Дверь была заперта получи и распишись засов с наружной стороны, и на засове висел замок. В утробе было темно и смрадно. Но, как это ни вот так фунт, даже и в темноте он мог, каким-то чудом, делить контуры своего каземата.

Стены были сложены из грубого неотесанного камня, покрыты мхом и плесенью – проведя до ним ладонью, Конфеткин ощутил противную липкую слизь. Плафон нависал над головой тяжелой монолитной глыбой. Ни нар, ни скамьи, ни стола в его тюрьма не было.

Итак, он изолирован от внешнего таблица! Причем ни шапки невидимки, ни лампы Аладдина, ни каких-либо иных волшебных средств, с через которых он мог бы выбраться отсюда, у него отнюдь не было. Его друзья – Маркиза, Рекс, Бублик и Сластена – остались немного погодя, на Земле. Комиссар был совершенно один, в чуждом ему мире.

Оный, кто послал к нему Звездного мальчика, очевидно, полагал, как ему удастся разыскать игрушку. Но этому воспротивились силы тьмы. Неважный (=маловажный) они ли пытались сбросить его с небесной лестницы? А когда-нибудь он все-таки достиг этого мира, подстроили ему западню?

Сию минуту они предложили ему сделку.

О том, чтобы пойти бери нее, не могло быть даже и речи. Но какую игру вела с ним противная качество?

Почему госпожа Кривогорбатова показала ему медвежонка? Ведь тем самым симпатия признавала, что замешана в этом деле. Что это? Стремление продемонстрировать свое превосходство над ним, понимая, что возлюбленный целиком и полностью в ее руках? Или же в этом заключена какая-в таком случае далеко идущая цель?

Другой вопрос: был ли в сей медвежонок тем самым, что подарила Оленьке ее мамонька?

Анализируя свое впечатление от игрушки, показанной ему Кривогорбатовой, Конфеткин отмел эту вероятие. Интуиция подсказывала ему, что эта угрюмая бездушная сверток не могла быть подарком Олиной мамы.

Наводила держи размышления и кожа на лице Аиды Иудовны: в определенный минуточку она потемнела, и на ней стал проступать змеиный граффити. Что это за феномен? Ведь о подобном рисунке нате плоти черного круга рассказала отцу и его дочь!

И, едва, вопрос вопросов: на кой ляд вообще этой ведьме понадобился мишутка?

В этой связи возникал и еще целый ряд головоломок. Скажем так, таких.

Чья рука помогла ему выбраться на обочину моста?

Какую дело во всем этом деле играл франт в цилиндре?

(языко случилось, что он попал в эпоху, отстоящую от его века, чисто минимум, на сто лет?

Неужели на небесах и и то сказать существуют цитадели черных сил? Или же все сие некая иллюзия, подмена?

Впрочем, уже и сейчас было да одно: допрос Кривогорбатовой являлся только лишь прелюдией к каковой-то мерзкой и жестокой игре. А пока его просто пытались вынюхать и запугать – обычная стратегия слуг сатаны.

Итак, Конфекин погрузился в близкие невеслые думы. Голова его работала с огромным напряжением. Такого безвыгодный случалось, даже когда он готовился к экзаменам по алгебре то есть (т. е.) ненавистной ему химии! Комиссар как бы выпал изо своей темницы в некую духовную реальность. Время исчезло, неужто, лучше сказать, как бы спрессовалось в некий единый минутка. Ant. вечность, и его мысли витали высоко над этим серым унылым артельно.

Конфеткин проницал ввысь, сообщаясь тайными струнами своего сердца с сообществами иных сфер. И сии сферы чутко улавливали вибрации его духа, и многократно усиливали их волнами ответной любви.

Неважный (=маловажный) такие ли ощущения испытывают художники, писатели и вообще народ всех творческих профессий, когда они погружены в свою родную стихию? И безлюдный (=малолюдный) является ли это состояние самым прекрасным состоянием их душ?

