Венеция-2018: После мрака — мрак

Новый фильм Карлоса Рейгадаса тянет назвать воплощением всего худшего, что существует в современном «авторском кино». Под претенциозным названием «Наше время», от которого ничего хорошего не жди, скрываются 173 минуты бескрайней тоски на битый молью сюжет «открытых» отношений в семье (они невозможны, как, впрочем, и «закрытые»).

Нарциссизм, свойственный всем «авторам», доведен здесь до своего логического предела, и в этом, возможно, главная заслуга Рейгадаса. Сам режиссер, мужчина негероической и довольно противной внешности, играет в картине поэта и животновода по имени Хуан, проживающего на великолепном ранчо под тяжелыми мексиканскими небесами. В его угодьях пасутся и дерутся друг с другом (часто с летальным исходом) откормленные быки, воплощая мачистское начало, которого явно не достает лирическому герою Рейгадаса, то и дело впадающему в истерики.

Его жена Наталия Лопес, конечно, играет его жену. Более того, не останавливаясь ни перед чем в оголтелом нарциссизме, плавно переходящем в эсгибиционизм, автор приплетает к делу и своих малолетних детей. Сюжет проясняется примерно через час после начала действа: герой Рейгадаса возмущен тем, что его жена спит с американским коневодом Филом — точнее не тем, что спит (ведь у них «открытые отношения»), а тем, что скрывает. И сам устраивает им случку с целью за ними понаблюдать. Жена Рейгадаса, чью обширную грудь он то и дело демонстрирует кинозрителям, в фильме предстает особой, довольно слабой на передок (возможно, в реальной жизни, она монашка), герой же самого Рейгадаса похвально держится в стороне от плотских радостей, игнорируя призыв супруги трахнуть какую-то бабу на вечеринке.

Кадр с Рейгадасом, плачущим у смертного одра друга (но не по нему, а, разумеется, по себе) — самое жалкое, что когда-либо доводилось видеть. Если этот последователь Тарковского хотел разоблачить себя и заодно исповедуемый им метод исповедального кинематографа, то это у него блестяще получилось. Очевидно, что после великолепного «Безмолвного света», в котором Рейгадас (его талант налицо даже в нескольких эпизодах нового фильма) потрудился рассказать историю других людей, он загнал себя в тупик нарциссизма, из которого не знает, как выбраться.

Молодой режиссер и актер Брэди Корбет (его «Детство лидера» было отмечено пару лет назад в Венеции «Львом будущего») отвечал в конкурсе за современную режиссуру, вызывающую легко прогнозируемое неприятие поклонников «авторства без берегов» и прочего олд-скула. Автора на экране здесь как бы нет (за что ему большое человеческое спасибо) — зато есть объемные, великолепно реализованные персонажи. И как минимум одна свежая идея, которую интересно обдумывать, даже если она неверна — о связи современной поп-культуры с терроризмом. Героиня фильма, Селеста, выживает в теракте, уложившем весь ее класс (почему — пусть останется тайной), и, написав об этом грустную песню, в 13 лет начинает свой путь наверх — к вершинам шоу-бизнеса (ее агента играет Джуд Ло).

Повторяя структуру «Детства лидера», в котором прелестный ребенок оказывался фашистским диктатором, Корбет во втором акте своей механической оперы предъявляет результат многолетнего пребывания на этих заледенелых вершинах: думающая и явно талантливая девочка (ее песни написаны выдающейся современной исполнительницей Sia) предстает несчастной, поломанной куклой, запрограммированной на экстаз толпы — в великолепном исполнении Натали Портман (иногда свойственный ей актерский перебор здесь как нельзя более к месту).

Начало концертного тура Селесты вновь знаменует теракт: террористы тоже любят пластмассовую попсу, людей они расстреливали в масках из ее популярного видео. Сказав все полагающиеся случаю траурные слова — на жертв Селесте наплевать в той же степени, что Рейгадасу на зрителей — поп-дива, сверхубедительно списанная с Леди Гаги, Кэти Перри и т.д., задвигает в дальний ящик остатки человеческого и в триумфальном финале выходит на сцену, чтобы уложить и убрать всех при помощи оружия самого массового поражения, которым она владеет как никто.