В новом романе Пелевина есть проходной персонаж — Жизель, перекаченный мужчина с четырьмя яйцами, «работающими, как швейцарские хронометры». Дополнительно Жизель вкалывает себе тестостерон, но при таком изобилии мужских гормонов, принципиально называет себя женщиной. Согласно философии Жизели, истинно женское зарождается «в максимальном сгущении мужского».
Если не верить слухам про то, что Пелевину помогает писать его редактор Ольга Аминова, можно сделать вывод, что подобные процессы произошли в Викторе Олеговиче. А как иначе объяснить то, что впервые в своей библиокарьере самый маскулинный писатель отечественной прозы написал роман о бабах.
Не вчера и не мной придумано, что в своем творчестве Пелевин выступает как… чересчур мужчина. Нет, он не женоненавистник, и дело даже не в том, что в свои 55 писатель не женат. Прозорливые исследователи углядели, что в книгах любимого автора, как правило, нет красивых женщин, отсутствует тема любви и какая-нибудь «мысль семейная»… В крайнем случае любовь будет представляться омерзительным союзом волка и лисы. И то лиса будет не совсем женщиной, а неким существом со спермоприемником вместо матки.
Повышенная концентрация мужского начала в книгах и породила придуманную Львом Пироговым шутку про Пелевина и Токареву. Типа, Виктор Пелевин и Виктория Токарева настолько разные, что, скорее всего, это части одного и того же, как правое и левое полушария мозга. «Вот если бы они писали вместе, как брат и сестра Гонкуры… Представьте результат эксперимента: русский Форрест Гамп!» — иронизировал критик.
В общем, Форрест Гамп случился. Пелевин и условная Токарева слились под одной обложкой сине-зеленого цвета с изображением ползущей по склону улиткой и надписью «Тайные виды на гору Фудзи».
О чем санскрит
Татьяна — располневшая, не первой молодости, хотя и не потерявшая привлекательности содержанка (внимание! Не уродина! Не самка насекомого! не лиса со спермоприемником!) пытается найти способ жить после того как ей дал отставку последний содержатель. Попытки приводят к горьким выводам и новым обидам. Даже беззаветно влюбленный в нее в школьные годы лошара и уродец Федя, над которым подтрунивали все, кому не лень, стал олигархом из списка Форбс… Поиски выхода из помойки жизни приводят женщину в секту эзотерических боевых феминисток. Дамы популярно объясняют главной героине несправедливое устройство этого мира: «Быть трофеем — судьба практически любой сексуально привлекательной женщины в нашем мире… ». Единственный выход заключается в борьбе за власть, захват финансовых и политических рычагов у мужчин (коих секта именует их «уемразью»). Главным орудием борьбы с «уемразью» боевые эзотерические феминистки избирают древнюю женскую магию…
О том, что роман не совсем обычен — изо всех сил намекал новый гендиректор «Эксмо» Евгений Капьев, выступая в эфире радио КП. Он-то, понятное дело, прочитал книгу первым и всячески интриговал, обещая на страницах нового шедевра не только кучу феминисток, лесбиянок, прокладок и прочего дамского добра, но и старого доброго Пелевина, которого мы полюбили еще в девяностые. Гендиректор был уверен, что роман понравится в первую очередь… девушкам и женщинам, но ошибся. По крайней мере первая прочитавшая роман женщина, она же Галина Юзефович, книгу обругала. Критику не хватило занимательности сюжета, она обозвала новое творение Пелевина дзен-буддийской проповедью и отметила, что женоненавистнический душок «способен если не вовсе убить, то по крайней мере изрядно подпортить впечатление от романа».
Однако в данной ситуации лично я, скорее, соглашусь с мнением Капьева, чем с мнением Юзефович. «Тайные виды на гору Фудзи» — это, конечно, не «Чапаев и пустота», но, к счастью и не занудные Empire V и Бэтмен Аполло. «Мизогинический» душок присутствовал в романах Пелевина везде и всюду и никогда никому впечатления не портил, а проповеди ныне в цене, как доказал приснопамятный коуч Тони Роббинс.
Давно ходили слухи, что издание Пелевина невыгодно и самому «Эксмо», поскольку гонорары автору не окупают прибыли продаж. Как пошутил один из литераторов, тексты Пелевина доставляют читателю радость тем, что «неуклонно ухудшаются» год от года, и это приятно, поскольку «мы тоже ухудшаемся и радостно осознавать, что кто-то делает это вместе с нами». Слухи эти сам гениректор Эксмо не подтвердил, но и не опроверг, заметив, в ответ на поставленный вопрос, что «Айфак 10 продался очень хорошо». Судя по всему, начиная с «Айфака» тексты перестали ухудшаться. По крайней мере мне, как читателю, «Тайные виды» «радость от ухудшения» не доставили.
Пелевин и Стругацкие
С кем ведет диалог автор, понятно уже из рисунка обложки. Ползущая по склону улитка с рожками в виде знака «Виктори» отсылает нас к роману Стругацких «Улитка на склоне». Еще полвека назад советские писатели одними из первых обозначили главную проблему будущего как проблему девальвации роли мужчин. В «Улитке» женщины оставили мужчин, устроив собственную цивилизацию. Один из самых страшных эпизодов книги — сцена размножения жриц патерогенеза в лужах. Так в условиях невостребованности мужских качеств на смену сильным мира сего придет сетевая женская власть.
В последнее время о размытой роли мужчин говорят все больше. Об этом снимаются фильмы и пишутся книги. Один из последних ярких примеров — «Снеговик» Несбе, рассказывающий о том, как в условия невостребованности мужской энергии в аполлонически последовательной и прекрасной Норвегии зарождается сгусток зла в виде Снеговика.
