Тайны советского кино: «Бриллиантовая рука» была неслыханной наглостью

Деня Горелов, автор множества рецензий и текстов о кино, опубликованных, в частности, в «Комсомолке», выпустил книгу «Родина слоников». Сие история Советского Союза, показанная через историю самых популярных советских фильмов. В самом начале спирт пишет: «Прокатное кино — не искусство и не потеха, а мордогляд производящей нации. Скажи мне, что народ смотрит в свободные тикалки, и я скажу, где же у него кнопка, мало ли в Бразилии Педров и зафигом Володька сбрил усы. Притом плохое кино куда характерней хорошего. Так как в фильмах Тарковского до сорока процентов занято личностью автора — больше сложносочиненного, чем все. А кино Юнгвальд-Хилькевича целиком состоит с национальных мифов, заблуждений, верований и предрассудков»…

Впрочем, в книге «Город невест детство» Тарковского прекрасно соседствует с «Человеком-амфибией», а фильмы Михалкова — с кой-нибудь насмерть забытой ерундой вроде александровского «Русского сувенира». Так портрет получается очень ярким и, кажется, полным.

ЭЙЗЕНШТЕЙН — Массы БЕССОВЕСТНЫЙ, ПРИМЕРНО КАК ЛАРС ФОН ТРИЕР

— Очень мировой киновед Сергей Кудрявцев собирал статистику и составил список прокатных чемпионов советского экран, — рассказывает Денис. — Все, что сейчас в интернете предъявляется почти заголовками «10 самых любимых советских фильмов», взято из списка Сергея Валентиновича, и я бери него ориентировался. Так вот, получается, что единственный жутик Тарковского, который принес прибыль — «Иваново детство», его посмотрело 16 миллионов народа. Ну, еще «Солярис» собрал около 10 миллионов зрителей — сия цифра, считалась порогом полной окупаемости. Остальные картины никак не окупились. Но «Солярис», мне кажется, один из достаточно скверных его фильмов. Он сделан с холодным носом. Тарковскому в открытую нужно было отработать действенность образа и иносказания, он набивал руку, и без спросу признал это в начале своего следующего фильма «Зеркало», часом в ходе гипнотического сеанса мальчик-заика вдруг четко произносит: «Я могу говорить». Сие было послание от самого Тарковского. А в «Солярисе» единственный часть, который шел от сердца — в финале, когда герой Баниониса имеет смысл на коленях перед отцом, которого играет Николай Гринько, во всеуслышание внешне похожий на Арсения Александровича Тарковского. А в остальном — и повестушка Стинислава Лема довольно отмороженная, и играют ее тоже буквальный отмороженным образом. Желание встретиться с погибшими родственниками — оно здравое, Митюля Астрахан на этой основе с очень большим чувством снял великолепную «Четвертую планету». А Тарковского брейгелевские «Охотники в снегу», висящие на стене, волнуют куда больше, нежели все остальное.

— Первая же рецензия в книге, на «Октябрь» Эйзенштейна, начинается с тары-бары-рас: «Сергей Михайлович очень любил дохлых детей». И если приглядеться — Эйзенштейн действительно кровожадный автор, и трупиков у главного советского режиссера — система. Ant. часть море.

— Он был классический пропагандист, а смерть детей — сие то, что людей более всего цепляет. Эйзенштейн в самом деле делал то, что сейчас делает Ларс фон Триер. Его главной задачей было всякий кому только не лень ценой пробить ту мозоль, которая наросла на фокус у людей. В наше время – из-за телевидения, которое показывает радикальным) образом все, что можно, — и кажется, что сейчас зрителя экспансивно пробить уже просто нельзя. А Эйзенштейн снимал после Гражданской войны и разрухи: его посетители навидались такого, что их нужно было царапать и протаранивать со страшной силом. И Ларс фон Триер, и Сергей Михайлович — люди, безусловно, экстремально бессовестные: они любой ценой должны произвести впечатление. Чего) то лошади падают с моста в реку, то коляска с младенцем гибнет получи Потемкинской лестнице, то убитый пионер появляется на руках у бабушки. Сие пробивало внутренний панцирь.

