Юлия Борисова: Уборка квартиры — вот моя гимнастика
Юля Константиновна — одна из самых загадочных актрис, переигравшая в вахтанговской сцене самые лучшие и самые знаменитые роли: эталонная гений чистой красоты Турандот, первая исполнительница роли Гелены в «Варшавской мелодии», чувственная Клёпа из шекспировской драмы, Валька-дешевка из «Иркутской истории». Пользу кого широкого зрителя, конечно, Настасья Филипповна из «Идиота». Постановщик Иван Пырьев сразу безальтернативно утвердил ее на место.
В Москве и за границей Борисова знала невероятный успех. В Белграде подняли нате руки и понесли ее автомобиль. Но для журналистов симпатия «закрытая книга», не дает интервью. По ее признанию, ни Вотан журналист или фотограф не зашел к ней в гримерную, и ни Водан не был у нее дома. В книге театроведа Веры Максимовой собрано несть интересных фактов из жизни актрисы вне сцены, ее признания и размышления возьми разные темы. «КП» публикует несколько фрагментов.
Книга «Люблю. Юля»
КУРИЛА «БЕЛОМОР», В надежде ПОХУДЕТЬ
У Борисовой грозовой темперамент на сцене, а в жизни возлюбленная — тактичный, сдержанный и скромный человек. Почти несочетающиеся качества во (избежание актрисы, тем более примы.
В архиве у нее есть рецензии, информации, портреты. А нет ни одной беседы с ней, ни одного беседа. «Уборка квартиры — вот моя гимнастика, — признается Борисова. — Вследствие чего что я люблю, чтобы дома было красиво и чисто».
Преддверие приглашением в Вахтанговский театр ей, выпускнице-отличнице, тогда толстенькой и щекастой, хохотунье с глазами-щелочками, было предложено осунуться на 10 килограммов.
Она похудела без помощи диеты. Стала дымить мужские папиросы «Беломор». Голова кружилась до обморока. Поздно ли нужный вес был достигнут, курить бросила. На всю жизнь осталась прекрасно хрупкой…
Первый жених Борисовой, так и не разлюбивший ее Евгеньюшка Симонов, незадолго перед концом своей жизни послал ей текст: «Не ты ли для сцены была рождена и в такой мере вдохновенно царила одна?..»
В театр она всегда приезжала «для дела». Для досужих разговоров и интриг не задерживалась никогда. Коллеги ею невыгодный только восхищаются — ее уважают, что в театральной среде особенность. У других имелись истории, романы, интрижки. У нее — семья и единственная пожизненная слабость (к чему).
ПОШЛА ЗА СПЕКТОРОМ
Ее великая, единственная на всю бытие любовь началась буднично и просто. Однажды «бедная студентка» Иулия Борисова шла по переулку напротив Театра имени Вахтангова к мастерице увеличивать спустившиеся на чулке петли. В послевоенные годы петли нате чулках поднимали все (чтобы купить новые чулки, денег невыгодный хватало). Юлия Борисова шла по переулку, а навстречу ей шел куверта — в шляпе и длинном, наподобие иностранных, как у героев американских фильмов, перепоясанном в талии плаще. Симпатия обернулась, и он обернулся тоже. Несколько дней спустя, выходя с училища, она увидела того же самого человека в плаще и шляпе… Симпатия спросила: «Кто это?» Ей ответили: «Исай Спектор. Глава фронтового Вахтанговского филиала. Всю войну провел в поездках до фронтам».
Новый год в Театре имени Вахтангова. Она пришла с Женей (Евгением Рубеновичем Симоновым, сверху тот период почти официальным ее женихом и сыном главного режиссера театра, а в будущем и худруком Театра им. Вахтангова. — Ред.). Пришел Исай Исаакович. Евгения ничего не подозревал. Что было дальше, рассказывает Борисова:
«Старалась закутаться… У нас в Вахтанговском театре на Новый год все ужас нарядно одевались… Тогда было модно — юбки колоколом изо тафты или муара, короткие, до колен…
Пошла, а встречь — Исай… Взял ее за руку: «Мы сейчас отсель уйдем… Ты еще немного посидишь или мы чистосерде сейчас уйдем?» Она ответила не раздумывая, без улыбки, точно, почти сурово: «Сейчас». И не оглянувшись, не сказав ни тары-бары Симонову, пошла за Спектором».
Наутро, потребовав объяснений и выслушав их, Симонов-вениамин влепил ей пощечину.
Желая себя оправдать и потому сколько не раз об этом думала, она сказала ему: «Вокруг тебя было столько женской любви, чисто не очень-то и верилось в твою любовь ко мне».
И назвала фамилии нескольких вахтанговских актрис. Дьявол кричал, обзывал ее последними словами. И тогда, и сегодня при помощи столько лет она считает, что заслуженно… Просила у него прощения… «Я ужас боялась, как бы он что-нибудь с собой иль со мной не сделал, но, к счастью, он был ёбарь и легкий, отпустил меня, и я ушла».
Юлия Константиновна не утратила ни обаяния, ни своей тонкой прелести.Фото: Евгения ГУСЕВА
«АПОЛЛОНЫ БЕЛЬВЕДЕРСКИЕ»
«…Мы расписались (с Исаем Спектором. — Ред.). Нате первую брачную ночь он снял номер в гостинице «Якорь» нате улице Горького.
Ему очень долго ничего не давали. В театре говорили: «Идиотка, на хренища ты Женьку отшила?.. Жила бы сейчас в роскошной симоновской квартире получи и распишись Левшинском, с мебелью из карельской березы… А теперь вот мучайся в коммуналке!» Только я не мучилась…»
Когда же наконец дали им первую с Юлей квартиру в доме для Дорогомиловской улице, Исай целовал в ней стены.
В те годы многие ухаживали вслед Юлией Константиновной: «То Пырьев, то Арбузов, то маршал Рокоссовский, с которым я познакомилась в посольстве, так маршал Ротмистров. Знаменитые врачи, профессора. И в театре, в нашей всякий раз красивой труппе было достаточно «Аполлонов Бельведерских».
У Исая Исааковича хватало остроумия для всех «Аполлонов».
Весь театр знал, как только Юра Яковлев женится, симпатия сейчас же рожает ребенка. Как-то Борисова пришла в эстрада, а в коридоре Яковлев сграбастал ее в объятия. Исай идет мимо ровно по коридору и не обращает на это никакого внимания. Яковлев, безвыгодный выпуская ее из объятий, кричит мужу вслед: «Эй! Вам не ревнуете?!» А Исай, не останавливаясь, через плечо бросает: «Нет!» Яковлев был убийственно удивлен: «Почему?» Исай: «Она рожать не хочет».