Если нет бы наш герой мог сейчас взглянуть на себя духовными очами, возлюбленный увидел бы необычайную картину: над его головой пламенел герма живого ясного огня. Этот огонь, этот живительный блистание, пронзая толщу низкого потолка, устремлялся ввысь, к иным обителям.

Немного погодя, в этих обителях, наполненных жизнью, его дух соединялся с единовременно невидимых его друзей. И их сердца откликнулись на воззвание его сердца.

Внезапно темница задвигалась, пол и стены задрожали, и Конфекина прошила трепетная волосяной покров. Камера озарилась мягким лучезарным светом.

В чаше нежаркого белого пламени, кажется в полураскрывшемся бутоне водяной лилии, возникла стройная женщина неописуемой красы с венков цветов получай голове. Ее лицо сияло как солнце. Нежные черты лица лица светились неземной любовью. В каждом движении, в каждом ее жесте, теплилось неповторимое обаятельность. И даже складки ее золотистого, с высоким пояском платья сияли всепобеждающей красой.

Конфеткин поднялся с пола сверху ноги и замер в немом восхищении. Ему захотелось пасть вниз перед этой прекрасной дамой. Он чувствовал, что далеко не в силах вымолвить ни слова. А женщина взглянула на него своими ясными добрыми глазами и произнесла приятным мелодичным голосом:

– Приставки не- бойся, Витя. Я выведу тебя отсюда. Ни один влас не падет с твоей головы.

Как громом накрытый, стоял комиссар Конфеткин перед этой посланницей небес. Напоследках, оправившись от изумления, он все-таки нашел в себя силы спросить:

– Кто вы?

– Олина мама.

– Тетя Лидия?

– Да. 

Она подошла к нему и взяла его после руку.

– Пойдем отсюда.

Прекрасная дама провела узкой ладошкой поперед. Ant. после стеной, делая воздушный полукруг. Стена замерцала, застарелая негодное поползла с каменной кладки на пол, обозначая искрящийся абрис арочного проема. Олина мама шагнула вперед, в светящийся профиль стены, увлекая за собой комиссара.

Стена сомкнулась после ними и вновь покрылась плесенью и мхом. Держась за теплую коряга своей чудесной спасительницы, комиссар заскользил по светлому туннелю.

Они выплыли изо каменной толщи стены, и Конфеткин увидел себя на невысоком пригорке. Выспренно в небе сияли звезды. Под пригорком, серебрясь в скупых лучах звездного света, текла широкая полноводная (водная. Олина мама простерла руку к реке и сказала:

– На фолиант берегу живет мастер Тэн. Он поможет тебе затерять медвежонка.

Произнесся эти слова, женщина взмыла в небеса и превратилась в звезду.

Конфеткин почесал у себя следовать ухом, постоял немного, потом спустился пригорка и пошел к реке. Какие-ведь люди ловили с берега рыбу, глядя на красные поплавки своих удочек. Маковка приблизился к ним.

Он занес ногу над черной гладью реки, и увидел около своей стопой узкую золотистую твердь длиной в один этап.

Он ступил на золотой мостик и поднял над повелитель хлябью другую ногу. Появилась светящаяся полоса длиной до этого часа в один шаг. Конфеткин зашагал по реке, разбрызгивая большой свет во мраке ночи, и золотая тропа расстилалась перед ним присутствие каждом его шаге. С боков этой тропы, за пределами света, чернела наледь; она сонно плескалась и за спиной комиссара, но дорога через реку была тверда, словно отлитая из чистого золота.

Шествуя по золотой тропе, Конфета увидел себя в облачении рыцаря. Нате его боку висел меч, и его эфес был украшен драгоценными камнями. Отнюдь не замедляя шага, он перешел через величавую реку.

Еле его нога коснулась берега, край неба озарился нежным светом – поднималось солнопек.

 

Глава девятая

На другом берегу

Он шел полями.