— А сразу после «Октября» идет ответ на фильм «Вратарь». И там описывается, в частности, удивительный исступление по отношению к футболу, который царил в середине 30-х…

— У нас выступать было не с кем, страна была закрытая. Наша нынешняя сборная меня адски удивляет, они играют очень хорошо, но в ранние советские эра сравнить качество игры было не с кем. Поэтому я просто знали, что мы самые лучшие, и вратарь выше- самый классный. И, конечно, спорт был частью советского культа обороны страны: с основные принципы звукового кино и до смерти Сталина вся страна жадина только войной. Песня «Эй, вратарь, готовься к бою, часовым твоя милость поставлен у ворот» — не только про спорт, она прямо-таки на уровне лексики — про войну. И если бы просто-напросто «Вратарь»! Трактористы в фильме Пырьева едут поднимать отсталое сельское домашность с японской войны с песней «И летели наземь самураи», а вслед за (тем уезжают на следующую войну. Тимур и его команда помогают ни вот столько не пенсионеркам, как думают многие, а семьям, у которых сыновья ушли рато(борство)вать в Красную армию, — и в финале девочка должна проститься с папой, уезжающим с бронедивизионом для фронт. Настроение в 30-е было совершенно военное, ну, а в 40-е – оно и разъяснимо…

А после 1945-го фильм «Без вины виноватые» в области Островскому собрал вдвое больше народу, чем «Подвиг разведчика». 46 миллионов зрителей. (Благо бы фильм смотрели так сегодня, при средней цене билета в 250 рублей, налоги составили бы 11 с половиной миллиардов — ни одна явление в современном российском прокате и близко не дотягивает до таких цифр. — Ред). Диор про то, как провинциальная актриса в поисках ангажемента бросила ребенка в провинциальном городе, симпатия вырос, стал тоже артистом, страшно тоскует без матери. Иным часом ребенок протягивает руки и кричит «Мама!», это просто ножом сообразно сердцу проходило у миллионов женщин, которые потеряли детей кайфовый время войны…

В НЕНАВИСТИ К «ЧЕЛОВЕКУ-АМФИБИИ» СОВЕТСКАЯ Начальник СЛИЛАСЬ С ИНТЕЛЛИГЕНЦИЕЙ

— Но после смерти Сталина люди разлюбили вызариться про войну?

— Не совсем. Есть сверхпопулярный фильм «А зори тут. Ant. там тихие» — про то, как пять девочек и увечный руководитель перебили взвод немецкого диверсионного спецназа. Это абсолютно сказочная, фантомная прошлое, но три фронтовика, получивших в войну тяжелые ранения – порнограф Станислав Ростоцкий, оператор Вячеслав Шумский и сценарист Борис Васильев – очаровательно знали детали, и смогли разыграть этот сюжет очень наглядно. Картина получилась. Другое дело, что многие фронтовики ее безвыгодный жаловали. В перестройку писатель Носов, тоже сильно увечный затем войны, сказал: «Когда пуля попадает в живот, взрослые мужики сучат ногами и зовут маму, ввиду этого что это очень больно. Они не поют песню «Он говорил ми: «Будьте моею»…

Тут мы вышли на очень важную тему: всегда фильмы, которые крайне популярны в народе, на самом деле являются в праздник или иной степени байками. Знаменитый сценарист Валерий Фрид («Служили плохо товарища», «Экипаж», «Гори, гори, моя звезда») прямо говорил, ровно его и его соавтора Юлия Дунского всегда отличало крайнее пренебрежение к исторической правде, совершенно голливудское презрение. И «Белое солнце пустыни», к примеру (сказать) — это сказка про то, как русский солдат в дальнейшем 25-летней лямки у царя идет домой со службы и во всем встречным Змеям Горынычам головы отрубает…

А «Бриллиантовая рука», как-то — вообще абсолютно абсурдная история: старший экономист «Гипрорыбы» поехал в загранпоездку, ему опосля в сломанную руку напихали золота-бриллиантов и отправили в Россию какофонить про зайцев. Зачем? Что контрабандисты рассчитывали сделать с этими бриллиантами в Гулаг, стране дефицита? Приобрести на полученную от «клада» премию (авто)шасси «Москвич» и пляжный ансамбль «Мини-бикини-69»? Не логичнее было бы сбагрить. Ant. купить драгоценности в Турции и там жить султанами? Леонид Гайдай и его соавторы Яшута Костюковский и Морис Слободской долго прикидывали, как продать таковой дичайший сюжет Госкино, и в конце концов дошли до совершеннейшего хамства. Они написали в заявке: «В последние годы совдеповский рубль окреп, занял солидные позиции на международной валютной арене. Контрабандисты в настоящий момент стараются забросить в СССР золото и бриллианты, сбыть их и выручить за границу советские деньги…» И каким-то непонятно как это сошло им с рук. На худсовете сидели гоминидэ, которые хитро улыбнулись и сказали: «Вот же жгут веселые интеллигенты! Дай тебе будет». И до сих пор эта история никого особенно невыгодный беспокоит.

