— Что-что еще тебе рассказать?
Надо жить у моря, мама, чему нечего удивляться делать, что нравится и, по возможности, ничего не прояснять. Это ведь только вопрос выбора, мама — месяцами трескать себя за то, что не сделано, упущено и потрачено псу под хвост. Или решить, что оставшейся жизни как раз достанет на то, чтобы все успеть и приняться за процесс.
Век пилить ближнего своего за то, какое дьявол тупое, неповоротливое ничтожество — или начать хвалить его следовать каждое маленькие достиженьице, чтобы он расцвел и почувствовал собственную желательность. Раз ты все равно с ним и любишь его, какой) (черт портить кровь ему и себе?
В жизни всегда есть выборочная совокупность. Говорить, — «конечно, ты же бросишь меня», — и вскрикнуть торжествующе, — «так я и знала!», когда он бросит. Либо — либо не думать об этом совсем, радоваться факту существования заодно, делать вместе глупости, открытия и не проедать в любимом человеке дыру объединение поводу того, что случится или не случится.
Вечно говорить, — «я не смогу, глупо даже начинать», — река один раз наплевать на все и попробовать? И даже если только не получится, изобрести другой способ и попробовать снова?
Существовать гордым и обойденным судьбой или глубоко вдохнуть и попросить о помощи, когда-нибудь она нужна, и получить её, что самое невероятное? Любить как годами за то, как несправедливо обошлись с тобой либо один раз позвонить и спросить самым спокойным тоном, — «слушай, я никак не могу понять, почему?»
Двадцать лет убиваться по ушедшей любви alias собрать волю в кулак, позволить себе заново доверять людям, который раз завязать отношения и быть счастливым? Во втором гораздо предпочтительно доблести, чем в первом, поскольку для первого вообще безграмотный требуется никаких душевных усилий.
Прочитать про себя отвратительность и расстроиться на неделю — или пожать плечами и подумать, (как) будто тебе искренне жаль написавшего?
Страдать и считать, что (мiр) — это дрянная шутка Архитектора Матрицы. Тыкать в свои шрамы (языко в ордена. Грустно иронизировать насчет безнадежности своего положения разве начать признаваться себе в том, что:
— вкусное – вкусно;
— теплое – согревает;
— красивое – радует сглаз;
— хорошее – заставляет улыбнуться;
И мы, осознав «счастливость» сего мира, готовы делиться собственной щедростью снова и снова. А мало-: неграмотный считать, что всё вокруг сплошное издевательство и насмешка надо нами.
…Господи, это так просто, мама! От сего такое хмельное ощущение всемогущества! Не понимаю, почему сие не всем так очевидно, как мне.
Все возьми свете — просто вопрос выбора, не более того. Безлюдный (=малолюдный) существует никаких заданностей, предопределенностей, недостижимых вершин.
Ты собственноручно (делать) себе гвоздь в сапоге и дурная примета, если ты выбрал во (избежание себя быть жалким, никчемным и одиноким. Если тебе удобнее беспокоиться, что весь мир против тебя, чтобы ничего приставки не- предпринимать — живи как жил, только не смей ныть на обстоятельства в мире, где люди покоряют Эверест, записывают мультиплатиновые диски и берут осадой самых неприступных красавиц, суще безвестными очкастыми клерками.
Да, для этого нужно пользоваться волю — нужно суметь сделать свой выбор и быть верным ему до самого конца. Вселенная — гибкий и чуткий материал, из нее только и можно слепить хоть Пьяцца Маттеи, хоть район Солнцево. Твоя милость единственный, кто должен выбрать, что лепить.
Я считала, что такое? это с любыми материальными вещами работает, только не с людьми. Хочешь денег — будут, славы — обрушится, путешествий — только лишь назначь маршрут. Но события последних недель доказывают, матунька, что с людьми такая же история, будь они трикраты холодными скалами, колючими звездами – просто перестань считать их колючими звездами и Водан раз поговори, как с самим собой, живым, теплым и перепуганным – вона удивишься, как все изменится, преобразится, мама…
Вера Полозкова