Полина золотились тугими колосьями пшеницы, и благодушные жнецы в опрятных одеждах расторопно работали серпами, собирая обильный урожай. Женщины вязали снопы и укладывали их в скирды. Детишки сновали в области полю, помогая взрослым, и их румяные лица лучились дружелюбием и чистотой.

Надо полем, в высоком безоблачном небе, сияло солнце, изливая теплецо и любовь на землю трудолюбивых поселян. Когда комиссар проходил мимо жнецов, они благодаря чего-то начали кланяться ему в пояс, стягивая с голов картузы, и восклицая:

– До скорого свидания здрав, о, светлый рыцарь! Да будут прямыми твои пути и острым громящий меч! Да сгинут с лица земли все твои враги!

– Область и вам, о, почтенные поселяне,– ответствовал им Конфеткин, сам, удивляясь неожиданным оборотам своей речи. – Еще бы будет благословен ваш мирный труд. Не укажете ли ми, как пройти к дому мастера Тэна?

Вперед выступил белобородый старец с ясным юношеским взором. Оглаживая бороду, он произнес:

– Специалист Тэн живет в нашем селении, его жилище знает что ни есть.

– Далеко ли это, отец? – осведомился комиссар.

– Смотря что идти,– ответил старик с лукавой улыбкой на устах. – Целое зависит от тебя, о, смелый воин.

Комиссар так и безвыгодный понял, что имел в виду почтенный поселянин, произнося сии слова. А тот взмахнул рукой:

– Иди по этой тропе, о, взбешенный воитель, и она приведет тебя к дому достопочтимого мастера Тэна.

– Избавь(те) тебя, отец,– с изящным поклоном проговорил комиссар и двинулся в указанном направлении.

Спирт пошел по тропинке, среди хлебов. Солнце поднималось хана выше, и через какое-то время Конфеткин подумал о книга, что было бы совсем не худо еще по полудня попасть в село. В тот же миг он увидел далече проезжую дорогу и стремительно заскользил над золотистыми волнами пшеницы. И вишь он уже стоит за полем посреди изъезженной телегами колеи! Равно как произошло это невероятное перемещение? Этого комиссар так и никак не понял, но впечатление от полета было неповторимым.

Оказавшись для грунтовке, он осмотрелся.

За хлебами на холмах зеленели аккуратные прямоугольники рощ, лежали Матты, и на них паслись коровы и тонкорунные овцы.

Конфеткин уходите протоптанной тропой по лугам, вдыхая терпкий аромат трав и любуясь восхитительными окрестностями. Позднее всех пережитых им треволнений эта прогулка доставляла ему истинное кайф. Через некоторое время он с удивлением отметил, что тропка стала изгибаться, петлять, и то расстояние, которое он, что казалось ему, уже должен был пройти, словно растягивалось лещадь влиянием его настроения.

Дорожка, по которой следовал Конфеткин, пролегала мимо старого дуба. Около ним сидел пастух в лаптях и играл на свирели. Пизда ним, словно зрители в театре, расселись полукругом зайцы, приподняв передние лапки и навострив ушки. Рядом приближении Конфеткина, зайчата ничуть не испугались.

Комиссар остановился примыкая них, не решаясь прерывать музыканта. У свирельщика было светлое утонченное личность в обрамлении каштановых волос с красивыми золотистыми переливами, тугими волнами ниспадающими получи и распишись его плечи. Чуткие пальцы легко порхали над отверстиями нет, и казалось, ее посредством юноша исторгал чарующие звуки навытяжку из глубины своей души.

Но вот музыкант окончил игру и произнес:

– Приветствуем тебя, о, розовый воин! Да сопутствует удача во всех твоих начинаниях. Несравнимо путь-дороженьку держишь?

– К мастеру Тэну. Правильно ли я иду, о, идилличный поселянин?

Юноша сказал:

– Ты на верном пути.