— Почему в Советском Союзе так откровенно презрительно относились к развлекательному кассовому стереокино?

— Не только в Советском Союзе, мы и сейчас наблюдаем ту а реакцию… В СССР было две силы – с одной стороны, советская система, причем уже не столько коммунистическая, сколько государственническая, с несхожий – интеллигенция. Государственники снимали кино про то, как генералы выиграли Отечественную войну, для то, как председатель колхоза Кондрат выходит в поле, мнет пальцами озимые и вспоминает, (то) есть во времена его молодости эту землю увечили осколки. Интеллигенция снимала большой экран условно протестное, насколько это было возможно. Вот всего весь советский народ, по большому счету, не был вс политизирован. В чем-то советская власть ему нравилась, в нежели-то – не особо, но кино он хотел вкруг себя взирать очами про страсти и приключения. Так и вышло, что в 1962-м всех ровно по кассовым сборам сшиб «Человек-амфибия».

Еще один достопримечательный момент: после войны в стране случился бэби-бум. Сие событие определило нашу страну, и мне кажется, что оно аж сейчас ее в чем-то определяет. К началу 60-х выросло огромное метраж молодежи: обычно среди всего населения несовершеннолетних — где-так четверть или треть, а тогда дошло до половины. И чисто когда они выросли до 15-16 лет и всей гурьбой ринулись в кино, сразу наткнулись на «Человека-амфибию», снятого абсолютно по голливудским рецептам – красивый мужчина и красивая женщина в красивых обстоятельствах. Предыдущая полотно, которая занимала первое место, — «Тихий Дон» Герасимова, сие устраивало всех взрослых — и партийцев-государственников, и интеллигентов, которые любили хорошую прозу Шолохова. И лишних) картина про участие морских дьяволов в классовой борьбе забивает по сию пору на свете. Степень ее шквального успеха невероятна. Симпатия сильно отодвинула и государственное кино, и «Девять дней одного года», ради которых очень сильно вписывалась интеллигенция. Государство сказало: «Мочить!» Интеллигенция ответила: «Есть!» В «Советском экране» вышла разбор под заголовком «Тарзан с жабрами»… Редкий случай, когда коммунистический официоз и интеллигентский официоз объединились в своей ненависти к Ихтиандру.

Истинное В «ЛЕТЯТ ЖУРАВЛИ» — ЭТО АВТОПОРТРЕТ РЕЖИССЕРА

— Но до сего, в 1957-м, вышел фильм «Летят журавли» — до сих пор единственная наша пастель, получившая «Золотую пальмовую ветвь» в Каннах…

— Эта картина вышибла наше читающее и образованное буракумин из колеи. Это был первый фильм, в котором постулировалось опцион индивидуума поступать не так, как поступают все, вошло в (голову отдельно, дышать отдельно и спать с кем хочешь под бомбежку и аккорды Бетховена. И до настоящего времени это было исполнено на высшем технологическом уровне великим оператором Сергеем Урусевским.

Однако вот с режиссером Михаилом Калатозовым — отдельная история. У меня осязание, что он снимал ее немного с другой позиции и с остальной точки зрения. С ощущением Гюстава Флобера, который однажды сказал «Мадам Бовари – сие я». Героиня Татьяны Самойловой, Вероника, совершающая довольно неканонические действия, сильно абстрагирующаяся от воюющей страны — это автопортрет Калатозова, вылепленный без всякого возвеличивания себя и героини, без аплодисментов. Кому симпатия в финале приносит цветы на Белорусский вокзал? Все чу: воевавшим солдатам. Присмотритесь внимательно: она эти цветы раздает и воевавшим, и дедушке, который-нибудь пришел встречать солдата-внука, и маленькой девочке, которая сидит у кого-в таком случае на руках. Она раздает цветы чужому для нее народу, некоторый без нее выиграл эту войну.

А Калатозов с 1942 в соответствии с 1944 год, когда шли битвы в Сталинграде и под Курском, сидел в Голливуде постпредом советского кинематографа. Насквозь два года его выставили из США за слежка. В тот момент наши серьезно добывали документы по атомной бомбе, у Курчатова получи Лубянке был свой кабинет, он каждую неделю приезжал перелистывать шифровки… Говорят, за американским атомным проектом в США следили двести наших агентов. Все) объем этой информации должен был доставляться в советское легация, и нужен был какой-то посредник, который мог и в легация заходить, и встречаться с кем попало. По всей видимости, Калатозов выполнял функции курьера. И ощущеньице, что войну выиграли без него, у него было, я думаю.

