Уже после развода Тихонов советовался с Мордюковой, как ему играть сцену объяснения в любви

— Наталья Викторовна, идеже-то года два назад была такая необычная картина… Мы говорили о Нонне Викторовне Мордюковой, ну, такие просвещенные миряне вокруг были. И вдруг они говорят: «А что, ну она умерла?.. Ведь много идет фильмов, — и о ней, и с ее участием».

— Несомненно, фильмов много…

— Мне сначала показалось, что эти клие — какие-то дремучие, а потом подумал – а, может быть, они правы?

— А вам знаете, Саша, были мы как-то на спецкладбище у Нонны, вот именно в день ее памяти. (Актриса похоронена в Кунцевском кладбище рядом с сыном, Владимиром Тихоновым. — А.Г.) И вдруг — девчушка с записочкой, мы ее спрашиваем – вы откуда? Из Омска приехала, отвечает, меня попросили приспеть и положить цветочки на могилу Мордюковой. Можете себе передать?

Поэтому — вот когда вы просите меня поделиться воспоминаниями о Нонне… Симпатия для нас для всех – живая.

— Ну, и для меня…

— Я знаю. Александра… А как она ценила дружбу! Она говорила – получи старости лет наконец-таки у меня появились, не народище, а людищи! Это люди, с которыми можно ходить в разведку…

— Спасибо. Но, если говорить, что Девятая Викторовна была же всегда очень живым человеком…

— Правда-да!

— Она ж не сильно отличалась-то от своих героинь в соответствии с характеру… Правильно?

— Нет! Один — к одному! Вот мы с ней егда на рынок ходили, она говорит – вот я такая а, как эти женщины стоят. Вот, говорит, дай ми сейчас ведро с огурцами солеными, я буду выкрикивать – кому огурчики хрустящие, соленые? Сие вот мы с ней по рынку так ходили. Сие я — то, что помню…

— Это уже в Москве здесь, да что ты?

— Естественно.

— А люди как на нее реагировали?

— Ой, да н всегда окружали. Вот не надо деньги, возьми… Симпатия говорит – без денег не возьму. Ты что? Твоя милость вкалываешь, а я, барыня, у тебя без денег должна брать. Налицо денег не состоит, не пойдет.

— А как Слиска Любовь Константиновна ей помогала, согласен?

— Ну, вы знаете, говорила Нонна, — это, говорит, спутница жизни, с которой можно потрепаться.

— И поматериться?

— Да!

— И я однажды был в духе-то свидетелем такого их разговора… Вот я ни разу никак не слышал, чтобы так интеллигентно ругались матом!

— У них до настоящего времени время скользил мат. И Нонна… у них это прямо ровно музыка шла.

— Да, да! Я так не смогу.

— И я далеко не могу. И Нонна бы мне не разрешила…

— Я немедля вспоминаю один ее день рождения, который отмечали у вы дома. Может быть — как раз 25 ноября 2007-го.

— Будто, я уже тогда чувствовала, что это был последний гемера рождения Нонны, который мы отмечали вместе с ней…

— Ладно. И я помню, вот — Аскольдов приехал, режиссер «Комиссара», и он сказал такую лэйбл – зачем мы, режиссеры, мучили Нонну? Надо было невзыскательно ее брать, — такой, какая она есть, и — махом снимать!

— Об этом говорил, кстати, и Рязанов. Вот при случае она у него снималась в эпизоде в «Вокзале на двоих» — симпатия тогда сыграла комичную роль «дяди» Миши.

И Рязанов говорил: «Нонну затрагивать нельзя. Ей поставил задачу – вот ты торговка – видишь и соображай, что ты будешь говорить». И она говорила – а что-нибудь вы думаете, я витаминами торгую, людям помогаю, они эликсир жизни едят – это ягоды она продавала у него в фильме.

Возлюбленная вообще спонтанно, Саш, могла сыграть — кого угодно!

— Да… Я еще запомнил, наподобие она изображала при мне лифтершу старенькую, у которой был мешочек с зернами кофейными, жареными, возлюбленная их вместо семечек грызла. И все куда-то пряталась, пряталась… И Девятая Викторовна ей вроде говорит – Фрось, а чего ты прячешься? А возлюбленная отвечает – так мне уже 90 лет, а я все живу и живу.

— Как же, это соседка такая была, у Нонниной подруги Лорки. Фросе этой было неудобно перед людьми, что — ей столько лет, а она шабаш живет и живет.

— И Нонна Викторовна так живо, органично аминь это изобразила… Ну, я помню, что она нам к своим пенатам всегда звонила, когда там с Тихоновым по телефону поговорит.

— Вот именно, и так тоже было.

— А правда, что вот они сейчас когда были в ссоре, в разводе, и когда Тихонов Балконского в «Войне и мире» играл, и у него безвыгодный получалось, он к Нонне Викторовне за помощью обращался?

— Сие было, он ей звонил.

— Нет, он вроде приехал после ней на «Волге», они куда-то поехали, и симпатия его учила. Или — нет?

— Саш, я этого не знаю, я знаю единственно, что он ей позвонил, печальный такой, и говорит – Бондарчук кулаком передо глазами погрозил и сказал: «Если ты эту сцену безлюдный (=малолюдный) сыграешь, я тебя просто убью».

— А какую сцену?

— Когда он там в любви объяснялся. Даймио Болконский — Наташе Ростовой. А он никак не мог. И, так, Нонна говорит – Слава…

— Это уже после развода?

— А то как же. Как товарищ. Они уже не жили как супруг и повелитель и жена.

— Так, звонит и что?

— И говорит – Нонна, вот, представляешь, я малограмотный знаю, что делать. Сережка меня ругает, что вишь попробуй мне только не сыграй. А она говорит – делать за скольких что делать, возьми и сыграй. Назло ему. Подумаешь, дерьмо какое – Бондарчук! Нонна так ему и сказала. А ты – Тихонов – вона и сыграй. И сама ему тогда и помогла. И он сыграл.

— А чисто же такое Мордюкова Тихонову тогда сказала, что спирт сумел так здорово сыграть любовь, а?

— Вы знаете, Ноннушка знала Славину слабость, — он обожал голубей. У него была в Павловом Посаде голубятня, я вдогонку там жила и все это на чердаке осталось, и голуби после привычке туда прилетали. Ну, представь, — говорит Ноннета Славе, — что это голубь твой любимый. У него был фабричный голубь, который даже записки передавал.

— Кому?

— Ну, там в Павловом Посаде его товарищ и они репетировали, прилетит турман с запиской или не прилетит. И прилетал. Игрались они. Вишь никто не знал, что Слава был такой голубятник. А Нонуся это знала.

И вот Нонна говорит – Слав, ты ж любишь голубей, как бы ты на них смотришь, на тебя, когда смотришь, понимаешь — сие самые любимые существа твои. И, говорит, ты представь, чего вот ты именно видишь голубя в образе этой… Наташи Соматотропный!

— Да вы что?

— Да!

— А вы про это никому безвыгодный рассказывали?

— Никогда. В голову не приходило.

— Про сцену, (то) есть Мордюкова научила Тихонова любовь играть…

— Никто никогда меня безлюдный (=малолюдный) спрашивал, поэтому… А это я помню, потому что это около мне все было, я же у Нонны жила…

— Спасибо вас огромное — за такой «эксклюзив».

— А вам, Саша, — ради память…