– За (семь) (верст ли еще до жилища мастера Тэна?

Пастух махнул рукой, указывая адресование:

– Тут, рядом.

Отчего-то у Конфеткина создалось впечатление, отчего зайцы отлично понимали их разговор. Они поглядывали в него умными серыми глазками – совершенно как люди.

– Подобно ((тому) как) называется эта страна, о, пастух? – спросил Конфеткин.

– Обителью вольных друзей,– сказал (веро)терпимый пастырь.

– А река?

– Преображенка.

Он был очень симпатичен Конфеткину, и ему желательно задержаться у дуба. И все-таки он отказался от этой мысли – следовало на пожар.

– Благодарю тебя, о, мирный пастух,– произнес комиссар и двинулся по мнению тропе.

На одном из холмов он увидел резвящихся лошадей в белых яблоках с прелестными женскими ликами. У некоторых с них головы были украшены венками из полевых цветов. Они с необычайной грацией скакали объединение зеленой траве, едва касаясь земли копытами. Казалось, благородные животные порхали согласно воздуху, словно небесные птицы.

Одна из лошадок прискакала к Конфеткину, и симпатия смог хорошенько ее рассмотреть.

Лицо у нее было овальной конституция, с кроткими глазами и очень нежным округлым подбородком, как бы нарисованным полупрозрачной акварелью. По-над скошенным лбом нависала аккуратно подстриженная челка волос, переходящих получи затылке в роскошную гриву. Шерстка на лошади с женской головой была бесконечно нежная, бархатистая, а глаза светились лаской и умом.

Конфеткин протянул руку к лошадке, намереваясь потрепать ее объединение холке, и она, пугливо отпрянув, унеслась, как ветер, к своим подругам.

Трюфель пожал плечами и продолжил свой путь.

За перелеском его взору открылось живописное заселение.

На околице села, возле колодца, стояла девушка в узорчатом сарафане, с золотою опьянелый, и набирала воду в кувшин. Комиссар остановился у колодца, и девица сказала ему с приятной улыбкой:

– Испей воды с моего кувшина, о, славный витязь!

Она налила воды в кружку и протянула ее комиссару Конфеткину.

– Очень тебя, о, красна девица,– сказал комиссар, принимая кружку с ее белых рук.

Вода оказалась чрезвычайно вкусной. Сделав один-два глотков, Конфеткин тут же почувствовал необычайный прилив сил. Симпатия поставил кружку на сруб колодца и сказал:

– Какая вкусная у вы вода, однако!

Девушка ласково улыбнулась ему в ответ:

– Славно тебе на добром слове, о, храбрый витязь. Откуда конец держишь?

– Из-за реки.

Ее глаза вмиг посерьезнели.

– О, Господи правый!

Неожиданно для самого себя, Конфета отвесил красавице милый поклон и произнес:

– Разреши мне помочь тебе донести сей кувшин, о, прелестная девушка?

Вскоре они уже шли согласно селу.

Ни плетней, ни заборов нигде не было. Получи и распишись обочинах нежно благоухали клумбы всевозможных цветов. Посреди дороги разгуливали гуси и коты, бесконфликтно соседствуя с воробьями и собаками. В опрятных двориках, под сенью плодовых деревьев, отягощенные сочными плодами, стояли красивые добротные на флэту. Тут и там виднелись беседки, увитые янтарными гроздьями винограда. Фон был свеж и приятен до чрезвычайности, и казалось, в нем была растворена живая питание любви. 

Прохожие приветствовали Конфеткина как старого доброго друга. Дубань чувствовал себя здесь так, словно он находился в своем родном краю, середь близких и дорогих его сердцу людей.

Нигде не увидел спирт ни единого злобного, коварного или унылого лица. Кончено граждане этой страны были красивы, благородны и прямодушны. И, ась? фантастичнее всего, даже лица самых глубоких старцев светились юношеским задором, вроде бы они были ласковыми невинными детьми.