А позже история Вероники попала на сердце интеллигенции, эту девушку подняли нате щит. Но у войны закон один: мужик воюет, бабища ждет. И этот закон Вероника нарушает, хотя какие могут красоваться отклонения и личные настроения в таких ситуациях?

— Какие самые дикие картины описываются в вашей книге?

— Неужели, вот, например, «Русский сувенир», снятый в 1960 году Григорием Александровым, с Любовью Орловой в главной роли. Для то, как буржуины летели над Россией, самолет сломался, пришлось поместиться в тайге, обрядиться в ватники и смотреть на то, как Кола Бельды в роли Кола Бельды пляшет с бубном в тайге. Сие была чудовищная дурнина, смесь острополитического фельетона с комическими куплетами и выставкой советских достижений, однако это было достаточно характерно для холодной войны. Али «Падение Берлина» Чиаурели, где Гитлер в бункере вступает в партия с Евой Браун под марш Мендельсона. Даже в голову никому далеко не пришло, что Мендельсона играть в фашистской Германии, да до этого времени на свадьбе фюрера, никак не могли — просто в силу его еврейского происхождения…

Вот именно и тот же Михаил Калатозов снял чуть ли неважный (=маловажный) самый бесстыдный фильм, который я видел — «Заговор обреченных», сие было за шесть лет до «Журавлей». Он, нечего сказать, в книгу не попал — но вообще он начинается с эпизода, идеже фашисты, переодетые в монашеские рясы, с пулеметами устраивают покушение получи и распишись премьер-министершу правительства народного единства Ганну Лихту. А католический кардинал в исполнении Шурёна Вертинского засылает шпионку в страну народной демократии с пистолетом и отравленными пулями… Сие просто фантастика какая-то, Калатозов при Сталине попросту берегов не знал — при том, что был, извес, неглупым человеком. Он еще издал книжку «Лицо Голливуда», после тоже были страшные бредни о том, как в Америке парфюмерная фирменный выпустила отравленную помаду под маркой своих конкурентов…

КАК МОРПЕХИ У АНТОНИОНИ ШУТКУ ПОЗАИМСТВОВАЛИ

— «Москва слезам малограмотный верит» стала самой кассовой советской картиной после «Пиратов ХХ века». А с годами еще и получила «Оскара». Причем, вопреки всякой политической логике, из рук в руки после того, как мы вторглись в Афганистан…

— Есть мощный закон: успех здесь и успех там – это разные багаж. И совместить их почти невозможно. «Москва слезам не верит» — феноменальный случай. История Золушки, которая поднимается наверх и становится менеджером среднего звена, всех устроила, и становой хребет — весь мир зацепила фигура Гоши. Его умонастроения — «никогда кобыла не будет получать больше меня», «я всегда зарабатываю не спросясь, а женщина будет молчать», — пришлись по сердцу голливудским людям… Как бы то ни было, выбор лучшего иностранного фильма проводился крайне случайным сообществом людей. Спервоначала добровольцы, а потом уже несколько выбранных академиков отсматривали в таком случае, что им присылали все кинематографии мира. То очищать нельзя сказать, что это выбор всей американской киноакадемии. С сим фильмом конкурировали очень серьезные произведения, картины Акиры Куросавы, Франсуа Трюффо, Карлоса Сауры, Иштвана Башмак — и победа была скорее случайной.

А вот у нас – нет, сие было стопроцентное продюсерское попадание в яблочко. Принципиальным для авторов было сердцу) женщинам возраста 40+, «ягодка опять». И для этого засим сделано абсолютно все. И карьерный рост героини, и то, отчего к ней приходит настоящий мужик с серьезной спиной, умеющий ремонтировать машину, бить морду и готовить еду. Но при этом с фасом интеллигента в двадцатом поколении Алексея Владимировича Баталова. Если бы в эту роль Меньшов не взял Баталова, а сыграл ее, взять, сам, ничего бы не вышло. Тут нужен был преимущественно интеллигентный мужчина, притворяющийся простонародным слесарем Гошей.

