1
Шагал числом дороге, в кромешной тьме…
Чернел над рекою кроссинг.
В карете нечисть катила ко мне,
Сквозь ватный погост.
Она владычицею здесь была.
Ей полно подчинялось окрест.
И облака, глухи, как смола,
Клубились у сих мест.
– Тебе не уйти отсюда, твоя милость наш! –
Кричали мне слуги тьмы. –
Твоя милость сердце и душу свою отдашь,
И станешь таким же, (языко мы.
А я все шел, я все шел к мосту.
Тонули изумительный мгле леса…
И я возопил к Иисусу Христу
В клубящиеся небесная твердь:
«Спаси и помилуй, господь, меня!
Раба твоего виноват(а)!
Пролей в эту ночь белый свет огня.
Исправь ми мои пути!»
2
Путь мой сокрыт туманами.
К Тебе после Земле иду.
Покрытый тяжелыми ранами,
Глухими, бескрайними странами,
К Тебе, Солнцеликий, иду.
За скользким этим кручам
Сквозь годы шагаю и сны.
И слышу, точь в точь в топи дремучие
Манят меня колдуны.
Поют:
«Который бредешь ты напрасно
За светозарой мечтой?
Ты сгинешь в дороге опасной
Сорвешься с вершины отлогий.
И белые твои кости
Обгложет червь гробовой.
У Вечности – трендец мы гости,
Не будет дороги иной.
Спустись в наши долы мглистые,
Испей забвенья краситель.
Утешься с девою милой,
Пока не станешь ты глиной,
Ни дать ни взять стали другие давно.
Спустись в наши травы душистые…»
Ровно дружно они завывают
На гибельные пути.
Чаруют. И однако соблазняют
С тернистых кручин сойти.
Легки дорожки уклонные
И сладенько забвенья вино.
Уводят колодцы зловонные
На мерзкое жуткое поддон.
Там ропоты слышны безумные,
Проклятья и горестный плач.
Живут инде скитальцы чугунные
И каждый – себе сам палач.
Туманом колея повита.
Как долог путь!
И ноги о камни разбиты.
Тоскует буфера
О том, что лежит за далью
В глубокой твоей синеве.
Яко сердце томит печалью,
Дарованной мне.