Андрюха, как это всегда было в субботу, не спеша шел ровно по шумным, людным рядам городской барахолки.
Стоял невыносимый душистость гари. Густой смог окутывал улицу. Лето выдалось беспрецедентно жарким, о чем постоянно трубили московские газеты. Но, вопреки на жару, Смирнов был тепло, подчёркнуто стильно, одет. Т. е. знаменитый коллекционер, он всегда следил за своим имиджем. Даже если среди этого отребья, как называл простых работяг Смирнов, некто хотел выглядеть на все «сто».
— Андрей Анатольевич, интересное кино!!
Смирнов повернулся, выставив немного вперёд трость с серебряным наконечником, переложил ее в другую руку и поздоровался.
— Я принесла ведь, что вы искали, — сказала пожилая женщина, натянуто вглядываясь в лицо коллекционера.
— А зачем она вам? Ее все на свете равно никто здесь не купит. Все знают сколько эта картина опасна…
Неужели вы хотите ее сберегать ее у себя дома. У вас семья… дочь… Ваша милость о них не подумали?
— Хорошее вложение денег, Екатерина Семёновна, — чрез зубы ответил Андрей, подумав презрительно» Ну, чисто у нее за вид? Как будьто у уборщицы в сортире».
— От несколько лет ее продам Стивенсу или Райнеру. Они неважный (=маловажный) такие суеверные, как мы — русские. И, уж, поверьте, Катя, они заплатят очень хорошо.
— Вы что, Андрей Анатольевич, приставки не- хотите ее покупать? Ведь, признайтесь, что не хотите… Давайте ее легко выбросим или сожжём…
— Я тебя предупреждал, Екатерина, — перешёл получи грубый тон Андрей, вмиг изменившись в лице. — Мало-: неграмотный хочешь проблем — продашь картину мне!
— И, потом, я ее даже если из чехла не буду вынимать… Так сколько не бойся, ничего не случится…
Катя тяжело вздохнула и сделала клеймо рукой, призывая Смирнова следовать за ней. Они прошли барахолку и свернули в замараха переулок. Войдя в полутемный дворик, Катя остановилась у большой груды мусора.
— Ваша милость ничего лучшего не могли придумать, как спрятать ее в этом свинарнике.
— А вам представляете, Андрей Анатольевич, какая бы паника началась бери базаре, если бы картину кто-нибудь увидел. Феномен тот, что я должна вам показать товар, чтобы ваша сестра удостоверились в подлинности… Хотя бы на несколько секунд ты да я должны расстегнуть чехол…
Андрей судорожно сглотнул. По спине пробежал быть (неприятным озноб. Но, вместе с тем, появилось чувство любопытства. Посмотреть легенду и остаться в живых. Андрей был всегда рисковым человеком и в молодости занимался экстримом. Чисто и сейчас он почувствовал не только страх, но и сейша адреналина в крови.
Убрав пару пустых ящиков Екатерина вытащила изо кучи полутораметровый чехол.
— Всего на несколько секунд и полно, — прошептала она и стала осторожно развязывать петли.
С-под ткани послышался тяжёлый вздох, переходящий в неразборчивый шепоток.
Андрей с Катей переглянулись.
Развязывайте, — приказал осипшим голосом дискофил.
Катя судорожно «колдовала» над петлями. Щипанцы предательски дрожали, но через минуту женщина справилась и открыла третьяк. С картины на Андрея смотрело лицо прекрасной русалки, сидевшей для камне, на берегу бушующего океана. Лицо небесной прелести обрамляли длинные, золотистые волосы с вкраплениями серебристых и бирюзовых нитей. Через картины веяло такой свежестью и чистотой, что Смирнов почувствовал себя получи миг не в трущобах Москвы, а на берегу моря. Некто не хотел уже ничего. Только оказаться там, по сравнению с Ней, на берегу. Он отдал бы все шальные деньги мира, чтобы быть там… Андрей смотрел в Ее голубые прожектора и начинал медленно утопать в них, постепенно теряя связь с реальностью.
Кзади русалки, на фоне моря, появились очертания темных силуэтов. Они (то) есть-будьто проступали в глубине картины, все больше и больше напоминая людей. Как снег на голову Смирнов узнал в одном из них свою Каринку.
— Глава римско-католической церкви, иди к нам! Нам тут без тебя так сам по себе, — светловолосая девочка улыбнулась, обнажив ряд сверкающих, идеальных зубов.
» Н-е-е-т. Сие не моя дочь, — в панике подумал Андрей и схватился из-за эту мысль, как утопающий за соломинку».
— Не моя… маловыгодный моя, — заставлял себя повторять он.
Он из всех сил закричал: «Не моя-я-я!»
Потом посмотрел безумными глазами возьми Катю, которая стояла рядом зажмурившись.
Екатерина вздрогнула и трясущимися руками закрыла капот, из-под которого донёсся кристально-чистый, нежный, до замужества смешок. Ласковый голос произнес: «Теперь, ты моего! Теперь, вы все мои!
Катя лихорадочно задрожала:» Андрюня Анатольевич, вы ведь не смотрели Ей в глаза… Скажите, будто вы не смотрели Ей в глаза, — прошептала симпатия.
Андрей до крови закусил нижнюю губу но старался съехаться и не подавать виду что боится до «чёртиков».
— Ми надо позвонить, — сухо бросил он. — Сцена та самая. Деньги я завтра переведу на ваш аккредитив.
Андрей говорил, а сам думал совсем о другом. Он отошёл в сторону и амором набрал номер дочери.
В трубке пошли гудки Один…дальнейший… третий…
«Давай… Ну, давай… Возьми но трубку… Черт!»
Прошла минута… Пошла вторая… Радиоабонент находился в зоне действия сети, но трубку не брал.
В ус себе не дует звук телефонных гудков как бы говорил Смирнову, ровно он допустил ошибку. Возможно, последнюю ошибку в своей жизни…