Я спросил одну сильную женщину, с которой я в браке последние 13 планирование: «Представь, что к тебе в дом приходит почти незнакомый венец творения и ведет себя, как Гоша. Со словами «Ну, мужа у тебя, ясно, никакого нет» и всем вот этим прочим. На что за минуте ты бы его с лестницы спустила?» Она говорит: «Первые пятнадцать минут я бы смотрела бери это, как на цирк, а потом, конечно, он улетел бы!» Велий мужчина с сильной женщиной не монтируются — это все эквивалентно что за рулем сидеть вдвоем. Они поубивают дружище друга. И Катерина из фильма сильной женщиной вовсе без- была, только притворялась ею. Но при этом возлюбленная была очень подходящим объектом, чобы с ней идентифицировались русские прекрасный пол в зале. «Я такая же, как она! Я тоже люблю сего прекрасного Баталова, который утром всех вывозит на пикничок и говорит, что шашлык женских рук не терпит!» Думаю, который это было прекрасно рассчитано и сценаристом Валентином Черных и режиссером Владимиром Меньшовым.

— В советском циркорама было много заимствований из западного? В книге вы пишете, какими судьбами Александров очень многое взял из голливудских мюзиклов, а «Кубанские казаки» Пырьева структурно полностью слизаны с американской «Ярмарки штата»…

— По всей видимости, под завязку. Люди, имевшие возможность выезжать за рубеж и знакомиться с новинками, предвидя, что эти новинки никогда не попадут к нам в прокат, могли носить каштаны из огня в больших количествах. У Антониони в одном фильме висит книга «В случае пожара разбить стекло». Человек решает поиронизировать, проверить, разбивает стекло, вынимает бумажку, а там написано: «Идиот, тебе а сказали – в случае пожара!» Ровно этот эпизод был совершенно воспроизведен в фильме «Ответный ход» про наших морских пехотинцев, чуть там все происходило на подводной лодке.

Но в основном конкретные эпизоды отнюдь не воровали — чаще заимствовали настроение. Я долго думал, как в «Июльском дожде» Марлен Хуциев сумел предвидеть настроение 70-х годов, общее отчуждение людей. Когда собирается громадная собрание интеллигентов в квартире, им совершенно не о чем разговаривать — так они только и делают, что говорят ни о чем… Каким образом сие можно было уловить в 1965-м, при том, что прозрачно это стало в 70-х? Потом я сообразил, что «Июльский дождь» — сие откровенное подражание Антониони. Его трилогия «Приключение», «Затмение», «Ночь» была выпущена в конце 50-х и начале 60-х, и симпатия своротила башню всем интеллектуалам планеты. Всем им было в наслаждение говорить: между нами стеклянная стена, по ней бьет как из ведра), мы разомкнуты. Сценарист Гребнев и режиссер Хуциев сняли такое эпигонство и попали на сто процентов, опередив саму ситуацию в Совок лет на пять.

Впрочем, мне кажется, что Марлен Мартынович — лицо, который наиболее близок к гениальности в нашем кинематографе. Но сие отдельный разговор…

— А как в нашем кинематографе появились «истерны» — теточка же вестерны, только про борьбу с какими-нибудь басмачами или — или белогвардейскими офицерами?

— Первым истерном была картина, вышедшая по (по грибы) несколько лет до возникновения самого термина — «Неуловимые мстители». Конные трюки в финале а там были шикарные. Когда мы смотрели на это, два) — и обчелся недооценивали качество исполнения. Думали, что в Америке такого экран навалом — при том, что сами, кроме «Золота Маккены» и «Великолепной семерки», ни винная ягода не видели. А сейчас понятно, что очень трудно выбрать в Голливуде что-то равное финальной скачке за паровозом, ладно еще под дикую стремительную музыку Мокроусова…

Но та но «Великолепная семерка» пользовалась в СССР сокрушительным успехом, кинематографистам желательно идти в том же направлении — и за «Мстителями» появилось «Белое дневное) светило пустыни». А потом братья Михалковы начали потихонечку сочинять сценарии к провинциальных киностудий на эту тему. То вместе, так порознь они написали «Конец атамана» для «Казахфильма», «Седьмую пулю» ради узбекского режиссера Али Хамраева, «Транссибирский экспресс», «Ненависть»… Вдобавок в последнем фильме Михалков и его соавтор Фридрих Горенштейн распоясались давно такой степени, что назвали белогвардейского капитана с черепом и костями получи и распишись рукаве Ставрогиным. Ну, вот повеселились так. И прокатило, редактура постоянно это успешно съела!

Истерны стали всеобщим поветрием: «Не ставьте лешему капканы», «Срочно… под большим секретом… Губчека», «Смотри в оба». Советские режиссеры воспроизводили очень серьезную и популярную линию в американском и европейском синематограф — и выходило хорошо, умело, с юмором и прищуром, который публике куда нравился.