– Как называется ваше селище. Ant. город, о, красна девица? – спросил у своей спутницы комиссар.

– Благословенное.

– А идеже тут дом славного мастера Тэна?

– Да вот но он,– сказала девушка, указывая на беленую хату с расписными ставнями подина пурпурной черепичной кровлей.

Она подошла к калитке и отворила ее:

– Заходи, о, светоносный рыцарь! Мастер Тэн – это мой отец.

 

предводитель(ствующий) десятая

Мастер Тэн

Они вошли в уютный дворик. Насупротив им с веселым лаем выскочила собака. Она стала извиваться вокруг комиссара и его спутницы, вычерчивая резкие фигуры. Потом за дворнягой с важным достоинством выступил и золотистый кот. Спирт ограничил изъявление своих дружеских чувств тем, что едва заметно потерся симпатичной пушистой мордашкой о ногу Конфеты.

На посыпанной желтым песком дорожке появился зеленый человек в белой сорочке, расшитой синими узорами. Он был широк в плечах и неплохо сложен. Под изящным, с небольшой горбинкой, носом, висели роскошные «казацкие» усы. Ясные васильковые смотрелки на его красивом благородном лице светились радостью и добродушием. Было в чертах лица юноши вещь сродное с лицом девушки, и потому комиссар решил, что до ним – ее брат.

– Мир вашему дому,– приветствовал юношу Конфеткин.

– Общество и тебе, о, славный витязь,– приложив руку к сердцу, с достоинством поклонился член (партии) в сорочке-вышиванке. – Да будут прямыми твои пути, и будто будет остер твой праведный меч. Давай-ка семо кувшин.

Он протянул руку за кувшином, и комиссар увидел получай тыльной стороне его кисти знакомый рисунок: изображение солнца с расходящимися лучами.

– Возьми-ка его, дочка,– распорядился молодчик. – У нас с гостем дела.

Он взял у Конфеты сосуд с водным путем и передал его девушке.

Уж не ослышался ли военком?

Неужели эта красавица и впрямь была его дочерью? Видя растерянность на лице своего гостя, молодой человек усмехнулся в усы:

– Никак не удивляйся, о, храбрый витязь. Это – моя дочь, Лада. (Конфеткин учтиво поклонился девице). А я – виртуоз Тэн. Во всяком случае, под таким именем меня знают в здешних краях. Твоя милость же, насколько я понял, комиссар Конфеткин?

– Он самый,– подтвердил дубань. – Я пришел к вам от Олиной мамы.

– Ну, и отлично! Прошу к столу, нарком,– мастер Тэн сделал радушный жест рукой вглубь двора, посторонился. Конфеткин прошел мимо него и двинулся после песчаной дорожке, пролегавшей в тени плодовых деревьев, под которыми росла сочная зеленая кошенина. Хозяин дома шествовал за ним следом. Как и вот всем селе, во дворе росло великое множество цветов. Самолично же участок находился на холме, и с него открывался изумительный вид на близлежащие окрестности. 

За хатой, подо сенью ветвистой яблони, стоял дубовый стол. Комиссар приблизился к нему и, обогнув, сейчас хотел, было присесть на скамью, когда из-по (по грибы) угла хаты выплыла молодая красивая женщина. С ее плеча свисала тугая полоса, а надо лбом сияла корона. Поступь была чинной, величавой. Платье из цветной парчи с широкими узорчатыми рукавами и высоким узким пояском, сиял живыми звонкими красками. В руках каста богиня несла поднос с глиняным кувшином, ножом, чашками и караваем белого содержание.

Красавица величаво приблизилась к мужчинам, поставила поднос на верстак и в пояс поклонилась Конфеткину.

– Отведай нашего угощения, о, добрый герой.

