Вечно молодой

-Только-тол не спрашивайте, есть ли у меня портрет, который стареет наместо меня, — вздыхает Александр Збруев. Воцаряется молчание. Только даже в трубку слышно, что он улыбается.

Збруев — чудо чудное. Британские ученые выяснили: у таких людей, как он — особая ДНК. В ней находится аллель «Питера Пэна», позволяющий сохранить если не вечную молодежь, то, по крайней мере, удивительную моложавость на протяжении всей жизни.

Фирменный прищур, пропасть обаяния. Встретив его на улице, наши бабушки скажут: «Ганжа». Да не из-за того, что он все сезон улыбается, а в честь героя суперпопулярного советского фильма «Большая перемена» — хулигана Григория Ганжи, по причине которому в русский язык вошло выражение «аттракцион неслыханной жадности». Любимым развлечением завсегдатаев збруевского ресторанчика «Трам», идеже подавались веселые блюда вроде «цыпленка табака имени Леонида Ярмольника» тож «рыбы по-захаровски», было обсуждать возраст хозяина «Трама».

Видишь сейчас восемьдесят. И единственным, кто назвал его «пожилым человеком» был Ширвиндт. Воз) (и маленькая тележка) лет назад Збруев отдыхал с семейством Ширвиндтов в Ялте и вообще с 7-летним Мишей Ширвиндтом ухаживал за студенткой Ниной Масловой. В одно красота утро Миша, надрав на клумбе цветов для своей возлюбленной, застукал их в номере на пару с «пожилым двадцатисемилетним актером Ленкома»: «- С тех пор, когда бы наш брат ни встретились с народным артистом РСФСР Александром Викторовичем Збруевым, возлюбленный всегда просит у меня прощения за тот случай».

Видишь эта физическая особенность — сохранность лица на всю биография стала метафорой его жизненного пути. Он, арбатский мальчишка, игравший молоденьких лейтенантов получи и распишись передовой, так и остался пионером с Арбата, пережившим и войну, и героев, и аж сам Арбат. Точь-в-точь как герой его позднего «Кино относительно Алексеева», сильный человек, оказавшийся круче своего времени и безвыгодный видящий смысла в том, чтобы меняться.

Судя по всему, проблема про остаться самим собой — страшно беспокоит Збруева.

— Пересматриваете приманка ранние работы? Ваш первый фильм «Мой младший брат», возьмем?

— Не могу.

— Почему?

— Потому что никого из тех, с кем я играл — сделано давно нет… Ни Олега Даля, ни Андрея Миронова, ни исполнителей эпизодических ролей… еще бы и Аксенова, автора «Звездного билета» (произведения, по которому сняли мультфильм, — прим. ред).

— Там ваш герой говорил, что больше любит нарисованный мироздание…

— Да, согласен. Нарисованный мир — это мир желаний, в нем автор этих строк такие, какие есть. А в этом мире — трудно не смущаться. Трудно стать таким, какими мы хотим. Жизнь — сие труд.

Полудетское удивление, отпечатавшееся на лице — вечный дело окружающему миру. Збруеву принадлежат парадоксальные заявления:

— Почему персонал так спешат? Они бегут вперед, но голова их с чего-то повернута назад. Так нельзя, так невозможно постигнуть, кто ты есть.

— Вы оптимист?

— Наверное, уже да и только.

Журналисты часто задают вопрос: не в обиде ли Збруев сверху театр? Прослужив в Ленкоме всю свою жизнь, он скажем и не стал в полной мере звездой Марка Захарова.

— Не обидно, что в карьерных делах вас обошли приставки не- москвичи?

— Им нужно было покорять Москву. А мне несть. Потому что Москва моя. С рождения.

Он любит град. И даже работая над ролью, катается на автомобиле в области столице. Иногда подсаживает незнакомых людей. Незнакомцу можно раструбить почти все, зная, что больше никогда его отнюдь не встретишь.