно выскочил из-под самых колес. Прыгая через рельс, он упал и больно ударился плечом о насыпь.
Когда поезд, отчаянно скрипя тормозами, остановился, люди бросились к детям. Они были живы. Лишь новенькая курточка на плече у Саши была порвана.
Мама девочки прибыла в пансионат по расписанию. Полет прошел замечательно – если не считать того, что ее слегка укачало.
Вечером она стояла на берегу моря с пассажиром из самолета, и они любовалась чудесным закатом.
Дул легкий бриз, и волны тихо плескались у песчаной отмели.
Над морем блестели жемчужные звезды.
{gallery}03_beach{/gallery}
Над простором огородов, над ранетками и грушей,
Над кустом поспевшей ирги, над картофельной ботвою,
Над смородиною красной, над листами чёрной редьки
Гордо реет Беспилотник и жужжит огромной мухой,
Всё на камеру снимает, и усиленно моргает
Габаритными огнями, красных два и два зелёных.
Напугал семейство сонных Сидоровых и Козловых,
Потревожил Заварыку и Грабельную с Матюхой
Обнаглевший Беспилотник, комаром зудит под ухом
Пахнет он нерусским духом, аппарат без экипажа!
Закрывайте двери плотно! Если ставни приоткрыты,
Затяните окна шторкой, вдруг он в комнату заглянет,
Вам испортит чаепитье, посчитает ложки, чашки,
Глянет, что лежит в тарелках. Вдруг живете не по средствам?
Вы на завтрак с белым хлебом красную икру едите,
Может быть, язык говяжий уплетаете с окрошкой?
Иль серебряною ложкой вы хлебаете какао?
И рыдаете при этом – пенсии, мол, не хватает
Иль ругаете зарплату, но при этом регулярно покупаете конфеты!
Чертов трутень беспилотный, лезет он куда угодно!
Что он ищет, змей летучий, над большой навозной кучей!?
Мужички у магазина выражались нецензурно,
Вслед летающей машинке, так некстати приплетая
Революцию в науке и умельцев на все руки,
Разных партий три десятка и отсутствие порядка,
Крыли связь беспроводную и технический прогресс,
Костеря банкиров хитрых, откупорили пол — литру,
Закусили пирожками – беспилотный бес исчез.
Вот заметил Беспилотник — местный житель Заподрыга
Христофор Афиногеныч, четырех коров хозяин
И десятка коз владелец. И воскликнул Заподрыга:
«Кто там носится, как демон над редиской и укропом,
Над капустою цветною, над дайконом с кабачками?!
О да это квадрокоптер!»
Может, он почуял копоть из коптильни Заподрыги,
В ней ведь омуль подкоптился браконьерского улова?!
Омуль нежно-золотистый! Смак горячего копченья,
Омуль просто объеденье на продажу иркутянам!
А ещё Афиногеныч тайно выловил тайменя
И сигов, аж три десятка для домашнего съеденья.
Рыбы ловля в это время там была запрещена!
Этот демон — квадрокоптер, вдруг из органов фискальных?
Вдруг про омуль сообщит он кому надо и не надо?
Съемку – видео на цифре прямо в органы представит?
Или шустрый Беспилотник всем проходу не дает,
Потому, что стартовала Сельхоз.перепись России?
Сельхоз.перепись России начинает свой обход?!
Знать, фискальный Беспилотник кур и кроликов считает,
Неустанно вычисляет народившихся козлят,
А потом какой-то новый нам налог преподнесёт?!
Он цыплят и перепелок не по осени считает,
А цена растет все время деревенского яйца.
Не с зарплаты инженера пруд искусственный устроил
Христофор Афиногеныч на участке при усадьбе
Близ черёмухи кустов. Посмотри, при свете солнца
Антонина Танненбаум, это тёща Заподрыги,
Сделав лёгкую зарядку, окунулась для взбодренья
В пруд – зелёный «Селигер». А над тещей – Беспилотник,
Как мотором застрекочет и на видео снимает
Тёщу в розовом бикини. А с какой такою целью?
Постбальзаковская дама, пышнотелая Брунгильда,
В ванне точно игуана, кудри цвета баклажан,
Хоть она пенсионерка, но чертовски хороша!
С необъятно мощным бюстом и совсем без силикона.
И над тёщей беспардонно зависает Беспилотник
И снимает целый час окаянный, рыбий глаз.
И тогда Афиногеныч взял бельгийскую двустволку,
С ней ходил он на охоту на косулю и на уток,
На кабанчика лесного, чтоб не лопал урожай.
Пуля, скоро грянет пуля в центр враждебного мотора,
Квадрокоптер, вот те дуля, чтоб ты треснул распроклятый,
Ты не лампа Ильича, отучу тебя стучать!
И под крик истошный тёщи: «Заряжай и поражай!
Как рабыня Изаура я трудилась на фазенде,
Не затем, чтоб этот демон, на всю голову больной,
Горевестником прогресса вился в небе надо мной!
Не затем, чтоб всякий субчик так подсматривал, моргал!
Это наглое вторженье в наше частное владенье.
Был в Москве подобный случай, с этой бестией летучей
Завлекательные снимки выставлялись в Интернет.
И ни Алле Пугачевой, ни Кристине Орбакайте,
Ни солидному Кобзону нет покоя, так и знайте,
Никому покоя нет. Всем шпион в затылок дышит!
Деловой мужик на крыше садик маленький устроил,
Неприметный огородик, пруд стандартный, как у нас,
Пластиковый пруд зелёный, восемьсот наверно литров,
Чтоб на крыше небоскрёба отдыхать от суеты.