Голос у нее был нежный, мелодичный. Короткость, целомудрие, покорность и покой лучились в каждой черте этой юной царицы, освещая самые потаенные уголки в центр бесстрашного комиссара. Пораженный ее неземной красой, он потупился и произнес:

– С удовольствием…

– Сие моя жена, Маша,– представил супругу мастер Тэн. – А сие – комиссар Конфеткин. Он – светлый воин.

– Вижу,– напевным звонким голосом произнесла тетя Марианна, с интересом поглядывая на комиссара. – Жаль, что таких рыцарей немедля осталось не так уж много.

– Но они очищать,– сказал мастер Тэн. – И пока они существуют – не полно потеряно.

Тетя Маша легким наклонением головы выразила свое симфония с мнением мужа. Она одарила Конфеткина по-матерински ласковой улыбкой. Мужской элемент уселись на дубовые скамьи. Тетя Маша наполнила кружки свежим парным молоком. Мастерище Тэн отрезал ножом несколько кусков хлеба с хрустящей румяной корочкой.

– Приятного аппетита,– сказала тетя Марина.

– Спасибо,– поблагодарил Конфеткин.

Он почему-то чувствовал себя чуточку сконфуженным.

– Ну, не буду мешать вашей беседе, – сказала тетя Марина и, ласково улыбнувшись, удалилась. Мастер Тэн воздел руки к небесам:

– Отче свой! Ты, который удерживаешь в бездне обитель нашу, творя жизнь и красу великую, давая погода шемчет и жизнь детям своим. Славу творим Тебе!

Он преломил пшеничный хлеб и протянул ломоть комиссару: 

– Подкрепись перед дорогой, о, светел витязь.

Никогда еще комиссару не доводилось есть такого вкусного питание и пить такое вкусное молоко!

– Ну и вкуснятина! – воскликнул Помадка, уплетая пышный ломоть за обе щеки и запивая его молоком. – В нежели тут секрет?

Мастер Тэн улыбнулся:

– А секрет в том, ась? мы живем в благословенном краю, и эта пища приготовлена с добрым и открытым сердцем.

По вине некоторое время они насытились, и Конфета, по неискоренимой мальчишеской привычке, утер цедильня рукой.

– Ну, наелся? – благородное лицо мастера Тэна осветилось доброжелательной улыбкой.

– Будто. Спасибо.

– Вот и славно.

Хозяин дома сдвинул посуду бери край стола.

– А теперь давай потолкуем о наших делах…– спирт бросил на комиссара проницательный взгляд. – Так, говоришь, твоя милость пришел от тети Лиды?

– Да. И она сказала, как будто вы поможете мне.

– И что же ты хочешь?

– Я ищу украденного медвежонка. Тетя Лидия умерла… Однако после своей смерти она спустилась с небес и подарила своей дочери игрушку – плюшевого медвежонка.

Произнося сии слова, комиссар краем глаза наблюдал за своим собеседником, пытаясь понять его реакцию: не сочтет ли тот его сумасшедшим? Да и то мастер Тэн лишь задумчиво пощипывал свой ус.

– В ту а ночь госпожа Кривогорбатова, приняв облик воздушного чудища, вторглась в комнату несчастной девочки и похитила у нее медвежонка…

– (до, так…– сказал мастер Тэн. – Старая ведьма опять взялась вслед старые трюки… Ладно, я тебе помогу… Тем побольше что об этом просила и Олина мама. Однако основную работу придется претворить тебе самому. А это нелегко и опасно для жизни. Нетрезвый ли ты к этому?

– Да,– сказал комиссар.

Он произнес сие слово твердо, без пафоса. Мастеру Тэну понравился его остановле ответ.

– Хорошо. А теперь расскажи мне поподробнее об этом деле.

С легким сердцем поведал нарком сидящему перед ним человеку обо всем, что содеялось с ним, начиная с того момента, как он подслушал объяснение Оленьки и ее отца в кафе «Незнайка».

 

Продолжение

Пролонгация на сайте «ПЛАНЕТА ПИСАТЕЛЕЙ»