По Пелевину не востребованность мужской энергии ведет необязательно ко злу, а к пересмотру гендерных ролей. Певец пустоты изящно подметил превращение мужчин с пустотой внутри в женщин с вполне физической пустотой.
Это не хорошо и не плохо. Как говорил в свое время Кормильцев, «новая подлинность придет через архаику».
К этой архаике, древним магическим ритуалам, обращаются пелевинские дамы. Как кто-то помнит, женщины из «Улитки на склоне» обладали уникальной особенностью превращать живое в мертвое. Чем-то похожим овладели и боевые феминистки. Хитростью и уговорами они выпрашивают у древней игуаны «веревку смерти». Великая сила, создающая мир, оказывается у женщин в подчинении и служит им, а женщины берут себе фамилию Lizard. На что намекает автор — понятно из созвучия.
Довольно остроумно и тонко в книге высмеяны основные способы мышления мужчин и женщин. «Человеческий мозг появляется из вагины», вселенная расположена в мозгу, значит, вселенная тоже происходит из вагины, «Вооружаемся теми мыслями, которые дают нам власть и могущество и отбрасываем остальное». «Не давай своей мысли уходить далеко иначе ты не сможешь оседлать силу». Вдоволь поиронизировав над умением женщины думать пустотой, певец пустоты и сам апеллирует к женской пустоте (и в этом смысле загадочное высказывание Капьева о том, что роман непременно понравится женскому полу — переходит в разряд тонкоиронических).
Можно усмотреть в романе попытку посмеяться над феминизмом. Но читатели Пелевина знают, что за всей его ироничностью и самоиронией просматривается совершенно серьезная подложка. Уже довольно давно в своих «постепенно ухудшающихся» книгах автор ведет поиски Бога (не будем углубляться в то, что в «Трех цукербринах» автор, к примеру, вывел образ Троицы). В новой книге таким Богом становится женщина. Та самая толстая тетя, как в диптихе Сэлинджера «Фрэнни и Зуи». Один из героев диптиха, маленький мальчик, просит начистить ему ботинки перед радиошоу «Умный ребенок». Когда его спрашивают, для кого он это делает, мальчик отвечает, для «толстой тети».
Эту толстую архаичную тетю видит в одном из снов Татьяна и сама становится ею: древней праматерью, не стесняющейся своей полноты, с волосами «не знавшими унижения бритвой», словом, настоящей богиней нового феминистического времени.
Как писал Пирогов в одной из статей, мальчикам с младенчества присущ страх смерти. «Когда рвется пуповина, их, в отличие от девочек, уже ничто не связывает с вечным круговоротом жизни; аксиома «жить, чтобы жить» для мужчин физиологически недостоверна. Из страха смерти мужчины создают искусство, литературу и многое другое».
Оппозитом женскому сообществу в романе служат богатые мужчины, страдающие от отсутствия радости в жизни. Ни кокаин ни другие сомнительные удовольствия не дают ощущения счастья. «Было нечего надеть, стало некуда носить», — цитирует один из заскучавших Вознесенского. Пронырливые стартаперы Сколково предлагают им изобретение, с помощью которого можно достичь просветления. Будда и его ученики практиковали особые состояния высокой концентрации, так называемые джаны. То, что в рецензии Юзефович названо проповедью и вызвало скуку у автора представляет собой попытку дать доступ к ментальному чертежу четырех джан. Это весьма интересно, учитывая талант Пелевина яркими короткими фразами разъяснять самые сложные положения буддизма. (Не секрет, что некоторые буддийские учителя цитируют Пелевина на лекциях).
Погрузившись в состояние просветления, богачи распоряжаются им не очень хорошо, пытаясь перевести нематериальное в материю. Кто-то поднимает курс биткоина. Кто-то приходит к сомнительным выводам относительно Будды: «Я понял, кем был Будда. Он был дилером и за ним повсюду ходила ватага изощреннейших торчков, которых он подсадил на самый изысканнейший и тонкий кайф в мире…Будда был великим хакером. Он хакнул человеческий мозг». Ради постоянного кайфа богачи решают самостоятельно постичь эту «духовную кулинарию», но терпят сокрушительное фиаско. Все, кроме Феди.
Помню, сколько лет назад в критике велись большие споры относительно финала книги «Вера» лауреата премии «Букер» Александра Снегирева. Чуть ли не все критики усмотрели в книге чернушный финал, будто Вера, изнасилованная мигрантами, открыла окно, чтобы выброситься из него. Сам автор сильно недоумевал от такой трактовки, объясняя в ходе разнообразных выступлений, что имел в виду нечто прямо противоположное. Вера и не думала выбрасываться. Она просто открыла окно, чтобы вдохнуть свежего воздуха. Она получила, что хотела, нравится нам это или нет.
Нечто подобное может произойти и с трактовкой финала новой книги Пелевина. Для кого-то мужской образ служит «отрицательным примером, призванным в полной мере продемонстрировать читателю позор и мерзость поражения на духовном пути». Кто-то вспомнит строки из бхагаватгиты:
С воцарением беззаконья развращаются женщины рода;
когда женщины рода растлились, наступает всех варн смешенье.
Варн смешенье приводит к аду.
Однако на тех же самых условиях можно сделать вывод, что финал позитивен и не по-пелевински многозначен. Чуть ли не впервые в истории текстов Виктора Олеговича, в финале его торжествует подобие мысли семейной. Таня и Федя нашли друг друга.
«Федя бабу нашел, которая ему каждый день мозги насквозь компостирует… он просто соскользнуть назад не успевает. Повезло парню», — резюмируют страдающие от ломки друзья в конце книги.
С этим и согласимся.