Отдыхал лет пять наверно, Беспилотник сглазил скверный,
Пруд заснял и выдал в сеть. И пришлось все разобрать.
Вмиг комиссия явилась из муниципалитета,
Управляющих компаний триста тридцать три главы.
А на крыши устроенье не имел он разрешенья,
Совершенно не возможно разрешенье получить.
А вот если эта крыша протекает, без ремонта
Все нормально, только денежки платите —
За ремонт, за капитальный. А потом полвека ждите,
Над начальством ведь не каплет. И нет дела никому
До простого человека, выселяйтесь хоть в избёнку,
Хоть в сарай на курьих ножках, там творите, что хотите
И оплачивать не надо счётчик общедомовой! »
И собаки забрехали на цепях по всей округе.
Христофор Афиногеныч быстро зарядил оружие
И пальнул с крыльца в серёдку чуда техники китайской.
Дым пошёл, хлопок раздался, накренился Беспилотник
И распался на куски, крестовина загремела
На курятник с высоты, закружились пух и перья.
На заплот взлетели куры, и петух за ними прыгнул,
Невпопад закукарекал. А индюк забормотал.
Кот взволнованно мяукнул. Беспилотник с лязгом рухнул.
Поросёнок резко хрюкнул. Ворон каркнул: «Nevermore!»
«Чтоб вы все не долетели и вороны, и сороки!» —
Так подумал Беспилотник электронной головой,
И бесславно погибая, среди хрюканья и лая
Квочкам, бройлерам, наседкам долго жить не приказал.
В обстановке напряженной. Где малина и крыжовник
Развалились все детали, раскатились все винты,
Всевозможные болты — Беспилотнику кранты!
Камера в трубе застряла, где работал в летней кухне
Самогонный аппарат. А сороки вслед трещат,
Улюлюкают внучата из семейства Заподрыги.
Ох, как жалобно гремели металлические части,
Дрон шикарный отлетался, превратился в мелкий сор.
Так погиб в борьбе бесцельной квадрокоптер самодельный,
Был не понят населеньем и понес господень крест.
Никому он не доложит, ни о чем не донесёт:
Как невестка со свекровью лихо скалками фехтуют,
Кто пошел без спроса в баню, париться с чужой женой.
А ведь был он не китайский — шалопутный Беспилотник,
Мастерил его в сарае, из подобранных деталей
Старший Бойко — Погорельский, в прошлом он автомеханик,
Ему внуки помогали, Беспилотнику капут и теперь они ревут,
Им участвовать хотелось в областных соревнованьях
Юных техников, мечтали место первое занять.
Дед, конечно не Кулибин, но собрал два вездехода
И одну авто – тарелку, хоть она не полетела,
Но порою на пол – метра, если сильно разогнаться,
Отрывалась от земли и могла лягушкой прыгать.
Можно было догадаться, кто проводит испытанья
Замечательной машины, а свирепый Заподрыга
Детские мечты убил, механизмы прострелил,
Всю работу за полгода за секунду уничтожил.
И теперь покоя нету в прежде мирном поселении,
Люди судятся за правду против клана Заподрыги.
Да и все переругались, пишут, пишут заявленья,
Прежде добрые соседи тянут ябеды в суды.
Бьются Кошкин и Собакин, спорят Сидоров с Козловым,
А Ломтадзе вызывает Погосяна на дуэль.
А суды дают решенья, частные определенья,
Точно лебедь, рак и щука, дьяк у них кадьяк – медведь.
Почему вы Беспилотник не включили в Росреестр?
Ах, закончить не успели, это первый был полёт?
Тип какой, серийный номер, масса взлётная какая?
Где скажите план полёта, разрешенье ФСБ?
Сколько весил Беспилотник, может кто-нибудь узнать?
И в каком году он сделан? Изменяются законы,
Думой вносятся поправки. Ах вы заняты ремонтом?
Документы подавали? После каждого ремонта
Надо с самого начала регистрацию пройти.
Закрывайте мастерскую ваших авиамоделей,
Ведь в неё пробраться может на халяву террорист!
Пролог. Осколки разбитых бутылок лежали в луже крови. Свет периодически мерцал, наполняя помещение гаража призрачной темнотой. На картонных коробках раскинулось тело: голубые глазы уставились мёртвой хваткой в потолок, всё тело словно сжалось и было готово в любую секунду отпружинить куда-нибудь в сторону, но… оно просто лежало. Лицо сложно было …
На улице стояла приятная теплота уходящего лета. Там и сям слышалось согласное гудение насекомых и веселые крики ребятишек. В воздухе витал сладкий аромат фруктов, которые поедали дети, сидя в прохладной тени размашистых деревьев. Листвы пока не успела коснуться осенняя желтизна и сочно-зеленые кроны еще сильнее возбуждали аппетит. Прислушавшись, можно было …
Есть люди, которые дороги за гранью дорог и дней, за ночью бессонной, долгою, и скрипами фонарей — они не глупцы, не мистики, не просят в чуму на пир, но знают, что там, где истина — единственно верный мир…
Запись Есть люди, которые дороги лишь потому, что есть… впервые появилась Собиратель звезд.
Стоит вам купить что-то хорошее, с приятным человеком познакомиться, работу новую получить или просто — отлично себя почувствовать, как эти, с ложкой, тут как тут.
Запись Ложка дегтя впервые появилась Собиратель звезд.